— Можно, — дрожащим тихим голосом прошептала она, — можно я вот так просто молча посижу?
— Конечно. — руки дьявола с неестественной заботой обняли подрагивающее тело. — Сколько тебе будет нужно…
Глава 16. Омут сомнений
Воспоминания о прошлом не помогли Еве. Магия ограждения разума всё никак не давалась ей. Они перепробовали с Райнхардом всё — от стараний снова и снова поставить хотя бы самый слабый ментальный блок, до тщетных попыток наследницы самой залезть в чужой разум. Даже когда они решили провернуть это на незащищенном обычном человеке с улицы — ничего не вышло. Магия просто не слушалась. Этой магии будто не было! А вместе с ней не было душевного покоя. Ева не нашла ответов, зато откопала в своём прошлом большую причину для печальных раздумий, что терзали её день за днем.
Но нужно было идти дальше, не зацикливаться на проблеме, а пытаться её решить. Однако чем дольше у Мерриман не выходило справиться даже с самой простой магией ограждения, тем сильнее хотелось всё бросить. О переходе к изучению чего-то другого и речи идти не могло. Какой смысл был пытаться овладевать силами, если любой мелкий маг мог забраться к тебе в голову и повернуть эти силы против тебя. Но дни шли, и если Райнхард метался и искал ответы, цепляясь хоть за какие-то догадки, то Ева постепенно опускала руки. Она старалась, правда. Долго и упорно, и готова была стараться дальше. Но совсем ничего не получалось. У девушки оставалась одна отрада — магия исцеления.
— Знаешь, — начала она в один из дней после очередной неудачной истощающей тренировки, — я подумала пойти волонтером в больницу. Хочу помогать людям там еще больше. Мне надоели тайные вылазки по палатам ночью.
— Слишком рискованно. — отрезал Райнхард.
— Я буду аккуратна. Никто ничего не заметит, а я смогу применить магию на деле. Тем более, пока мне поддалась только она.
Дьявол закрыл очередную книгу, в которой он пытался найти ответы и поднял взгляд на девушку. Та заметно приосанилась и погрустнела на последнем слове. Да и вообще её состояния не заметил бы только слепой.
— Всё у тебя получится. Для хозяина кристалла нет никаких ограничений в использовании магии разных школ. В этом его главная сила, в отличие от ангелов и дьяволов. Нам нужно просто найти причину, по которой что-то идет не так.
— А может я и есть причина? — прошептала Ева, садясь на край кровати. — Может, моя настоящая мама отдала меня, потому что знала, что из меня не выйдет ничего толкового?
Она была потеряна и глубоко печальна. После того дня, когда удалось заглянуть за завесу стертых воспоминаний, каждую ночь она засыпала с мыслью: «почему?». Почему её бросили? Почему ничего не выходит? Почему вообще всё это должно было свалиться именно на неё? И лишь Райнхард, вечно командующий и активно ищущий новые способы и подходы, не давал ей расклеиться окончательно.
Дьявол поднял на опечаленную девушку строгий взгляд. Он был не из тех, кто потакает самобичеванию.
— Чушь. — кинул он с пренебрежением к этим догадкам. — Не нужно оправдываться природой или чем-то еще. Не получается, потому что мы мало работаем.
— А что если не чушь? — расстроено оживилась Ева. — Что если моя настоящая мать всё понимала и решила не тратить на меня время, а подготовить другого наследника?
— И где же он тогда? — бровь дьявола со скепсисом изогнулась вверх. — Почему кристалл в итоге у тебя?
— Не знаю. — раздосадовано ответила Мерриман, упирая взгляд в пол. — Просто… просто мне начинает казаться, что я совершенно не создана для роли наследницы. И если я прямо сейчас от неё откажусь, всем будет проще. Уж лучше пусть найдется новый способный маг на моё место из другой ветви семьи Сифа, чем я всю свою жизнь буду просто неудачницей, которой в важный момент не хватит сил.
На какое-то время воцарилась тишина. Ева не верила, что, наконец, сказала всё это вслух. Она боялась реакции Райнхарда на это откровение, которое вертелось у неё в мозгу уже несколько дней и ночей. Поэтому нервно выпалив всё это, Мерриман закрыла глаза и крепко сжала в кулачках ткань мягкого пледа, на котором сидела. Она была готова ко всему, даже к тому, что от всего сказанного дьявол взорвется адским огнем.
Но вместо этого Райнхард с глубоким недовольным вздохом медленно убрал ноги со стола, выпрямился и поднялся со стула. Он за пару шагов подошел к кровати лишь за тем, чтобы слегка ударить сидящую там девушку закрытой книгой прямо по голове. Он сделал это с ровным и строгим взглядом, желая привести наследницу в чувства. Ева же с удивлением и шипением от боли, потирая макушку, тут же недовольно произнесла:
— Ты что делаешь?!
