Это же такая глупость.
– Не глупость, – пробурчала она в колени, от чего половина слова пропала где-то в джинсе. – Ты же видел меня! Так и есть, но я в этом не виновата.
– Вот, – после паузы снова заговорил Август, – ты спросила меня, почему я построил крепость. Ты знаешь, почему коты так любят коробки? Дело именно в четырех стенах. Будучи довольно нервными животными, коты постоянно стремятся к безопасности. И вот как раз коробка, где они защищены с четырех сторон и дарит им эту самую безопасность. Примерно так же было и со мной. Я залезал в свой шалаш и чувствовал себя отрезанным от мира и его проблем. Пока я в нем прятался не было ни школы, ни ругани с родителями, ни страшных снов, ни темноты. Это было мое убежище. Но кроме шалаша я всегда прятался за страницами книг и их героями. Я окунался в миры полные приключений и таинственных опасностей и как будто растворялся из реальности. Поэтому здесь я построил шалаш из книг – соединил две вещи, дававшие мне ни с чем несравнимое чувство безопасности. Непробиваемые стены из творений великих писателей. Но давай признаем одну простую вещь. То, что я делал в детстве – это самое настоящее бегство. Меня вовсе не подстерегали никакие хищники, о которых думают коты, не было никаких других угроз, что могли бы меня уничтожить. Чаще всего проблема заключалась исключительно в моральной стороне вопроса. Ты, наверное, не понимаешь, о чем я сейчас говорю и почему вообще начал такую тему, но я объясню.
Марта внимательно слушала его, но даже и не думала размыкать рук или поднимать голову.
– Сейчас по прошествии многих лет я, наконец, понимаю, что большинство моих страхов были совершенно не обоснованы. Если бы вместо того, чтобы прятаться, я прямо посмотрел им в лицо, то и проблем бы было меньше, но сейчас я уже не могу ничего изменить. Мы так часто бежим от того, что нас ранит, что не замечаем, как своим бегством только усугубляем нанесенную травму. Ты сейчас свернулась чуть ли не в позу эмбриона. Тебе не нравится думать о словах Димы Чернова, но ты упорно продолжаешь. И чем больше ты думаешь, тем глубже внутрь себя пытаешься забраться. Марта, это не выход.
– А какой выход? Я же не могу изменить свою внешность.
– Ты и не должна. Посмотри на меня.
– Нет, – наотрез отказалась девушка.
– Пожалуйста, просто подними голову и посмотри мне в глаза. Я хочу сказать тебе чистую правду.
– Тогда, тем более, не подниму.
– Ты же даже не знаешь, какую. Марта?
– Все я знаю.
– Ты сейчас забралась точно в такой же шалаш, как те, что строил я, и не желаешь выходить. Но ты, кажется, забыла, что находишься в моем замке из книг. Нет безопаснее места, поэтому здесь ты можешь не прятаться внутрь себя. Неужели я тебя хоть немного не убедил?
Какое-то время Марта молчала, недовольно сопя, но потом все-таки приподняла голову и посмотрела на Августа, сидящего напротив нее в полумраке.
– Вот. Так гораздо лучше. А теперь послушай. Пока ты сидишь в своем убежище, дрожа от страха, ты не сможешь взглянуть в лицо тому, что тебя мучает. А это очень важно. И знаешь почему? Потому что твой Дима Чернов неправ.
– Но я же вижу…
– И ты не права. Ты к себе несправедлива. Да, сейчас ты несколько худовата. Я обещал говорить тебе правду, так и будет. В твоем возрасте организм перестраивается. У каждого он реагирует по-своему, но это очень быстро пройдет. Сама не заметишь, как начнешь набирать весь. Главное не перестараться. Но не смотря на эту крохотную временную проблемку ты не страшная. Ты очень-очень красивая, но упорно отказываешься в это поверить. Я тебе не вру. Я видел тебя, я вижу тебя сейчас. Передо мной сидит красивая юная девочка, которая через несколько лет станет еще краше. Если ты уберешь волосы назад, то…
– Убью кого-нибудь острыми скулами.
– Никого ты не убьешь, – каждое слово Августа было пропитано добротой и нежностью, а его голос даже и не думал менять свой тон. – Твои представления о красоте навеяны тем, что насаждает тебе общество, – Август резко замолчал. – Зачем я так сложно говорю? Мы смотрим на телеэкраны, в журналы и видим идеальный отточенных людей, которые на самом деле точно такие же, как и мы, только загримированные и обработанные на компьютере. Идеалов не существует. Вернее, не так. Идеалов, которые нам подсовывают другие не существует. Они делают это ради денег. Первое, что их интересует – это прибыль от продаж, а продажи будут выше, если привлечь внимание красивой картинкой. Но в действительности мы все самые обычные и чудесные люди. У кого-то его шрам, у кого-то родинка, у кого-то тонкие губы, а у кого-то большие уши. И наши недочеты, если их так вообще можно назвать, делают нас особенными. Неповторимыми. Очень хорошо, что не существует идеальных людей, потому что тогда мы все были бы как куклы, отштампованные на заводе.
Марта не заметила, как расслабилась. Руки больше не обхватывали колени, а глаза, не отрываясь, следили за Августом.
– Твоя стройность, – продолжал он, – производит впечатление утонченности, хрупкости. И это делает тебя очень милой. А то, что говорил твой Дима Чернов ерунда по той простой причине, что он старался выпендриться перед товарищами. Я совершенно не удивлюсь, если на самом деле ты ему нравишься, а это был способ избежать каких-либо подозрений.
– Я не знаю, – прошептала Марта.
– Чего ты не знаешь? Что ты красивая? Вот я говорю тебе об этом. Теперь знаешь. Но чтобы увидеть тоже, что вижу я, тебе нужна капля храбрости. Расправь плечи, перестань смотреть себе под ноги, убери волосы с лица и после этого взгляни на эту чудесную девушку. Не зря говорят, что в первую очередь мы должны полюбить самих себя и заботиться о себе. Тогда и другие перестанут видеть забитую несчастную девочку, которую можно использовать в своих корыстных целях. Подумаешь об этом?
– Подумаю, – кивнула Марта. – Только давай больше не будем об этом? Я честное слово подумаю, только не сейчас.
– Но ты же понимаешь, что я прав? Хотя бы в глубине души?
– Наверное, – сказала она, хотя в ней все еще продолжали бороться эмоции, переполненные страхом, и здравый смысл, к которому призывал Август.
Может быть, эта битве не такая уж простая, но Марте хотелось выйти из нее победителем.
– О чем ты хочешь поговорить? – разряжая обстановку спросил Август.
– Ты не сказал
