звенья одной цепи. Оставалось лишь понять, что это значит.
— Вы? — я даже немного привстала на локтях, обращаясь к незнакомцу.
— Мария, вам сейчас лучше не вставать, — мистер Армидж плавно и мягко вернул меня, всё ещё рассматривающую мужчину, обратно в горизонтальное положение на кровать.
— Он прав, тебе лучше полежать немного, пока сила не адаптируется, — не представленный мне знакомый ректора подошёл совсем близко и коснулся моей руки, несмело её сжимая.
— Я ничего не понимаю. Где Крис? — я выдернула руку, пряча её под одеяло. Страх за Криса вернулся внезапно, подобно прорванной плотине поглотил меня. Всё, что случилось в прошлом, все мои мысли и эмоции вернулись одновременно, не давая опомниться и накатывая, принося с собой отчаянье и чувство безысходности.
Меня резко начала бить мелкая дрожь и стало невыносимо жарко. Пытаясь освободиться от мешающего платья, в которое меня переодели в больнице, я начала рвать одежду, туго завязанную на груди, ломая ногти и отрывая лоскуты ткани. Через секунду мир вокруг сузился до фиолетовых глаз незнакомца и я снова погрузилась в темноту под его шёпот «спи».
Следующее моё пробуждение прошло намного легче. Я чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся. Я сосредоточилась на своих ощущениях, от былого недомогания и вялости не осталось и следа, а мысли на удивление были такими чёткими и ясными. С таким настроем только выпускные экзамены сдавать. А смогу ли я теперь их сдать после проваленной практики? А Крис — жив ли он вообще, успели ли его спасти?
Мысль о Крисе отрезвила, и, резко открыв глаза, я увидела всё того же мужчину, что был с ректором, который сидел около моей кровати на стуле. Пролитое лекарство уже вытерли, и локти моего странного посетителя лежали прямо на тумбочке, поддерживая голову. Мне очень хотелось рассмотреть его лучше. Кто он и откуда? Ведь именно его я видела в медитации, именно его взгляд так долго не давал мне покоя. А ещё я думала, что он как-то связан с тенями, что были в моих снах и пришли нам на помощь.
На вид мужчина был взрослым, но не старым, возраста примерно отца. Небольшие морщинки у глаз и легкая складка между бровей выдавали в нём одновременно и весёлого, и задумчивого человека. Одежда, на мой взгляд, была простая — белая рубашка и коричневый пиджак без каких-либо украшений, но статус человека выдавала ткань, из которой они были сшиты. Натуральные стоили дорого, уж я благодаря мачехе это знала — сколько денег было потрачено именно на ткани, в которых не стыдно и при дворе показаться. Всё это говорило о его высоком положении в обществе, да и другого наш ректор вряд ли пустил бы в академию, да ещё и оставил бы наедине с ученицей, пока та лежит в беспамятстве.
Попытавшись встать, я поняла, что у меня в ногах находится самая настоящая тень в виде кошки, той самой, что охраняла наш с Крисом покой в пещере. Совсем невесомая, она поднялась с ног и, осторожно ступая чёрными лапами, словно настоящая кошка, направилась ко мне. Не знаю, было ли это игрой воображения, или я всё же не до конца оправилась и пришла в себя, но мне послышалось урчание, такое родное и успокаивающее. Кошка-тень — мысленно решила пока называть её именно так — остановилась около лица, красуясь передо мной и давая рассмотреть себя со всех сторон.
Переливающиеся серебром тёмные всполохи отражали падающий из окон свет, мерцая мириадами осколков. Глаз как таковых не было, в очертаниях можно было лишь предположить, что это морда, а конец хвоста, лежащего прямо на мне, постепенно растворялся в воздухе. Пропустив руку сквозь тень, я ощутила нечто вязкое и тёплое, в памяти сразу всплыл образ теста на пирожки, которое так любила заводить по утрам наша кухарка.
— Её зовут Брина, — оказывается, мужчина уже проснулся и сейчас с улыбкой наблюдал за мной.
— Красивое имя. Вы знаете, что с Крисом? Как он? — я вопросительно подняла бровь, ожидая ответа. Я не хотела бы услышать, что тогда, в пещере, был последний раз, когда я могла его видеть и держать за руку. Всё-таки есть события, которые делают ближе и стирают разногласия, и наше приключение на волосок от смерти я относила именно к таким.
— Его лечат, прогнозы хорошие, но по настоянию родителей он сейчас находится в другом госпитале, городском.
— Это радует, он сильно пострадал из-за дикого. Могу я поинтересоваться, кто вы такой?
Тяжело вздохнув, он словно замер, собираясь с мыслями и взвешивая каждое слово для предстоящего разговора. Спустя несколько минут, показавшихся мне вечностью, он наконец-то произнёс:
— Скажем так, я знаком с твоими родителями, я знал твою маму.
От этой новости у меня перехватило дыхание. Он её знал! Он может рассказать о ней всё то, что я так и не решилась спросить у отца. Но как бы мне ни хотелось спросить о ней, это могло подождать. Её больше нет, и часом раньше я узнаю что-то новое о ней, часом позже ли, роли уже не играет. На первый план для меня вышла ситуация на практике. Да и, если честно, мне кажется, что не только я хотела бы разобраться в том, что случилось, но и ректор тоже.
— Что произошло на практике, вы знаете? Вы поэтому тут сидите? Надо дать какие-то показания? — засыпав его вопросами, я ждала: ждала, что он назовёт виновных, а если их нет, это укажет на оплошность сотрудников академии, а что из этого хуже, даже и предположить не могла.
— Кто-то испортил артефакт переноса, сбил потоки, и вас вынесло в другое место. Я думаю, что об этом тебе поподробнее расскажет ректор, он сейчас как раз занимается поиском причастных к этому.
Я кивнула, соглашаясь: ректор ищет, значит все виноватые будут найдены и наказаны.
— Почему я вижу тени? Их видят все или только мы с вами?
— Это… я не знаю, как объяснить тебе, — он вмиг стал серьезным и осунулся, как если бы вся тяжесть мира легла ему на плечи, таким уставшим он стал казаться. — Рассказ будет долгий.
— Да я и не тороплюсь никуда, как видите, — я боялась, что он уйдет, так ничего и не рассказав, унеся с собой историю знакомства с мамой.
— Давай я схожу за ужином, всё-таки три дня пролежать в беспамятстве — это не шутки, так что надо набираться сил. Затем продолжим, не против?
Не знаю, чему я больше удивилась: тому, что уже прошло столько дней, или тому, что мне
