Неждан тем временем, легко подтянулся и вылез. Он наверняка мог предложить иной способ, более лёгкий, но сделал всё так, чтобы выставить Севару идиоткой!
Она наконец нашла слова, но произнести их не успела. Выражение лица Неждана не дало начать ругаться. Он резко побледнел, брови его хмурились, рот скривился, словно от боли.
— Ты как? Белый весь, как мел.
— Что-то мне дурно… — признал Неждан тихо, глаза его вновь забегали. — Наверное, тёмная магия ведьмы…
— Не буровь, — махнула рукой Севара, использовав интересное словечко, услышанное как-то от Забавы. Надо успокоить его, а то, чего доброго, свалится в обморок прямо внутрь подвала. — Я выяснила, что никакой тёмной ведьмы тут не было. Здесь жила первая Морозная ведьма.
Неждан, казалось, побледнел ещё сильнее, хотя Севара не думала, что такое возможно. Кожа его будто бы даже посинела, как у мертвеца. Невыносимо голубые глаза его блуждали туда-сюда, расфокусированные, но словно что-то ищущие.
— Нежд? — Севара подошла ближе, окликая его сокращённым именем. Она ласково коснулась его плеча. Ей было непривычно и страшно видеть его таким. — Нежд, всё хорошо.
Он моргнул, наконец цепляясь взглядом за её взгляд. На губах появилась тень прежней улыбки, Неждан прикрыл веки и глубоко вздохнул. Кожа вновь приобрела здоровый цвет, а нежные глаза теперь смотрели только на неё:
— Прости, Сева. Напугал?
— Да, до маров! — она облегчённо шлёпнула его по спине. — Что с тобой?
— Может, я чародей, — усмехнулся он, — и тонко реагирую на магию.
— Если ты чародей, то советую зарегистрироваться, чтобы в одну ночь за тобой не явилась полиция.
Неждан потёр переносицу, а затем вдруг указал куда-то в угол:
— Кажется, там что-то есть.
Севара оглянулась, но кроме стены, затянутой плющом ничего не увидела.
— Очередной секрет дома. — Неждан резким движением сдёрнул растение, под которым обнаружилась махонькая ручка и чёткое очертание дверцы. — Видите? Я ведь говорил.
— Да как ты заметил?
— Наверное, я и правда чародей… Просто неудавшийся, — пожал он плечами. — Но такой секрет вы бы и сами заметили, если бы не слабое зрение.
— Нормальное у меня зрение.
— Нет. Вы же постоянно в документы смотрите и в темноте ещё. А тут всё очень очевидно. Наверное, раньше здесь висела картина, которая скрывала тайник, а теперь…
— Плющ. Он всё закрывал, — Севара смело дёрнула за ручку, но дверца не поддалась. — Мар!
— Надеюсь, вы не всё, что торчит с такой силой дёргаете.
Севара залилась краской, рассержено уставившись на него.
— Понежнее, — продолжал веселится Неждан, — вот видите?
Дверца действительно приоткрылась. Он отступил, давая хозяйке самой изучить содержимое тайника. Севара застыла на миг, вдруг вспомнив, что находится в доме ведьмы. Вдруг проклятье какое? С другой стороны, маги должны были почувствовать что-то вредоносное.
Севара распахнула тайник и тут же резко выдохнула, попятилась, едва не упав. За маленькой дверкой скрывалась знакомая шкатулка. На миг показалось, что её собственная. Из голубого камня, блестящего, как снег. Та самая шкатулка, подаренная ей в лесу беловласым незнакомцем.
Сердце пропустило удар. Но пальцы сами потянулись к находке. Севара взяла её осторожно, как хрупкий хрусталь, боясь уронить. Отрыть не смела, помня, что беглый маг погиб рядом со шкатулкой. Кто знает, что она таит. Какое проклятие и беды…
Неждан протянул руку, откидывая крышку шкатулки. Севара едва не взвизгнула от ужаса, но никакого морозного наказания не последовало.
— Это… бумажка? — спросил он удивлённо.
Нутро шкатулки оказалось пустым. Никаких драгоценностей, каменьев и золота. Только одинокий лист бумаги, свёрнутый несколько раз.
Дрожа от волнения, Севара раскрыла его. Шкатулка выпала, гулко бухнув. Теперь сердце зачастило, дыхание остановилось, горло сжалось, будто кто-то душил, ноги задрожали и страх проник под кожу, струясь по венам, опустился тяжёлым камнем, придавливая, заставляя холодеть от жути. Севара тонула в ужасе.
