— И что же по-вашему в других странах есть такого стоящего, чего нет у нас?
— Многого. В Лимрании, например, порталы на каждом шагу в качестве средств передвижения, а в Дортастане и Массории школы магии открыли уже в нескольких городах, в то время как в Арривии она только одна, и та в столице. А их способы отправки сообщений? Мгновенная передача информации с помощью магических почтовых шаров, которые сами телепортируются адресату, значительно упрощает жизнь, и совсем не обязательно ждать гонца с письмом несколько дней.
— Порталы не всегда надежны и безопасны, а почтовые шары имеют свойство теряться, — возразил Ротмант, метая в ученицу молнии.
— Конечно. Зато на лошадях перемещаться вообще не травмоопасно и намного быстрее, а почтальоны никогда не путают и не теряют письма в пути, — с сарказмом ответила девушка.
За горячим развернувшимся спором оба не заметили, как дошли до замка, и остановились, чтобы перевести дух. Рея застыла, сверля преподавателя прожигающим взглядом, и Ротмант ответил ей тем же. Один не желал уступать другому, словно от исхода дискуссии зависела их жизнь, и два пылких сердца с жаром бились в унисон. Будь Рея менее поглощена эмоциями, она бы залюбовалась той страстью, с которой Роланд отстаивал свою точку зрения, но жажда того, чтобы к ее голосу наконец прислушались, оказалась сильнее.
— Я понял, к чему эти сомнительные доводы. Вы пришли к выводу, что маги Арривии отстали, и решили своим бесценнейшим появлением повлиять на многовековые законы.
Роланд изогнул губы в кривой усмешке, глядя на студентку сверху вниз, но Рея не дрогнула. В ее красивых голубых глазах отразилась грусть и печаль, которая моментально проникла в его душу, заставляя ее израненную оболочку всколыхнуться от мук совести. Он лишь хотел узнать о Рее больше, а, в конечном итоге, только отдалил девушку от себя.
— Но разве это не так? Уверена, что ваши исследования никто даже не собирался внедрять. Их закинули на дальнюю полку школьной библиотеки и забыли про них.
Рея безжалостно ударила по больному, как и он поступил с ней, и чувство вины теперь грызло обоих. Странно, что она вообще помнила о его старых статьях в пыльных потрепанных журналах, но это знание меркло перед горькими словами, сказанными ею в порыве злости. Роланд прикрыл глаза от ощущения холода, сковывавшего внутренности, и представил себе Кассандру, образ которой согревал его в часы отчаяния, но желанного утешения не получил.
— Прочь с глаз моих, — глухим голосом произнес Ротмант.
— Простите, сир, я не хотела, — она попыталась извиниться и невольно вынула ладонь из кармана, чтобы прикоснуться к мужчине, но остановилась на полпути.
— Уходите. Сейчас же.
Она спрятала блеск в глазах, опустив голову вниз, но Ротмант все же заметил его, и Рея поспешно скрылась в замке, оставляя Роланда наедине с одиночеством. На том месте, где только что стояла девушка, артефактор обнаружил смятый клочок пергамента, который она быстро спрятала в таверне, когда он подсел к ней за стол. Ему не следовало читать то, что в нем написано, но Ротмант поддался искушению и поднял мокрую от снега бумагу. В некоторых местах буквы расплылись, а кое-где слова несколько раз были перечеркнуты, но Роланд смог разобрать содержимое пергамента.
Дождь. Ночь. Боль, прочь.
Жизнь — тлен, как смочь
Тебя забыть? В подушку выть,
И с каждым днем сильней любить.
И от тоски с ума сходить.
Кровавой раной бередить
Воспоминаний эшафот,
Когда в душе набат ревет.
Под звук грохочущей толпы
Тебя искать, минуя рвы,
Среди огней безумных лиц
И женщин разных верениц.
От запаха вкусить печаль,
Дым сигарет вдыхать, и вдаль
Смотреть на очертания теней,
Мечтая о любви твоей.
Тернист и мрачен путь к тебе.
Он, извиваясь, в темноте
Манит, как самый сладкий сон,
Но в горле глыбы страха ком.
Я тихой пулей в чувств обрыв
Бросаюсь, прошлое забыв,
И в черном омуте тону
Всегда — во сне и наяву.
Понять, кому предназначено стихотворение, Ротмант не смог — Рея отлично постаралась, чтобы слова носили обезличенный характер. Но то, каким трепетом и нежностью они пропитались, поразило его, и мужчина почувствовал странный укол ревности. Она влюблена. Девушка, которой он спас жизнь, девушка, которая с теплом и доверием смотрела в его глаза, влюбилась, и слова, посвященные не ему, а другому мужчине, проникали глубоко в его сердце. Роланд отдал бы многое, чтобы его любили также, и он на несколько секунд позволил себе зависть в адрес того, кому писалось это послание.
