Повернул, поднимая выше, к груди, тыльной стороной вниз. Широкий рукав платья неминуемо соскользнул к локтю, обнажая запястье. Пальцами свободной руки Тахирас осторожно дотронулся до переплетения вен.
— Брачная печать появляется на запястье мужчины из клана Лунных волков лишь тогда, когда он берет в жены подобную себе. Если же его супругой становится чужестранка, это она несет на своей руке знак принадлежности мужу.
Он обвел пальцем родимое пятно на моем запястье.
— Вы все еще решитесь утверждать, что не имеете к Рейтону никакого отношения?
Я совершенно точно знала, что ни с каким бракосочетанием родимое пятно на моей руке не связано. Родилась с ним. В школе сильно стеснялась и постоянно прятала от досужливых одноклассников, ищущих повод над чем-то посмеяться. Потом привыкла и почти перестала обращать внимание.
Но рисунки и подробное описание в книге не оставляли сомнений: печать клана Лунных волков выглядела если и не прямо так, то похоже. Очень-очень похоже. И я понятия не имела, как разгадать эту загадку. Разве что… такое пятно было у настоящей Лиаль? И Рейтон не солгал, бракосочетание действительно состоялось?
Не заметила, как произнесла это вслух, но ставшая еще более явной улыбка Тахираса позволила понять, что он услышал мои размышления.
— Вы уже вынесли приговор королю. Назвали его обманщиком и предателем. Сейчас хотите отменить свои обвинения?
— Я хочу знать правду! — непроизвольно повысила голос: собственная беспомощность начинала здорово раздражать. Наверно, впервые в жизни я была в ситуации, когда понимала так мало. Все меньше и меньше с каждой минутой.
— Хотите заглянуть в конец книги? — старик прищурился. — Но это же скучно. Да и потом, скажите, вы в самом деле любите Рейтона, или рядом с ним было просто удобно?
— Что за глупости?! — тут же возмутилась я в ответ. — При чем здесь удобство? Я думала, что нашла свою судьбу, человека, которого могу любить всем сердцем…
— Так что же вам сейчас мешает? — Тахирас приподнял бровь. — Рейтон все тот же. И разорвать отношения было вашей идеей, не его.
— Он меня обманул… — отозвалась, почему-то уже не чувствуя прежней уверенности. В груди что-то горело, пекло острой болью, и отчаянно хотелось избавиться от этого ощущения. Выбраться из оплетающих липкими щупальцами сомнений.
— А вы? — алхимик уже задавал этот вопрос, но ни тогда, ни сейчас я не могла дать ответа. Потому что это было правдой. Я тоже лгала… и вряд ли моя ложь могла считаться более безобидной.
— Легко любить идеального мужчину, не так ли? — усмехнулся старик. — А когда он допускает ошибки, можно просто сделать вид, что между вами ничего не было? Не терпеть, не прощать… Сколько же стоит такая ваша любовь? И есть ли в ней смысл?
— Вы не смеете меня упрекать! — выдавила я злым шепотом, ощущая, как затапливает чувством вины. Прав… как же он был прав!
— Помилуйте, Лиаль, разве бы я посмел! — алхимик отступил назад, вскидывая вверх ладони и будто бы признавая свое поражение. Но я прекрасно знала, что думает он совсем иначе. Видела осуждение в пронизывающем взгляде. Да и сама себя винила. Я ведь и правда ни в чем не разобралась. Даже не выслушала Рейтона. И о своем обмане не сказала ему ни слова. А когда ему понадобилась моя помощь, отправила вместо себя слуг. Как будто предала его. Снова!
— Микею и Денизе пришлось задержаться в пути, — задумчиво проговорил старик. — На остров опустился туман, и двигаться дальше они не смогли. Остались переждать непогоду в таверне.
— Зачем вы мне это говорите?
Он пожал плечами.
— Просто рассуждаю вслух. Вы можете и не слушать. Ваш медальон вмиг перенесет обратно в замок. А торги будут завтра утром. Кстати, — усмехнулся, поглядывая, как я перебираю пальцами прохладное украшение на груди. — Закутайтесь потеплее, Лиаль, туманным вечером на острове довольно прохладно.
* * *
Густой туман окутывал Пэрис плотным белым коконом. Тянулся со всех сторон. Стекал с побережья вместе с влажным запахом моря. Наползал с окружающих холмов, расстилаясь дымкой над торфяниками и пустошами. Всего в нескольких метрах уже было ничего не видно. Я плотнее укуталась в шаль, но помогло это не слишком: ветер, напирающий вместе с туманом, казалось, проникал даже сквозь одежду. Еще и усиливался с каждой минутой.
Обхватив рукой сделавшийся совсем холодным медальон, я посмотрела туда, в конце дороги едва различимо мерцали огни таверны, по-видимому, той самой, где отдыхали Микей с Денизой. Кажется, это место было относительно недалеко, и я решила дойти пешком. Кто знает, какие еще люди могли оказаться в тех стенах и стоило ли демонстрировать перед ними свои способности.
Но пока добралась до небольшого деревянного строения, успела изрядно замерзнуть. Хорошо еще, что в таверне, как я и предполагала, было немноголюдно. Да и на мое появление никто особо не обратил внимание. Люди были заняты своими делами, ужинали, грелись у весело потрескивающего камина, ворчали и хмуро перешептывались, глядя на подступающий вплотную к стенам таверны молочно-белый туман.
Оглядевшись, заметила за дальним столиком у окна тех, кто мне и был нужен. Повернувшись при звуке моих шагов, Дениза задумчиво мотнула головой, указывая на окно.
— Не нравится мне этот туман! — она нахмурилась. — Не к добру это. Еще и накануне Ярмарочного дня.
Я растерянно перевела взгляд на Микея, который тоже, казалось, совершенно не удивился моему появлению. Будто они оба только этого и ждали. Мужчина пожал плечами.
— Обычное дело для этих мест. К утру все рассеется. Не нагоняй на девочку страха, на ней и без того лица нет.
Я оторопела: он впервые отзывался обо мне настолько фамильярно. Прежде всегда обращался не иначе, как к госпоже. Такая резкая перемена не могла не насторожить.
— Тебе надо поесть, — вздохнула Дениза, отходя от окна и окликая молоденькую работницу таверны. — Принеси-ка ужин для нашей хозяйки, — обратилась она к той, с грохотом отодвигая для меня стул. — Наверху есть несколько свободных номеров, переночуем здесь, а с утра уже отправимся дальше. Надеюсь, туман и впрямь пройдет, иначе нам придется задержаться: в такую погоду на улице делать нечего.
Я не стала спорить, если даже ведунье тонущий в сизой дымке мир казался неприветливым и опасным, сама бы тем более не решилась куда-то двинуться. Да и проголодалась довольно сильно, что поняла, когда служанка принесла заказ.
Говяжьи ребрышки скворчали на чугунной сковороде, распространяя дивный запах жареного мяса. От картошки вился парок, на ее белых бочках плавился желтый кус масла. А румяный пирог и вовсе показался верхом кулинарного искусства.
Давно не