На тонком листе карандашом нарисован был очень узнаваемый портрет. Портрет незнакомца, встреченного в тёмном лесу. Сейчас его образ обрёл большую чёткость. Вспомнилось одеяние, голос и взгляд того самого незнакомца, встреченного когда-то в заснеженном лесу. На рисунке мужчина улыбался краешком рта. Печально изогнутые губы, точь в точь, как тогда…
Однако поражало другое: внизу витиевато было подписано «Хозяин Зимы».
Надпись-пощёчина, приводящая в себя.
Внутри частичка, которая всегда знала правду, насмешливо и раздражённо спрашивала: «Ну как, теперь веришь?»
Пытаясь вернуть власть над телом и дыханием, Севара отпустила лист, давая тому медленно спланировать вниз. Она отвернулась и зашагала на негнущихся ногах прочь. Толкнула скрипнувшую дверь, прошла вперёд, на запах влаги.
Наконец Севара остановилась. Если бы не обрыв, пошла бы ещё дальше, но пришлось застыть, опираясь о голое тёмное дерево, чьи корни торчали из-под выступа, под которым неслась река.
Прохлада оттуда ветром поднималась вверх, давая свежему воздуху ворваться в лёгкие. Севара дышала часто, жадно, но будто не могла полностью наполнить лёгкие. В глазах темнело, паника не отпускала, вцепилась острыми когтями.
Всё правда. Хозяин Зимы существует. Он спас её в тёмном лесу. Легенды в тетрадях правдивы. Не возможно больше отрицать очевидное. Но что делать? Как ей быть? Она умрёт?
На миг от волнения, смешавшегося со страхом, колени подкосились. Севара потеряла равновесие, покачнулась, безуспешно пытаясь нащупать дерево и поняла, что падает. Она слышала пронзительный крик. Свой крик. Но он казался чужим, далёким и ненастоящим.
Одна паника сменила другую. Отсутствие всего вокруг чувствовалось ещё острее.
Пусто.
Так ощущалось свободное падение. Сколько не маши конечностями, а не взлетишь, ветер не подхватит, а опереться можно лишь на воздух, который не остановит движение.
Севара успела взглянуть на бесконечно прекрасное напитанное голубым цветом небо, в котором будто мелькали яркие картинки прошлого. Затем пришла боль — то водная гладь ударила тело. Стало мокро, холодно, а небо скрылось за толщей воды, которая обожгла нос и гортань, а затем и лёгкие.
Умей Севара плавать, спаслась бы, но она так и не научилась. Теперь речное течение заталкивало мутную ледяную воду в глотку своей жертве. Мысли исчезли. Осталось только желание выжить. Но ничего сделать Севара не могла. Просто извивалась, сжимая себе горло вытягивая язык в попытках вдохнуть. Стой она рядом решила бы, что утопающая дура, но сейчас под водой, в ужасе, без мыслей, она сама не понимала, что делает, и что нужно делать.
От удушья вода стала ещё мутнее, ещё темнее. Всё куда-то исчезало. И она сама безвольно расслабилась, позволяя сознанию уплыть далеко-далеко, на илистое дно, полное камней.
Вдруг что-то вспыхнуло во тьме — два прекрасных алмаза. Глаза. Они сияли холодным светом.
«Хозяин Зимы», — мелькнула последняя мысль. Затем что-то ледяное схватило Севару, а разум наконец погас.
Глава 12. Обещание
Приходить в себя после неудавшейся карьеры утопленницы — то ещё удовольствие. Лёгкие, глотку и нос саднило, они болели как-то по-особенному мерзко, а ещё жгли. Севара закашлялась, с трудом разлепляя веки. Во рту остался привкус ила и почему-то мяты. Над ней склонилась тёмная фигура, заговорившая голосом Неждана:
— Сева, милая! Очнулась? Боги! Как же ты напугала меня!
Она закашлялась, хотя пыталась ответить, и почувствовала как кто-то сжимает её в объятиях.
Нужно было сконцентрироваться, чтобы наконец увидеть что-то большее, чем смутные, как во сне, образы. И вот Севара уже обнаружила, что платье её порвано окончательно, как и корсет, ненужным хламом откинутый почти к самому берегу. Сама она промокла до нитки, и каждый порыв ветра вызывал дрожь. Зубы стучали.
Неждан бережно придерживал, внимательно вглядываясь в её лицо. Его влажная рубашка липла к телу, обрисовывая рельеф мышц, с волос капало не переставая. Он замёрз не меньше, кожа его стала почти ледяной. Его пальцы прошлись по щеке Севары, убирая мокрую прядь с лица.
