наконец-то всё расскажут, без уверток и замалчивания. А в том, что разговор выйдет именно таким, я не сомневалась, иначе стал бы он караулить, когда я приду в себя, сидя прямо здесь, а не дожидаясь этого где-нибудь ещё за стаканом горячего эля например?
Пока его не было, я осмотрелась получше. На тумбочке лежали открытки от друзей, которые я сразу и не заметила. Лиззи и Дебби желали мне скорейшего выздоровления, а Алекс принёс книгу по боевым искусствам со вложенным внутрь засохшим цветком фиалки. Было так приятно знать, что обо мне помнят и ждут, когда я смогу выйти из лазарета. И тем обиднее было не увидеть здесь ничего от папы. Он вообще в курсе, что со мной? Согласно уставу академии его должны были оповестить о случившемся! Да даже если и нет, — он же общается с родителями Криса, а уж о его состоянии, я думаю, он в курсе, и как это произошло — тоже. Но по итогу вместо него у изголовья моей кровати сидел абсолютно незнакомый человек. Я хоть и чувствовала себя с ним спокойно, тем более после слов о том, что он знал маму, но всё же это было странно.
В общем, именно за такими нерадостными мыслями меня и застал незнакомец. Когда в комнату прикатили тележку с едой, живот уже издавал звуки, которые для леди были недопустимы. Одной рукой я поглаживала Брину, другой орудовала ложкой и пробовала вкусный тыквенный суп. Возможно, он был не так хорош, как мне казалось, но после трёх дней без еды, на одних лишь микстурах, я была бы рада и хлебной корочке.
Когда первый голод был утолён и я вновь обрела способность думать не только о еде, пришло время вернуться к прерванному разговору:
— Вы начнёте? — я обрадовалась, когда он передвинул стул чуть ближе ко мне и заговорил.
— Прежде всего, позволь мне представиться. Меня зовут Максимилиан.
Имя было мне смутно знакомо, но выловить из памяти нужное я так сразу не смогла.
— Максимилиан Андорский, — он смотрел прямо в глаза, ожидая реакции. А что я могла сказать? Красивое имя, фамилия тоже ничего, говорящая. Такие обычно бывают у верхушки знати. Совсем как у Алекса. А Алекс у нас из драконьего края, и у него есть дядя с таким же именем. Или не с таким же? Мы рисовали дерево, и там точно было окно с таким же именем, но насколько они могут быть связаны, я не знала.
— Мне кажется, я уже слышала это имя от Алекса. Алекса Андорского.
Максимилиан кивнул.
— Вы с ним… — договорить я не успела, осознание пришло резко и не жалея моих чувств. Дядя Алекса, Максимилиан, который был знаком с моей мамой, и учился он здесь, в академии. Сколько совпадений, да и совпадения ли? Мне вдруг стало нехорошо, тошнота подступила к горлу, вынуждая задержать дыхание. Максимилиан молча подал мне стакан воды, молча подождал, пока я приду в себя, и снова молча сел на стул, ожидая, что я скажу дальше.
— А мама, откуда вы знали её? — тешить себя иллюзиями дальше я не хотела. Надо было узнать правду, притом срочно. Это как снять пластырь с раны — секунда боли, а потом приходит облегчение.
— Мы учились с ней в один год, я на боевом, Агнесса на факультете высшей артефакторики, потом наши пути разошлись, о чём я сожалею и по сей день. Но мы были очень близки. Она была чудесной девушкой, — при словах о маме он стал ещё грустнее и счастливее одновременно. Такой вид обычно бывает у людей, когда они с грустью вспоминают весёлые и приятные моменты жизни, которым больше не суждено повториться.
— Насколько близки вы были? — в ту секунду такой бесстыдный вопрос меня ни капельки не смутил, хотя в другое время я бы даже не посмела затронуть столь щекотливую тему. Но если это тот самый дядя Алекса, которому не разрешили жениться на студентке, а мы с Алексом родственники, то может ли это значить, что я как-то связана с Максимилианом?
— Настолько, что ближе и быть не может.
Значит, мне не показалось, улыбка и глаза как у меня. Вначале я списала всё на подозрительное сходство: ну мало ли, где-то возможно, ходит мой двойник, — но это можно было считать признанием. Вот и нашлось наше с Алексом связующее звено. Теперь стало понятно, почему я тянула у него магию, хоть один пункт из списка вопросов можно вычеркнуть.
— По глазам вижу, что ты о чём-то догадалась. Поэтому давай как взрослые люди поговорим начистоту.
Молчание немного затянулось, он ждал от меня следующих вопросов, я — что он расскажет дальше и подтвердит ли мои рассуждения. Резко встав, он подошёл к окну, нервно открывая створки и впуская холодный воздух в помещение. Мне даже на секунду показалось, что его руки дрожат. Я поймала его испуганный и полный необъяснимой мне нежности взгляд, чуть кивнула, будто поддерживая его и давая разрешение продолжить.
— Я твой отец. Мы с Агнессой твои настоящие родители, — наконец сказав то, что его терзало столько времени, он приблизился ко мне.
— Папа? — Максимилиан с надеждой, недоверием и затаённой радостью вскинул голову, протягивая мне руки, но я смотрела не на него, а на ошарашенного главу нашего семейства, который незаметно для нас вошёл в палату и сейчас стоял рядом, с ненавистью смотря на Максимилиана и сжимая кулаки.
Я не успела ничего сказать, как Максимилиан и отец, хмуро друг на друга посмотрев, молча вышли из палаты. Или отец и Вильгельм — я запуталась, как правильно их называть и насколько я вообще имею право говорить в отношении Максимилиана такие слова.
Оставшись наедине с мыслями, я задумалась. Как так получилось, что Максимилиан — мой настоящий отец, знал ли об этом папа? Вся моя привычная картина мира рушилась и рассыпалась на глазах, ведь тот порядок, к которому я привыкла, весь мой мир, в котором я жила столько лет, оказался обманом и фикцией. Было ли в моей жизни хоть что-то настоящее, я не знала.
Но, решив, что предаваться унынию не стоит, тем более если на повестке дня есть дела поважнее, я, не в силах удержать любопытство, встала с кровати и на цыпочках подошла к выходу из палаты. Благо в помещении я была одна и остановить меня никто не мог.
— И не смотри на меня так… осуждающе, — сказала появившейся у моих ног тени. — Думаешь, они