— Выбиваю из тебя дурь. Жаль, что могу только так. — он открыл книгу, снова уставляя свой взгляд в неё. — Нет в тебе никакого секрета «не созданной для этой роли». Просто нужно переставать ныть и работать еще усерднее. То, что тебе с лету далось лечение, не значит, что и остальное должно получаться также. Помучаемся месяц, годик, да хоть два, но в итоге ты овладеешь этой чертовой магией ограждения.
Несмотря на то, что тон Райнхарда был полон претензии и даже грубости, на губах у Евы появилась легкая полуулыбка от осознания, что он по-своему верит в неё.
— Но через год ты же уйдешь обратно в ад. — тихо произнесла она.
— Ну да, без великолепного меня тебе придется указанное время умножить на два. — ухмыльнулся дьявол, переворачивая страницу.
Они оба вдруг негромко ненадолго рассмеялись, хоть в этом смехе и ощущался отголосок непонятной тоски, которую оба не хотели для себя признавать.
Комнату наполнил стук. От него по спине у Евы пробежала легкая дрожь. За разговорами о магии она совсем забывала, что за дверью течет обычная жизнь обычных людей. Райнхард щелкнул подушечкой указательного пальца по книге в руках, и её обложка моментально сменилась на учебник немецкого языка. Он отошел на пару шагов назад и статно уселся на стул возле письменного стола.
— Войдите.
Дверь протяжно скрипнула. Она открывалась медленно, неуверенно. Ева успела слегла нахмурить брови, Райнхард снова театрально встать, как если бы уже собирался уходить. В дверном проеме стояла Натали. Красивая жизнерадостная женщина выглядела серой и раздавленной. Губы её были сухие, глаза покрасневшими, а руки нервно подрагивали. Казалось, что в эту комнату сейчас вошла не статная добрая женщина, а какая-то безжизненная бесцветная субстанция, которую запихнули в человеческое тело.
— Мама? — с волнением в голосе тут же отреагировала Ева.
Натали подняла на неё взгляд, который до этого попросту не знала, куда деть. Её лицо, её глаза, её подрагивающие губы — всё это почти вопило о том, что случилось что-то страшное.
— Мистер Шац, вы не оставите нас? — надломанным голосом попросила женщина.
Дьявол был строг и хмур. Он смотрел на хозяйку дома, с которой только сегодня утром весело болтал за завтраком о какой-то чепухе смертных, и не узнавал её. Казалось, сам огонь жизни угас в ней.
— Конечно. — мужчина кивнул и уже вскоре вышел из комнаты.
Натали закрыла за ним дверь. Она делала это также медленно, будто растягивая момент. И её можно было понять, ведь следующее, что услышала эта спальня после тихого поскрипывания:
— Бабушка Алекса умерла…
Глава 17. Чтобы жить в этом мире, нужно быть монстром
«Примите мои соболезнования».
Дом семьи Мерриман облачился в черный. Столовая и гостиная были наполнены людьми, души которых захватила в тиски горечь и печаль. Искренне ли это было или просто ради угоды влиятельному человеку, потерявшему близкого, — чёрт разберет. И пока Райнхард старался скрыть своё презрение к лицемерию происходящего, все вокруг стихли, обращая взоры к Виктору, поднявшемуся для произнесения речи.
— Моя мама была невероятным человеком. Если я просто скажу, что обязан ей всем — этого будет слишком мало, чтобы обозначить её роль в моей жизни. В детстве я всегда смотрел на неё и видел идеал. Идеал сильного и мудрого человека. Идеал женщины, поддерживающей своего мужа во всех начинаниях. Идеал матери, готовой ради своего сына абсолютно на всё. Я вырос, очень многое в жизни изменилось, и лишь моя мать оставалась всё такой же. Оставалась всё тем же идеалом для меня. И единственное, о чем я жалею на сегодняшний день — это о том, что я так и не сказал ей этого вслух. Всю жизнь я шел за её светом, поддерживаемый её теплой материнской рукой. Этот свет и тепло казались для меня чем-то само собой разумеющимся. И я был дураком. Я не ценил самого главного, я не радовался её присутствию рядом каждый день. Я так много времени уделял своей работе и так редко просто был с ней рядом. А теперь эта возможность исчезла, и я понимаю, что я самый большой глупец в мире. Глупец, который отдал бы все свои деньги просто за шанс сказать ей, как же я люблю её.
