С каждым словом, абсолютно с каждым словом, меня все сильнее охватывал гнев. О, как же я была слепа!
— Мисс Ваерти, — голос моей домоправительницы дрогнул, и вовсе не от ужаса — боюсь, миссис Макстон, как и я, испытывала неимоверный гнев, — каким образом профессор мог приписать вам подобное происхождение?
Повернувшись, я привалилась спиной к двери, стараясь не скатиться в истерику, и тихо объяснила:
— Клиника "Остирн", в которой из-за сложностей во время беременности родилась я, фигурировала в деле Фанни Делакруа, как одно из мест, в которые эта мадам продавала младенцев. Лечебнице это было выгодно по причине того, что отпадала необходимость сообщать матерям, потерявшим детей по вине повитух о смерти этих самых новорожденных. Так что да — профессор Стентон вполне мог совершить подлог.
— О, Боже, — только и прошептала миссис Макстон.
Но она была стойкой женщиной и потому сразу спросила:
— Что вы намерены делать сейчас?
— Не расплакаться…
— О, моя дорогая…
Боюсь, от жалости мне стало лишь хуже. Я и так с трудом сдерживала слезы, задыхаясь от бессилия, ужаса осознания, понимания бесполезности любых действий сейчас, а еще мне было жаль, мне было так жаль…
— Я могу догнать ее, — торопливо предложила миссис Макстон. — Мистер Илнер знает город, мы догоним административный кэб, срезав через жилые кварталы. Мы сможем!
Прижав ледяные пальцы к вискам, я, с трудом сдерживая волнение, пыталась как можно быстрее придумать, что делать. Хотелось распахнуть дверь узкой кладовой, сбежать по ступеням вниз и обнять свою маму, хотелось до слез, но что дальше? Что может предпринять лорд Арнел, чтобы не допустить появление моих родителей возле меня? Все что угодно! Абсолютно все! От судебного предписания и лишения матушки и отца родительских прав по причине наличия сфальсифицированных документов, до наложения запрета на въезд в Вестернадан. И это только как мэр. А как дракон он был гораздо могущественнее, и вполне мог внушить моей матери, что у нее вовсе никогда не было детей… Ощущение собственного бессилия убивало.
— Нет, — прошептала я, чувствуя как рушиться на осколки мой мир, — нет… мы ничего не будем делать. Не сейчас.
— Лучше сделать и жалеть, чем ничего не предпринять! — решительно высказала мне миссис Макстон. И добавила: — Ступайте в архив. Если получится, я передам ей весточку от вас, если нет, значит нет. На этот раз на мне нет заклинания, не позволяющего мне даже близко подойти к вашим родителям, а смотреть как ваше сердце обливается кровью я более не в силах.
И сдвинув меня в сторону, моя экономка решительно распахнула дверь, чтобы замереть, под потрясенным взором поднимающегося по лестнице администратора.
— Не та дверь, — провозгласила миссис Макстон, — это определенно была не та дверь.
— Да и этаж не тот, — поддержал ее пожилой дракон.
— Вот именно! — гордо заявила она, и поспешила вниз по ступеням.
Я же, стараясь не замечать тех заноз, что остались под ногтями, медленно побрела на третий этаж.
Сначала брела, после мой шаг ускорился, к концу лестницы я уже почти бежала, чтобы успеть к окну. И я успела! Дыханием отчистила заиндевевшее стекло и разглядела внизу мою мать, которую высокий дракон в чиновничьем камзоле вел к казенному экипажу, и миссис Макстон, в образе леди Фэрфакс, догнавшей лорда Уэстенморта и сказавшей ему нечто, после чего дракон, быстро поклонившись, помчался в мэрию. Воспользовавшись этим миссис Макстон торопливо сжала ладони моей матери, что-то быстро сказала ей, и развернувшись, почти было направилась обратно в мэрию. Но тут на пороге показался лорд Арнел и "леди Фэрфакс" сделала вид, что направлялась вовсе не в мэрию, а так, утренний моцион совершала.
Градоправитель Вестернадана некоторое время смотрел ей вслед, затем обратил свой взор на мою мать… Мне показалось, или ее темные волосы действительно так побелели? Мама…
— Лорд Фэрфакс, — раздалось позади, — следите за матерью?
