не было такого. Все терялись в догадках. Рэйн не видел твоих нитей. Я решил развернуть сеть поисков на другие государства. Но это уже неважно! Ты здесь. Спасибо, что вернулась!
— Ну все, все, — пыталась я оттолкнуть его. — И я вернулась, и Эт. Мы переночевали в академии вчера.
— Сейчас я разбужу всех, и ты расскажешь, что случилось, — он потянул меня вверх по лестнице за собой.
— Нет, я сначала хочу рассказать тебе. У меня много новостей.
В этом доме комната мужа символизировала ночь: на потолке красовалась роспись звезд, в мебели и тканях преобладали оттенки от серого до черного. Мы прилегли на кровать, друг напротив друга. И я рассказала ему о речи моего отца, о моем предназначении.
— Поэтому я хочу спросить тебя, есть ли у тебя заветная просьба? Ты первый в моем списке важных людей на сегодняшний день.
— Ты хотела назвать другой номер? — вскинул бровь собеседник.
— Да. Сначала я подумала про Элиона, но его душевное состояние теперь неясно. Так что первый ты. Кто-то всегда занимает первое место. — Тартис улыбнулся. Потом долго-долго смотрел в глаза.
— Вылечи меня. Я знаю, твой золотой глаз может лечить, — я приподнялась, потом положила голову на руку.
— Откуда ты знаешь?
— Это было условием моей болезни. Меня сможет вылечить только существо с золотым глазом.
— Что это за болезнь, Тартис? Ты вроде не выглядишь больным, — засомневалась я.
— Я не выполнял свои обязанности и меня наказали. Так я думал раньше. Но когда ты рассказала о словах эльфа Сидхе, в душу закрались сомнения. Что если мое наказание — это своеобразный путь к тебе?
— Так что ты должен был делать? И чего не делал?
— Моя работа: в обмен на годы жизни рассказывать о важных событиях и наставлять существ этого мира, если я вижу, что они идут по неверному пути. Но в другом мире…
— В другом мире?
— Да, почти все существа из запретных земель нездешние. Нас вытягивают из Ничего. Насчет таких как ты, нерожденных, не знаю. Я таких никогда не встречал. Так вот, многие из нас умерли в других мирах и угодили в Ничто. Потом оказались в запретных землях с открывшейся в виде видения миссией. У каждого она своя, но похожие способности есть. Так вот, в другом мире, я был бедным бродягой. И всегда хотел спать в своей постели, кушать вкусную еду и решил в этом мире разбогатеть.
— А твой брат?
— Ну подумай, Алиса, Маркус не был мне братом. Я нашел его после смерти родителей мальчика и провел кровный обряд. Так и получилось приобрести ипостась змея. Ведь Маркус — оборотень, у него в предках отметились и волки, и кошки различные, и змеи, и еще кто-то, но черная анаконда понравилась мне больше всего, на обряде я выбрал ее. Семья обладала состоянием, я вложил деньги в несколько проектов и умножил капитал.
— Сейчас сниму амулет и попробую вылечить тебя от неизвестной болезни.
Я смотрела на него, ощущая любовь к этому оборотню-змею, видящему секреты существ этого мира, мой глаз нагрелся, и я вновь увидела свет. Ничего не изменилось во внешности мужа, когда свечение прекратилось. Но я испытала радость исцеления. А значит условие было выполнено. Одна просьба, одна радость. Осталось еще двенадцать. Тогда я подумала про бабушку, почему не сработала радость на ней? Может быть важен возраст? Или факт высказывания просьбы вслух? Переключилась на Тартиса.
— Я чувствую освобождение от внутреннего напряжения, — сказал он. — Наверно ты и правда исцелила меня. Спасибо, Алиса!
— Может скажешь мне свой бывший диагноз? — улыбнулась я.
— Быстрое старение до рассыпания в прах, — он сказал это так буднично, что не сразу получилось представить данный процесс. Ужас-то какой! — Хочешь принять ванну?
— Зачем?
— В этом доме отличная купальня. Работает на артефакте эльфийской магии подогрева воды. Она сама очищается, — Тартис привстал, прижал меня к себе и прошептал: — Я бы очень хотел опробовать ее вместе с тобой. Ты же не откажешь мне?
— А как же остальные? Им надо сказать, что я хотя бы жива-здорова.
— Зачем? Они либо сами узнают, — прикрыл глаза от удовольствия, — либо побегают чуть-чуть по городу, головы проветрят. Тоже полезное дело, правильно?
— Правильно! — засмеялась я.
В купальне, выложенной мрамором, мы медленно раздевались, пожирая друг друга глазами. Но спешить не собирались. В воду добавили эфирные масла: их терпкий сладкий аромат витал в воздухе, стирая грань между реальностью и миражом. Залезли в воду. Глубина в центре позволяла прикрыть грудь. В наказание за мою стыдливость, Тартис подошел ко мне сзади и, захватил в плен напрягшиеся соски, отдавая часть ласки и груди. Затем левая рука скользнула на талию, ласкала живот, к ней присоединилась вторая. А затем я почувствовала, как что-то еще ласкало половые губы: теплое и твердое. Муж шепнул на ушко:
— Сегодня я хочу попробовать кое-что новое, — и я почувствовала, как острые клыки обожгли шею, через мгновение тело начало покалывать, через секунду все мои мысли свелись к сексу. Я хотела… хотела много и была согласна на все. Он повернул меня к себе, все еще держа это теплое и твердое почти во мне. Это не его член, это хвост! Тартис стал выше, мощнее, приняв облик нага. Даже его светлые волосы удлинились, а черные глаза гипнотизировали меня все больше и больше. — Хочешь меня?
— Да, — еле прошептала, схватила его… там, инстинктивно потянула, показывая, что именно хочу, и хвост продвинулся чуть дальше.
— Сккажжжи, шшто именно тты ххочешшшь? — лукавый голос разбавлялся шипящими нотками. — И ты этто пполучишшь…
— Займись со мной любовью! — стыд засыпал во мне по мере произнесения фразы, я все больше чувствовала напряжение внутри меня, начала сама насаживаться на его хвост, но он не дал мне сделать больше двух движений, легко удерживая на весу.
— Сккажжи, что хочешшь стать моей как я того пожжелаю, — голос повелевал, лаская сердце, он требовал покориться и телом, и душой. Я сказала. Конечно сказала, потому что хотела его так же сильно, как он меня.
Вода забурлила от мощных движений наших тел. Меня вынесло на специальный бортик, муж давил на поясницу, вынуждая меня прогибаться, пока грудь не коснулась плитки, на которую то и дело набегала вода, лаская соски, создавай обжигающий контраст тепла и холода. Хвост освободил вход и сильные руки легли на бедра. Я чувствовала себя открытой, влажной, бесстыдной. И так и было. Тартис раз пять погрузился в меня полностью, срывая судорожные всхлипы с моих губ, а затем
