я испытывала, если ваши прагматично взвешенные приказы при этом были выполнены?
Его пальцы на моих бёдрах на миг сжимаются до боли, но я этого почти не чувствую, как и того, что муж резко отстраняется, покинув моё тело.
Пробита и сломана. Опустошена до дна.
− Чувствую, Лина. Не должен. Убеждаю себя в этом каждую секунду. Не должен, но всё равно чувствую. И лучше тебе не знать, что именно.
Краем сознания отмечаю, что А-атон уходит из купальни. Кажется, я слышу его полный ледяной ярости голос из покоев. И через минуту в купальнях появляется молоденькая лайса. Мягко ступая, она бесшумно подбегает ко мне, склоняется, явно намереваясь помочь.
− Уйди, − приказываю холодно. Не хочу никого видеть. Не хочу ничьих прикосновений. Ничего не хочу!
Испуганно отпрянув, она беспомощно смотрит на меня, а потом с настоящим ужасом оглядывается на арку, ведущую в императорские покои. Боится разъярённого повелителя, судя по всему. Но мне сейчас плевать.
− Уйди! − уже буквально рычу я, поднимая голову и прожигая девчонку злым взглядом.
Та, всхлипнув, бросается прочь. А я, чувствуя себя абсолютно разбитой, кое-как отталкиваюсь от бортика и медленно опускаюсь в воду. Сажусь на ступеньку, ссутулившись и закрыв глаза. Кажется, будто во мне больше нет ничего живого. Сгорела дотла. Даже плакать больше не хочется, словно все свои слёзы я уже выплакала. Все эмоции скормила окружающим. Стоило ли?
Душу всё сильнее охватывает холодное оцепенение.
Не знаю сколько я так сижу, абсолютно отключившись от реальности. Но в какой-то момент улавливаю рядом чьи-то поспешные шаги. А потом меня бережно поднимают на руки, вытаскивая из бассейна. К виску прижимаются горячие губы, а озябшее тело укутывают в огромное, тёплое полотенце. И несут куда-то прочь. Подняв затуманенные глаза, я в полном ошеломлении натыкаюсь на напряжённый взгляд моего второго супруга. Са-оир, прижимает меня к себе так крепко, что даже дышать тяжело. Но от этого почему-то становится чуточку легче. Мне этого не хватало.
− Ну здравствуй. Наконец-то ты снова в моих руках. Что с тобой случилось, малышка? – пристально вглядывается он в моё лицо.
Что случилось… твой близнец со мной случился. Ты пришёл меня добить?
Но я молчу в ответ, вновь закрывая глаза. Голова обессилено опускается на мужскую грудь.
− Полагаю, к твоему состоянию приложил руку А-атон, − мрачно замечает Са-оир. – Не нужно было его к тебе отпускать в таком состоянии, − голос становится злым. − Он причинил тебе боль?
− Нет, − отрицательно веду головой. – Физической не причинил.
− Значит, причинил другую, − делает верный вывод мой тёмный сэ-аран. – Этого больше не повторится, Лина. Я не позволю ему к тебе приближаться, пока не придёт в себя. Никому не позволю.
Сквозь дымку утренней полудрёмы я слышу, как поют птицы за распахнутыми окнами. Закрытых век касаются рассветные лучи, а лёгкий ветерок приносит из тропического леса шелест крон и пьянящие цветочные ароматы.
Зажмурившись сильнее, я потягиваюсь как кошка. И рука сама тянется к соседней подушке в поисках мужчины, что согревал меня своими объятиями всю ночь. Но в кровати рядом со мной никого нет.
Мгновенное ощущение паники заставляет стремительно распахнуть глаза. Затуманенный взгляд лихорадочно мечется по комнате, к которой за два дня пока ещё не успела привыкнуть. И лишь когда я замечаю высокую тёмную фигуру на террасе, стальной обруч, сдавивший грудь, отпускает, позволяя свободно дышать. Са-Оир здесь. Мне не приснилось их возвращение. До сих пор сложно в это поверить. Особенно с учётом того, что со вторым своим мужем я за два дня, минувшие после событий в Маран-Дэш, больше ни разу не виделась.
Мой тёмный сэ-аран выполнил своё обещание. Всё это время он действительно никому не позволял приблизиться ко мне, за исключением, разве что, Чотжара и парочки служанок. В тот миг, когда муж выносил меня из купален, абсолютно истощённую морально и физически, не соображающую, что творится вокруг, я даже не думала, что он собирается увезти меня из императорского дворца, чтобы спрятать ото всех. И даже успела уснуть, свернувшись клубочком на кровати, пока Са-оир тихо перерыкивался о чём-то с Чотжаром в соседней комнате.
А дальше были поспешные сборы, которые я практически не запомнила, поскольку не участвовала в них, тесные объятия супруга, пока он снова куда-то меня нёс на руках, и довольно долгий полёт на его личном шаттле. Именно тогда я решилась спросить, всё ли с ним в порядке и жив ли Сэтору. Даже в моём заторможенном состоянии сложно было не заметить ссадины на лице Са-оира. Да и двигался он более скованно, чем обычно. В ответ на мой вопрос услышала мрачное «В порядке. Жив». И это позволило мне наконец сдаться на волю нечеловеческой усталости. Сон сморил меня окончательно и надолго.
А проснулась я уже здесь, на вилле посреди тропического леса. Довольно небольшой по меркам всяческих дворцов, в которых мне до этого приходилось жить в Аша-Ирон. Как я уже успела выяснить, это какое-то личное убежище Са-оира. Очень секретное и очень защищённое. И я до сих пор понятия не имею, где именно оно находится.
Правда, в первый день мне никакого дела до этого и не было. Я спала часами, полностью выпав из реальности. А когда не спала, мне только и хотелось, что лежать и не шевелится. Желательно в объятиях мужа, слушая его низкий рокочущий голос, потому что так я чувствовала себя спокойнее.
И Са-оир без всяких просьб выполнял это желание, когда находился рядом. Держал на руках, обнимал, целовал, рассказывал о том, как они провели эти два с половиной месяца… Но один раз его поцелуи переросли в довольно откровенные и настойчивые ласки, явно давая понять, как сильно муж по мне соскучился. Но воспоминание о близости с А-атоном больно резануло по сердцу, вмиг уничтожив первые ростки желания и превратив меня в оцепеневшую статую.
− Я не хочу. Пожалуйста, − сорвалось с моих губ, прежде чем я успела задуматься.
И мой тёмный Повелитель, как ни странно, отступил. Лишь выдохнул шумно, заиграв желваками… и убрал руки, прекратив всё.
А мне вдруг стало так страшно. От одной только мысли, что этим отказом я оттолкнула от себя и второго мужа, душу сковало настоящей ледяной паникой. Но Са-оир снова меня удивил, обняв и притянув в свои объятия. Накрыл голову ладонью, прижимая к своей груди.
− Почему опять дрожишь? Отрицать не буду. Мне