— Да, — сказала я чистую правду.
— Архивный отдел здесь, я все же вас провожу, — участливый пожилой дракон был так некстати.
Но окно заиндевело вновь, экипаж с моей матушкой покидал Город Драконов, миссис Макстон почти дошла до гостиницы "Полет дракона", а мне оставалось лишь доиграть свою роль до конца. И завершить это дело. А после, когда все будет кончено, выйти замуж за лорда Гордана и в свадебное путешествие мы поедем в столицу. И до тех пор я буду уверена, что у моих родителей все хорошо.
***
— Молодой дракон, помните, никакого огня, — старший архивариус мистер Хостен оказался крайне педантичным являлся поклонником строгости во всем, начиная от одеяния и заканчивая запятыми в любом документе. — Ваш пропуск заберете на проходной. От вас потребуется внимательность, готовность к работе, порой, не буду скрывать, почти невыносимой, но весьма важной.
Я всеми силами изображала подчеркнутое внимание, но мысли мои… мысли были далеко.
Очень далеко, где-то еще в моем детстве.
О том, что я, возможно, приемная, поговаривать начали едва спустя полгода после рождения, мои глаза остались сине-голубыми. При кареглазой матушке и таком же кареглазом отце, мой оттенок глаз всем казался очевидным намеком на то, что фамилию Ваерти я ношу совершенно незаконно. Несколько раз я слышала подобные сплетни от служанок на кухне, но вскоре все сошлись во мнении, что я столь же настойчива и умна, как и мой отец, сколотивший свое состояние исключительно посредством сильной воли и трудолюбия, и столь же утонченна, как моя мать — происходившая из обедневшей, но весьма уважаемой семьи и до брака даже именовавшейся как леди. Но после произошедшего с Барти Уортоном слухи вспыхнули вновь. Они вспыхнули и воспылали как лесной пожар, неумолимо и неостановимо. Ведь ни одна благовоспитанная леди не поступила бы столь вопиющим образом, а вот приемыш, дочь какой-либо падшей женщины, такая могла… Яблоко от яблони и прочее…Ко всему прочему матушке Господь других детей не даровал, и потому сплетницы поговаривали, что миссис Ваерти вовсе всегда была бесплодна и не могла произвести ни одного дитя на свет…
Профессор Стентон посеял семена сомнений в весьма благодатную почву!
Более чем благодатную. И возможно, в какой-то момент, сомнения заставили и мою матушку усомниться в факте своего материнства. Особенно, если профессор этому "посодействовал"… Вот только я никак не могла понять — зачем? Для чего все это? Что послужило причиной столь истового желания разлучить меня с семьей? Наличие у меня способностей? В университете училось множество куда более способных юношей. Магический дар? Но он был одним из слабейших в момент, когда профессор начал преподавать в нашей группе, после с трех он поднялся до уровня шести единиц на магизмерителе и на этом весь мой потенциал исчерпал себя. Поэтому так изумила всех, включая меня, новость о том, что профессор Стентон стал моим научным руководителем, и первую же свою курсовую я писала под его контролем. Тогда я сочла это благословением небес, нежданным счастьем и чрезвычайным везением. Помнится, моя горничная тогда бросила настороженное "Если сильно повезло, значит, впереди сильное невезение", но я примеряла новое учебное платье и едва ли меня в тот момент могло задеть расхожее выражение. Я грезила о карьере ученого. Зная, что способности у меня ниже среднего, я готова была трудиться из последних сил, чтобы там, где не могла достичь результата магией, достигла бы их трудом и упорством. И я хотела добиться славы, известности, совершить то, за что мои родители будут гордиться мной… Все полетело под откос и в пропасть!
— Лорд Фэрфакс, возьмите эту папку личных дел, разложите по алфавиту и по годам рождения. Справитесь?
— Несомненно, — ответила я, и, подхватив указанную папку, отправилась выполнять задание.
И напрасно я сказала, что у меня нет опыта работы в архивах — опыт был, весьма обширный как и у любого научного работника, проведшего в архивах и библиотеках почти годы своей жизни. И когда я вернулась с пустыми руками, главный архивариус, смерив меня недоверчивым взглядом, метнулся в архив, проверять выполненное задание. Он вернулся достаточно быстро, одобрительно похлопал меня по плечу и сказал:
