значит — меланхолично пожав плечами, ответила я, отворачиваясь к окну.
— Переоденься. Я не хочу больше видеть на тебе это платье.
Принц еще раз окинул меня цепким взглядом, круто развернулся и вышел.
Разумеется, переодеваться я, и не думала. Если Его Высочеству угодно сделать меня своей куклой — пусть сам и переодевает. Пожалуй, именно сегодня я больше всего чувствовала себя пленницей. Я не могу решать, что мне носить, где жить, что есть и с кем спать.
Кстати, стоило бы узнать, где я могу свободно передвигаться, а где нет. Пусть демиург и дала мне знания о расположении покоев короля, которые необходимо обыскать, а также дар открывать любые двери, ошейник может не выпустить меня из башни Майнолина.
Я долго прислушивалась под дверью, опасаясь встретить дроу, но, не услышав ничего, все же проскользнула в спальню. Неспешно, на случай если эльф где-то здесь, словно бы с ленцой прогуливаясь, я дошла до дверей покоев и вышла из них: ошейник не среагировал! Ага, значит "подарок" Валаса все еще действует. Я могу уйти от седьмого принца. Но что если я случайно встречу его в одном из коридоров, или Валаса?
Ночью дворец живет, днем засыпает. Значит, лучше отлучиться днем. Вот только как это проделать? Единственная дверь из моей комнаты ведет в спальню принца. Кроме того, Майнолин скорее всего, захочет повторения страстной ночи и, напившись моих эмоций вообще не уснет. Как же я обыщу покои короля?
Я вернулась в свою комнату, чтобы как следует подумать об этом. Выходить больше не стала, чтобы не столкнуться с Майнолином.
Если уж я угодила темному эльфу до той степени, что он спрятал меня в тайных покоях, как бриллиантовое колье в сейфе, то совершенно точно, я ему небезразлична.
А это значит, я приложу все усилия, чтобы Его Высочество считаться с моими желаниями. Мне нужно снова стать служанкой. Так я смогу незаметно отлучаться под разными предлогами, ведь Майнолин не знает, что ошейник больше не душит меня, если я "отклонюсь от курса".
Майнолин Диирн
Весь день я опрашивал прислугу, пытаясь по описанию, данному Валасом, выяснить, куда королева спрятала сестру. На этот раз поиски тоже ни к чему не привели.
Уже на рассвете, недовольный отсутствием результата, я зашел в бордель, чтобы отдохнуть, но, ни одна женщина не заинтересовала меня. Все они были красивы и готовы услужить, но ни одну я не хотел так, как Элисту.
Все же я выбрал двоих и уединился с ними, однако даже совместное искусство этих шлюх не заставило мой член затвердеть. Да что со мной творится?
Когда я вернулся в свои дворцовые покои, настроение было паршивым. Мэль подала мне ужин. Служанка сделала все как нужно, но я был недоволен. Оказывается, я привык, что еду мне подает Элиста. Мне нравилось видеть в своих покоях рыжую недотепу, я не хотел видеть тут Мэль.
Глаза черноволосой служанки загорелись, когда она сообщила мне, что ванна готова и помогла раздеться. Я чувствовал, что она хочет меня. Снимая одежду, она несколько раз, словно бы невзначай прижималась ко мне пышной грудью. Ее приводила в экстаз мысль о том, что она сможет прикоснуться к моему телу, когда будет мыть меня.
Ее похоть вызвала у меня отвращение. Я отослал служанку и наскоро помылся при помощи чар. Мне не хотелось чувствовать ничьи прикосновения, кроме Элисты. Более того, я понял, что целый день тосковал по ним.
Со мной точно что-то не так. Это ненормально для темного эльфа: хотеть только одну женщину и испытывать отвращение к остальным!
В смятении я направился в комнату Элисты. Пусть она злится, мне все равно хочется увидеть ее.
В приглушенном свете фарлов ее волосы пылали как пламя. Моя пленница сидела на окне и смотрела куда-то вдаль. Она так и не сменила платье и, судя по чувству голода разлитому в воздухе, не ела с тех пор, как позавтракала со мной.
— Вижу, ты ослушалась меня и не сменила платье.
— Да, Ваше Высочество — произнесла человечка, не удостоив меня даже взглядом.
Ярость закипела во мне. Да как она смеет мне перечить!
Тьма, послушная моей воле моментально съела часть швов ее одеяния. Пленница, вскрикнув, отскочила от окна, прикрывая рукой обнаженную грудь.
Напуганной и смущенной она выглядела так соблазнительно. Один мой жест и платье, окончательно превратившееся в несшитые куски ткани, упало целиком. Разглядев мой потемневший от страсти взгляд, женщина прикрыла также и лоно.
— Подойди! — прохрипел я изменившимся от возбуждения голосом.
Элиста попятилась к стене, но вскоре отступать было уже некуда.
Тьма окутала талию женщины и подтянула ее ко мне. Элиста пискнула от страха, когда я обошел ее, обнял со спины и медленно провел рукой бедру.
— Ты будешь делать то, что я говорю, или пожалеешь — заклинание страсти сорвалось с моих губ, раньше, чем я успел подумать о последствиях.
Тьма распахнула шкаф и поднесла мне одежду. Я ласкал Элисту, медленно надевая на нее белье и платье. Под конец, когда я застегивал последние крючки, непокорная рабыня хныкала от разочарования. Я же упивался ее сладким желанием. Бедняжке так хотелось, чтобы я снимал с нее одежду, а не наоборот!
Дразня ее, я медленно провел ладонями по ее груди, чуть сжав напрягшиеся под шелковой тканью соски. Стон Элисты был для меня музыкой.
Я развеял чары и рассмеялся, почувствовав гнев человечки, которая злилась в том числе и на себя, из-за того что миг назад просяще изгибалась в моих руках.
Впрочем, мне этого было недостаточно. Она должна по-настоящему пожалеть о непослушании. Я схватил свою пленницу за запястье и потащил в гостиную, куда еще пару минут назад велел Мэль принести ужин.
— Должно быть, ты хотела, чтобы я лично накормил тебя, если не насытилась, пока меня не было — произнес я и, усадив Элисту на стул, привязал ее магией.
Она ожидаемо отвернулась, когда я поднес ложку к ее рту:
— Я не буду есть.
— Будешь, потому что я так сказал.
Когда я все же запихал ей в рот порцию салата, человечка выплюнула его на пол.
— Что ж, ты сама напросилась… — заклинание подчинения я оставил на десерт, на случай если пленница будет упрямиться. Был в моей жизни период, когда я сам отказывался от еды, и один лекарь кормил меня под принуждением.
Ничего более мерзкого нельзя было представить.
Я заставил человечку съесть первое и второе. Все это время женщина была несказанно зла. Думаю, если бы она все еще была