Еще не подозревая, что завидует самому себе.
***
Сомнения закрались в его голову, когда Роланд стал чаще ловить на себе ее взгляды. Обычно Рея наблюдала за ним украдкой в библиотеке или на занятиях, и поначалу Ротмант решил, что она мысленно проклинает его через зрительный контакт. Но когда их взгляды пересекались, она краснела и смотрела куда угодно, только не на него, делая вид, что увлечена чем-то другим, и это вызывало в нем одновременно и опасения, и надежду.
Их тренировки проходили реже и короче, а разговоры сводились к самочувствию девушки и дежурным вопросам. Рея отстранилась от него, и он увеличил дистанцию между ними, но легче почему-то не становилось, и мысли то и дело возвращались к ней. Ротмант хранил ее стихотворение, наполненное любовью и болью, и перечитывал раз за разом, и крохотная вера теплилась в груди Роланда, подпитываемая нежными взглядами Реи, обращенными к нему. Лишь к нему одному.
На очередное занятие по артефакторике для девятого курса он шел как на иголках. Послание Реи в кармане плаща обжигало кожу, и Роланд призвал всю свою выдержку, чтобы появиться в классе перед учениками с хладнокровным выражением лица. Знал бы Саймон, каких сил ему это стоило, когда мозг плавился от мыслей, а тело поглощала целая гамма противоречивых чувств.
Он намеренно выбрал дальний проход, чтобы не искушать себя приближением к ней, но его метод не подействовал. Роланд ощутил на себе ее взгляд среди прочих, как только вошел в кабинет, и артефактора моментально бросило в жар. Святая Лорелея, за что ему это наказание?
— Многие думают, что изучение любовных амулетов в вашем возрасте чревато последствиями, — глубоким низким голосом заговорил Ротмант, поворачиваясь лицом к студентам. — Однако я считаю, что годы не показатель ума, и недалекие маги могут прибегнуть к изготовлению связующих артефактов даже в престарелом возрасте.
Роланд бросил на учеников такой предостерегающий взгляд, что у присутствующих желание подложить кому-то амулет любви отпало навсегда. Он резким движением выдвинул нижний ящик стола, доставая из него розово-голубой кристалл, и легкое фиолетовое свечение окутало студентов, пока Ротмант своевременно не накрыл минерал полоской плотной ткани.
— Я расскажу вам о свойствах Кристалла сердца и его влиянии, чтобы в преддверии одного из самых бессмысленных праздников — Дня единения душ — вы смогли избежать попадания под действие любовных чар, — он поджал губы, глядя на Генри и Эбби. — Хотя, возможно, некоторым из вас это не нужно.
Он цепким взглядом уловил движение за партой Реи, которая внимательно слушала его, и идея использовать девушку для личных целей родилась в голове сама собой.
— Мисс Уайт, вы не будете так любезны подойти ко мне и продемонстрировать свойства кристалла вашим однокурсникам? — вопреки вежливой просьбе, в голосе Ротманта отчетливо читались нотки сарказма.
Рея удивленно моргнула, но все же неуверенно встала из-за парты и подошла к столу, нервно теребя манжет рубашки. Роланд вздернул подбородок и откинул ткань со сверкающего минерала.
— Дотроньтесь до него, — скомандовал он, и студенты замерли в напряжении.
Нетвердым шагом девушка приблизилась к кристаллу, тревожно закусывая губу, и с опаской коснулась пальцами острого выступа на минерале. Ее ментальный щит трещал от напряжения, вот-вот готовый распасться на мелкие кусочки и обнажить перед Роландом, владеющим телепатией, самые сокровенные тайны. Она училась боевой магии и охотно вступала в бой с артефактором на тренировках, но испытывать на себе действие какого-то кристалла растерялась. Пока девушка сомневалась, цвет минерала поменялся с розоватого на темно-серый, и она, прикрыв глаза, прониклась подступающими воспоминаниями, которые смешивались с приятными фантазиями и видениями. Рея ощутила дуновение ветерка и легкое щекотание лодыжек волнами моря, а после тяжесть гребня на голове, которым мама любила закалывать ей волосы в детстве. Затем образы сменились, и острое лезвие меча обожгло кожу девушки около ключицы, в нос ударил запах мускуса и потертой кожи, а на языке осел легкий металлический привкус крови. Ею же перепачкался белый букет роз, перевязанный красной лентой, и у Реи отчетливо закружилась голова от сменяющихся картинок перед глазами. В следующее мгновение грубые мужские руки надели на ее плечи камзол, по пуговицам которого она определила одеяние отца, и в груди заметно потеплело. Кристалл уже не казался ей опасным, а наоборот манил не выпускать его из рук, и Рея придвинулась ближе, повинуясь силе артефакта.
