серебряной вышивкой. Мысленно скольжу по широким плечам и замираю на резком профиле. Графичные брови Рэйнхарта слегка сдвигаются к переносице.
Сегодня он снова выглядит уставшим.
Пальцы белокурой феи касаются его предплечья, заставляя обратить на себя внимание:
— Я спросила про десерт, Рэйнхарт, ты ведь не против разделить его со мной?
Анриетта и раньше крутилась рядом с Орнуа, но прежде их общение не переходило той особой границы, когда можно себе позволить перейти на “ты”… такая фамильярность болезненно царапает слух.
— Десерт? — Рэйнхарт рассеянно смотрит на тонкие пальцы на своём предплечье. — Да, конечно, Анриетта. Выбирай, что пожелаешь…
Отворачиваюсь, натягиваю чепец пониже и прохожу мимо этой чудесной аристократической компании в сторону выхода.
Оказавшись на улице, несколько раз вдыхаю полной грудью сырой воздух.
Это всё ерунда… не стоит даже думать об этом…
И всё же мыслями я снова возвращаюсь к увиденному.
Я хожу туда-сюда вокруг ресторации и не могу решить, как поступить. Уйти или остаться и дождаться, когда он выйдет?
Можно было бы подойти прямо к столику, но начать говорить с Рэйнхартом при всех, было бы глупостью. Мне нужен разговор наедине.
Пока размышляю, вижу, как лорды и леди начинают парами покидать ресторацию, следуя по улочке к своим каретам.
Быстро сдёргиваю с себя чепец и снимаю передник, заталкивая всё в корзинку. На ходу приглаживаю, выпавшие из косы, пряди волос и поправляю простенькое рабочее платье.
Рэйнхарт замечает меня и отпускает руку Анриетты. Сам подходит ко мне.
Нависает своим ростом. Молчит. Обжигает глубоким антрацитовым взглядом.
Сердце разгоняет гулкую дробь.
Мысли превращаются в диких зайцев, запертых в узкой клетке: они мечутся и прыгают, не давая мне себя угомонить.
Как в двух словах объяснить всё, что со мной случилось в ту ночь?
С чего начать?
Глубокий вдох. Едва открываю рот…
Рэйнхарт останавливает меня жестом:
— Ну нужно, леди Милс, — его голос идеально холоден. — Не стоит ничего говорить. Этим вы лишь ещё больше унизите меня… и себя.
— Подожди, ты ничего не знаешь! Там было…
— Я и не хочу ничего знать, — резко перебивает меня. — К тому же теперь это не имеет никакого значения.
— Ты не понимаешь!..
— Вы! “Вы” не понимаете! Обращайтесь ко мне на вы, как и положено этикетом! Может, вы, леди Милс, забыли, что посторонние люди обращаются друг к другу на вы?
Он злится, хотя и не повышает голос.
Приходится проглотить обидное замечание, так как Анриетта уже шагает в нашу сторону с широкой улыбкой пираньи.
— Между мной и лордом Эмильтоном ничего не было! То, что ты… вы видели…
— Ещё и лгунья!.. — сквозь сжатые зубы.
В животе всё скручивается от того, каким взглядом он награждает меня.
— Вы можете выслушать, не перебивая? — нервничаю и злюсь. — То, что ты… вы видели там на балу, было не по-настоящему! Я этого не хотела… — запинаюсь, оттого, что нервничаю. — Рэйнхарт, они чем-то укололи меня, и я не могла идти…
— Дорогой, кучер ждёт. Из-за нас другая повозка не может проехать.
Анриетта делает вид, что меня нет. И мне хочется дать ей хороший подзатыльник.
— Я не могла идти сама! А Эмильен сказал, что отвезёт меня к врачу! — выпаливаю окончание фразы, но её смысл теряется без объяснения общей картины.
— Пойдём, милый, дурные сплетни сейчас не пойдут тебе на пользу, ты же сам понимаешь, — сладкий голосок, лёгкая улыбка, её пальцы снова ложатся на его предплечье.
— Анриетта, не делай вид, что меня нет! — рычу, жалея, что не могу испепелить её взглядом. — Ты тоже в этом участвовала! Расскажи, как сняла с меня ленту и передала Эмильену! Расскажи, как вы спланировали моё похищение! Расскажи, как сговорились, чтобы подставить меня!
— О, Боги Варрлаты, да она сошла с ума и бредит! — Анриетта картинно прижимает одну руку к губам, а другой тянет Рэйнхарта в сторону кареты. — Дорогой, нужно уходить, эта женщина просто опасна!
— Рэйнхарт, стой! Дай мне договорить! — выкрикиваю уже вслед, потому что Орнуа, разворачивается и шагает прочь.
Земли! Он должен согласиться обсудить земли!
Бегу следом и оказываюсь рядом, когда Орнуа поднимается в карету следом за Анриеттой.
— Погоди…те, милорд! Земли! Милорд, я хотела обсудить с вами земли! — смотрю на него с надеждой.
Ну давай же, Рэйнхарт! Давай… тебе же нужны земли…
— Леди Милс, — на мгновение замирает на мне нечитаемым взглядом. — Хочу прояснить на будущее: я не желаю иметь с вами ничего общего.
Дверца хлопает перед моим носом, и карета трогается. Едва успеваю отскочить от начавших движение колёс.
Смотрю вслед удаляющемуся экипажу, глупо открывая и закрывая рот.
Чувствую себя полной дурой.
Ева
Два месяца спустя
— Думаю, Мисе понравится такая игрушка, — Сэл придирчиво рассматривает результат нашего рукоделия.
Мы почти закончили делать двух мягких зайцев из обрезков ткани и пакли, которые мне отдала фира Кларис. Потратили на это несколько вечеров, но оно того стоило.
— Конечно, понравится, получилось очень красиво, — я как раз дошиваю для зайцев штаны, платье и чепчик.
Это не первый раз, когда мы с Сэлли решаем порадовать детей самодельными игрушками. До этого мы уже сделали гирлянды из льняных звёзд, набили их для объёма паклей и развесили над кроватками к восторгу не только детей, но и самой Ани.
После гирлянды ещё были мягкие мячики, набитые крупой, и деревянные кубики с нарисованными буквами, чтобы приучать детей к грамоте. И мячики, и кубики помогли занять детей, подарив Ани не один спокойный вечер.
— Мэси заслужила подарок, — Сэлли поглаживает длинные заячьи уши. — Да и повод чудесный. День Покаяния — большой праздник!
— Пойдёшь со мной в храм Варрлаты?
— Конечно, госпожа. И Ани с детьми собирается, и муж её пойдёт.
— Хорошо, что праздник они проведут вместе. А мне к полудню нужно вернуться в лавку. Завтра будет много гуляющих, наверняка захотят заглянуть к фире Кларис. Нельзя упускать такую выгоду…
Сэлли осуждающе качает головой, но не произносит ни слова.
Я знаю, о чём она думает. В последнее время я слишком загружаю себя работой. Но работа всегда была моим способом сбегать от реальности.
— Это лето слишком жаркое, — Сэлли, зевая подходит к окну, и толкает раму, чтобы впустить на чердак больше свежего воздуха.
С улицы слышится протяжный вой.
Сэл отскакивает от окна и бледнеет, как призрак.
Задуваю свечу. Поднимаюсь и подхожу к окну. Запираю его и задёргиваю занавеску.
— Не бойся, Сэл, не по наши души, — беру её за руку и в темноте довожу до постели. — Ложись спать и не думай о звере, уж мы-то
