Мари сидела весь рассказ на кровати, поглаживая волосы Альвиана, который лежал на её коленях. Теперь понятно, откуда взялась эта тревога на лице высшего.
— Вряд ли ты переступишь порог, если сделаешь то, что собираешься. Но если хочешь, то я могу посмотреть лучший исход.
— Не надо, — сразу же отказался мужчина и посмотрел в глаза Мари, — Я просто хотел услышать именно твоё мнение.
— Тогда, — улыбнулась Мари, — Я считаю, что в этом нет ничего плохого. Ты ведь хочешь обезопасить Чехию.
Альвиан перехватил руку Мари, которая гладила его белые волосы, и поцеловал её. Сладкий вкус остался на его губах.
— Я скучал, — вдруг признался Альвиан и встал с кровати, — И видеть тебя — невозможное наслаждение, от которого я не могу отказаться.
Мари улыбнулась.
— Я тоже скучала. Появляйся хоть каждую ночь.
Альвиан исчез сразу после её слов. Мари почувствовала тяжесть в груди от того, что вновь осталась одна.
***
Альвиан вернулся обратно в Яффу, чтобы забрать лошадь и свои вещи и уже был рядом с Прагой. Аль-Камиль в знак новой дружбы подарил старшему брату Отакара новую белую лошадь, которую он называл Фыртыной. Она была быстрой и, что самое важное, сразу поладила с высшим. Свой план он усовершенствовал и решил, что ему стоит подождать с его осуществлением. Мари находилась рядом с Вацлавом по просьбе короля и самого его сына. Головные боли стали часто преследовать его, и ему хотелось побыть в приятной компании девушки, которая облегчала его болезненное состояние. Он не знал почему так происходило, но предполагал, что это связано с необычным происхождением Мари. Вацлав не знал о капсуле, но догадывался, что девушка схожа с Альвианом. Этот факт раздражал королевского сына. Совсем недавно Констанция рассказала о необычной способности двух советников Отакара — слышать мысли людей. Вацлав стал очень тщательно относиться к своему внутреннему голосу после этого. И перед возвращением высшего ему пришла идея, как убрать его со своего пути. Как сделать так, чтобы Отакар вновь вписал имя своего сына в завещание.
Беловолосая девушка находилась в размышлениях. Её не отпускали мысли о высшем. Та ночь, когда он неожиданно появился в её комнате и стал изливать ей душу, запомнилась Мари. Он доверял ей, поэтому явился. А что может быть приятнее, чем знать, что тебе верят? Понятно, зачем Альвиан попросил обещать верить в него тогда у Старой Дие. Вера Мари придавала высшему сил и уверенности в своих действиях.
Вацлав сидел за письменным столом в приятном тёплом свете свеч. Он писал свои размышления на бумагу, что помогало ему расставлять по полочкам свои мысли. И увидев такое же задумчивое состояние Мари, Вацлав обратился к ней:
— О чём ты задумалась? Уже несколько дней вижу тебя такой.
— Просто думаю, — ответила Мари, зная, что слова об Альвиане не понравятся сыну Отакара, — Моя жизнь сильно поменялась с тех пор, как я оказалась в Чехии.
— Есть ли смысл думать об этом? — Вацлав повернулся к Мари, — Радуйся, что ты сейчас ТАК живёшь.
— Я рада этому. Но что-то не даёт мне покоя.
Вацлав встал со стула и направился к девушке. Он сел у её ног, что сразу обескуражило Мари. Королевский сын легко притянул руку высшей и хотел поцеловать её, но Мари резко отдёрнула её и прижала к своей груди. Она испуганно смотрела на Вацлава, не понимая резкой смены его настроения.
— Не стоит, — грубо ответила Мари, когда увидела недовольство собеседника.
— Я тебе не нравлюсь, Мари?
— Нравитесь, но… Не больше, чем любой другой приятный человек.
— Кто же мой соперник? Константин? Джакуб? Владислав, который сразу заметил тебя? Или тебе по душе будущие незаконные короли?
Голос Вацлава становился грубее и походил на рык обезумевшего зверя. В его глазах Мари увидела злой блеск, который не говорил ни о чём хорошем. Девушка хотела подумать об Альвиане, который смог бы это всё остановить, но потом решила, что сможет справиться сама. Не хватало, чтобы между ними был конфликт, который повлиял бы на отношение Отакара к самой Мари и Альвиану. В это время сын короля поднял подол голубого платья девушки, и его холодная рука скользнула по внутренней стороне бедра. Дрожь мгновенно охватила Мари, и её нога сделала резкое движение в сторону лица Вацлава. Глухой звук пронёсся по комнате. Парень схватился за челюсть и сразу же встал. Мари тяжело дышала, но старалась сохранять холодность разума. В отличие от неё, Вацлав наоборот разгорячился подобным поступком и, придя в себя, направился в её сторону с большей настырностью.
