нет закрытых дверей. Возрадуйтесь, что ныне вы всемогущи и не ограничены условностями. Ваше воображение — ключ к вашей силе и свободе. Ваши страхи — то, что тянет вас вниз. Лишь избавившись от страхов, сомнений и прочих оков, вы сможете стать настоящим эльфом. Два года роста вашего духа и упорной работы — и никто не сокрушит вас. Но помните — вы сильны! Сейчас вы сильнее любого, порог второго совершеннолетия переступившего! Научитесь чувствовать свою силу и не отдавайте её другим».
Не отдавать её другим? Бред какой-то! В эльфийских книгах же сказано, что два года до второго совершеннолетия эльф нуждается во взрослом дивном рядом, который будет контролировать его и поглощать издержки магии. А тут получается, что…
— Я всё могу сама? — потерянно озвучила я поразительную идею вслух.
— Удивительно, да? — раздался от двери высокий насмешливый голос прабабушки.
— Что вы здесь делаете? — от испуга я инстинктивно отшвырнула в сторону удерживаемый мною карандаш.
— Полагаю, что живу, — развела руками княжна и присела на мою кровать, всем своим видом выражая, что чувствует себя, как дома. — Вот уже более шести сотен лет, прошу заметить.
— Но не в этих покоях.
— Почему же? — хмыкнула Лилиль и подняла взгляд к звёздному потолку. — Я жила здесь, когда была такой же крохой, как ты. В те далёкие времена мой брат ещё не был таким прожженным интриганом и занудой и творил все различные чудеса, чтобы порадовать свою сестрёнку. Эти звёзды… Знаешь, когда-то они были не отличны от настоящих.
— Почему же тогда сейчас они лишь слабо мерцают? — всем своим видом выражая враждебность, спросила я.
— Магия имеет свойство истаивать, девочка, — усмехнулась княжна и вдруг щёлкнула меня по лбу. — Времена моего первого совершеннолетия остались далеко позади.
— Попрошу без рук, — кривясь, произнесла я и отползла от неё на другой конец кровати. — Сейчас вы живёте в других покоях, потому извольте покинуть мои.
Лилиль насмешливо улыбалась, следя за моими передвижениями, и взгляд её выражал снисхождение и готовность спокойно отражать все мои колкости, как нечто незначительное. Похоже, раздражить её, как в библиотеке, у меня не получится. Да и тогда получилось, вероятно, потому что она уже была недовольна. Если судить по эмоциям Арамиля, у них вчера был семейный скандал.
— Забавно, — прабабушка накрутила одну русую и без того идеально вьющуюся прядку на палец. — Вчера, когда брат уверял меня в том, что ты — вылитая я в молодости, я не поверила. Людей, знаешь ли, дурно воспитывают: те несколько десятков лет, что я прожила в Дастанбаре, были для меня суровым испытаниям. К чему все эти границы, в которые вы себя загоняете?
— Умение себя ограничивать делает нас разумными, — процедила я.
— Это был риторический вопрос, — отмахнулась от меня прабабушка. — К тому же, ты уже и сама в свои слова не веришь, разве нет? Но мы сейчас не об этом. Вчера, когда я увидела тебя в библиотеке… Ты и вправду напомнила мне меня. Ещё совсем зелёную, глупую, но гордую и с языком острее кинжала. А уж твоя выходка, девочка… Даже братец был впечатлён! Давненько я не видела на лице моего умелого кукловода выражения недоумения. Оно мелькнуло на мгновение, но мне хватило.
Лилиль прекратила перебирать пальчиками пряди и разгладила подол насыщенно голубого обтягивающего её идеальную фигуру платья.
— Сбежать от проблем на свидание? — она понимающе мне улыбнулась, да так, что меня даже передёрнуло. — Красивый мальчик. Ты ведь влюбилась в первый раз?
Промолчала, испытующе глядя на неё. Что ей от меня надо? Не просто так же пришла, по душам поговорить.
— Мой тебе совет: не люби его больше, чем он тебя. Как только начинаешь любить слишком сильно, появляются трудности, а потом становится больно. А боль, знаешь ли, мешает наслаждаться жизнью, — продолжив игнорировать мою враждебность, поделилась дивная.
— Вы поэтому бросили прадедушку? Потому что он любил вас больше, чем вы его, а вам не нужны были трудности? — не удержалась я, с презрением глядя на эльфийку.
Уголок губ прабабушки чуть поднялся, а в глазах мелькнул опасный, хищный блеск.
— Ошибаешься, девочка, — протянула она, глядя на меня в упор. — Харадана я любила сильнее, чем должна была. Почему-то решила, что любовь простого человека сумеет сделать меня счастливой. Но чем дольше я жила с ним, тем тяжелее мне становилось. Я предлагала ему уехать со мной. Если бы он пожелал, я бы сумела даровать молодость и ему, и своему сыну. Но что ты, Хар был слишком горд, чтобы попросить об этом. А я не видела смысла унижаться и уговаривать.
— Вы предлагали ему уйти с вами? — поражённо спросила я. — И действительно могли вернуть его молодость?
— Разумеется. Но, как я уже сказала, я полюбила его слишком сильно, пошла на поводу у его человеческого упрямства и зареклась когда-либо ещё любить мужчину сильнее, чем он меня, оставила его жить так, как хочет. Сделала всё, чтобы больше не оглядываться назад, и так и не поняла того, почему люди хотят стареть и умирать. Долгое время я задавалась этим вопросом, который мало того, что остался без ответа, так ещё и был неправильно понят и исковеркан.
— Он тосковал по вас, — почему-то сказала я.
— Да? — безразлично переспросила Лилиль. — Возможно. Но я не даю второго шанса, девочка, и тебе не советую. Когда я предлагала, Харадан предпочёл продолжить жить, как человек, и такую же судьбу выбрал нашему сыну. То, что было потом, — уже не моего ума дело.
Между нами повисла тягучая тишина. Не знаю, что чувствовала в тот момент прабабушка, но мне виделась моя идеальная картина мира, по которой внезапно провели мокрой тряпкой и обнаружили совсем другой рисунок.
— Вы лжёте, — принять испорченную ненавистной эльфийкой картину оказалось не просто.
Прабабушка рассмеялась и с умилением посмотрела на меня:
— Зелёненькая девочка, — протянула дивная с улыбкой. — Ты можешь верить, во что хочешь, я пришла сюда не для того, чтобы тебя переубеждать в чём-то. По себе знаю, что толку от этого мизерно мало.
— Тогда зачем вы пришли? — тут же подобралась я, возликовав, что мы, наконец, подошли к сути.
— Предупредить, чтобы ты не показывала мой подарочек Арамилю, —