Под руку попался глиняный кувшин с пивом, который стоял тут уже несколько дней полный. Он звонко разбился об голову безумного Вацлава, но тот никак не отреагировал на это. Он только сплюнул те несколько капель пива, что попали ему в рот. Руки Мари были схвачены одной рукой мужчины. Второй он быстро посадил высшую на стол, с которого сразу всё начало падать. Мари хотела закричать, но её рот сразу закрылся плотным платком, пропитанным прокисшим пивом. Горький запах вперемешку с кислым ударили Мари в голову. Быстро меняющиеся картинки в голове сводили с ума. Она не понимала, что происходит. Перед ней нависал Вацлав, резкими движениями снимающий с себя штаны и повторяющий: «Посмотрим, что он сделает, когда узнает, что ты отдалась мне. Отец сразу поменяет своё решение!» Он мерзко смеялся, даже видя наполненные слезами красные глаза девушки. Мари стала ощущать режущую боль, как вдруг позади Вацлава она смогла разглядеть жуткую фигуру.
Альвиан стоял в тени. Он был без маски, поэтому можно было даже в темноте разглядеть его разгневанный взгляд. Голубые глаза округлились и покрылись кровавой пеленой, через которую он не мог адекватно видеть. Он слегка опустил голову и смотрел на стоявшего к нему спиной Вацлава. Он уже мысленно разделал его на части. Каждая мышца на его лице дёргалась, а грудь увеличивалась втрое от его громких долгих вдохов. Высший не смотрел на Мари, но девушка не могла отвести своего взгляда от него.
Одним взмахом руки Альвиан заставил Вацлава вылететь из окна, расцарапав все открытые части тела до крови. Оказавшись внизу на холоде, парень быстро надел на оголённые ноги штаны, и рванул в противоположную от замка сторону. Но беловолосый мужчина уже оказался позади него, ведя за собой свою белоснежную лошадь. Он шёл медленно, в то время как Вацлав не мог сдвинуться с места, хоть его ноги двигались быстрее лошадиных. Он подумал, что находится в дурном сне и открыл рот, чтобы закричать. Но его голосовые связки отказали, и вырвался только тихий писк, который даже он толком не расслышал.
Когда Альвиан поравнялся с Вацлавом, высший взял толстую верёвку, прикреплённую к седлу, и перевязал ей руки сына Отакара, которые сами поднялись вверх. Лицо высшего казалось Вацлаву безразличным, холодным и пустым. Но как только голубые глаза посмотрели на него, он почувствовал, как внутри всё горит, как в огне. От этого он только тихо залепетал.
Мужчина запрыгнул на лошадь и пустился в путь, оставляя привязанным Вацлавом дорожку на снегу. Он гнал Фыртыну по самым холмистым местам, чтобы заключённый бился об землю, ездил зигзагами по узким улицам, отчего неуправляемое тело парня всегда страдало от углов домов из крепкого камня. Несколько осколков ударили в лицо Вацлаву, и он чувствовал, как по его лбу течёт струйка крови. Он мысленно просил прощения, но Альвиан знал, что это только сейчас. Как только он остановится, все мысли насильника улетучатся. Вацлав крутился на верёвке, отчего она затягивалась ещё сильнее. Руки немели и хрустели в разных местах. На туловище уже не оставалось живого места, но смертельная поездка так и не прекращалась. Сил на то, чтобы оставаться в сознании у Вацлава осталось немного, и он молил, чтобы они быстрее закончились. В руках Альвиана что-то заблестело. Он взглянул назад на Вацлава и скривился. Его сжатая рука распахнулась, и из неё посыпались осколки стекла. В одной руке нормального человека не могло столько уместиться. «Монстр!» — повторял Вацлав, захлёбываясь кровавым снегом. Осколки впивались в замороженное раненное тело королевского сына. И в конце концов впивались так сильно, что он не смог бы достать их даже своими тонкими пальцами. Кожа распоролась, как ткань на кукле. В открытые раны стал попадать всякий мусор чешских улиц. В глазах Вацлава уже начинало темнеть. Он хотел возрадоваться концу этой пытки, но в руках высшего вновь что-то сверкнуло. Альвиан одним движением отрезал верёвку от седла. Вацлав проехал ещё несколько метров, прежде чем остановиться полностью.
