был, что бы ни говорил.
— Лихой, — Мышка обиженно скривила губы и Лихой не удержал, поцеловал. Утешая и шепча ласковые слова. Только Мышка не поверила, что Лихой быстро вернется. — Я боюсь за тебя. Старик злой. Он нас разлучает.
— Не бойся, милая. Он ведь мне дед родной. Вреда не причинит. Себя береги. Я вернусь, а у тебя сад красивый. И клумбы.
— И клумбы, — потерянно прошептала Мышка, разжимая руки.
— Там в моем рюкзаке всякое-разное. Покажи Домовяке. Я ему кухню-то показал, но там еще есть интересное.
— Покажу.
— Видишь, я даже не беру ничего с собой. Налегке уезжаю.
— Вижу.
— Ты моя жена. Никогда тебя не разлюблю и не предам.
— Не разлюблю и не предам, — повторила Мышка. Внутренне смиряясь с тем, что владеть чем-то долго ей не позволено.
— Никто тебе не указ, — пытался втолковать Лихой грустной Мышке. — Ты жена наследника. Медея Волкова. Все под тобой. Понятно?
— Да.
Дед уже добежал до ворот и ждал внука. Поцеловав Мышку, Лихой вскочил на коня. Не удивившись, что умеет птицей взлетать в седло и управлять конем без упряжи. Мышка рванулась следом, сожалея, что и подарить-то ей нечего на память мужу. Новая одежда, подаренная Лихим, не связывала движений, Мышка мгновенно оказалась рядом с воротами, сорвала желтый придорожный цветок, поцеловала и протянула мужу. Лихой взял цветок, прижал к сердцу. Не таким он видел будущее с Меддой в своих мечтах, но попав в водоворот, любой вынужден подчиниться воле кругового потока. Лихой подчинился.
— Люблю, Медда, — махнул рукой на прощанье. Кроме Зосимы и двух всадников около усадьбы уже никого не было. Чуть придержав коня, Лихой нагнулся, схватил Зосиму за грудки. — Береги ее. Шкуру спущу, если хоть волосок с головы Медды упадет.
— Не упадет. Буду беречь, — поклялся Зосима, положив ладонь на сердце и склонив седую голову. — Да только от судьбы не уйти.
Сердце Лихого рвалось обратно, к любимой Медде. Чем дальше они удалялись от усадьбы, тем сильнее хотелось вернуться. То, что обещал дед, неведомое наследство и большие цели, не привлекало совершенно. Лихой вернулся в этот мир ради мышки-малышки Медды. Цели и статус он мог и в своем мире достигать, еще и ловчее, чем здесь. Потому что там все ходы-выходы Лихой знал. А здесь, он как травинка на тропинке, любой сорвет или затопчет. Только успевай поворачиваться и гадать, враг рядом или временный союзник.
В добрые намерения деда Лихой тоже не верил. Родство ничего не значит, когда на другой чаше весов корона и власть. Этот факт смущал сильнее всего. Наследник ерунда, посмотрит Лихой, чего он там унаследовал, а вот власть уже сейчас давила на плечи, заставляя оглядываться через плечо, видна ли еще усадьба. Как кур в ощип попал, но с другой стороны, не понимать, какие расклады творятся, себе дороже. Сегодня один вредитель похитил, завтра кто-то половчее появится и будут как бычка на веревочке водить Лихого по темным закоулкам. А может уже водят.
— Привал, — дед неожиданно остановился. Скачущий впереди всадник вернулся. Лихой спрыгнул на землю, с непривычки устал. Скакали часа три, не меньше, то по лесным извилистым дорогам, то по настоящим, хорошо укатанным. Когда их догнал замыкающий, дед повел всех с дороги в лес.
— Подожди, — Лихой оглянулся в последний раз на усадьбу. — Скоро я.
Конечно, давно усадьба исчезла из вида, оглянулся просто назад, чтобы закрыть сердце и душу на замок. Был у него свой ритуал. Когда на ринг выходишь, все мысли лишние. Кроме одной. Победить. Сломать дух и волю соперника и победить. Так и сейчас. Лихой, каждой каплей крови полюбивший юную Медду и хотевший тихого счастья с драгоценной женщиной, должен исчезнуть. Нет ему места на жестоком ринге. Слишком легкая добыча. Пусть появится властный, хитрый и злой Дэн, у которого не существует слабых мест. Такой победит любого.
Дэн почти проговорил нужные слова, перенастраивая себя для нового периода жизни. Резко выдохнул и сжал кулак, отсекая прошлое. Непонятное мельтешение на дороге привлекло его внимание. Что-то двигалось, но как-то рывками, короткими перебежками. Словно бежало из последних сил. Падало и упорно поднималось. Лихой вгляделся. Щенок. Белобрюх. Вот, дурашка. Бросился в погоню за хозяином. Медда не углядела? Или она и отправила щенка за Лихим? Чтобы помогал и был верным другом. Как же щенок выдержал такой длинный путь? Наверно, все лапки стер. Лихой кинулся навстречу щенку. Подобрал, сунул за пазуху.
— Дурашка, а если бы не догнал. Сгинул бы.
— Зачем? — дед покачал головой, увидев щенка.
— Не объест.
Лихой понимал опасения деда. Любая привязанность сработает против Дэна, ослабит. Щенок совсем глупый, хоть и заметно подрос. В крупную собаку не превратится, порода дворовая, хвост колечком. Выкинешь в лесу, он потеряется и погибнет. Ответить на преданность вероломством Лихой не мог. Пусть пес будет рядом, охраняет по ночам. Белобрюх затаился, как будто догадался, что решается его судьба. Вурлик хотел что-то сказать, но махнул рукой. Двинулся напрямик в лес, в густую чащу. Лихой отправился следом, а их спутники остались с лошадьми.
— Куда мы?
— Посвящение, — отрывисто буркнул дед.
Шагал Вурлик быстро, Лихой едва поспевал за ним. Наконец, плюнул на попытки идти рядом, пристроился след в след. Даже за дорогой не следил. В чужом лесу все равно дорогу не запомнишь. Хотя Лихой отметил, что стал воспринимать лес иначе. Как книгу, которую можно листать, читать, рассматривать картинки. Поначалу это сбивало с толка, случился передоз разрозненной информации. Лихой еще и поэтому уперся взглядом в сапоги Вурлика. Чтобы сузить восприятие. Заметил, что дед ставит ступни мягко, словно крадется. Под его ногами сучья оглушительно не трещали, и трава не сминалась.
— Уже близко, — дед замедлил шаг. — Не выскакивай вперед. Меня держись.
— Здесь кто-то живет? — Лихой обнаружил землянку, когда почти наступил на нее. Невысокий холм, заросший мхом, на жилище не походил. Вход закрывал пышный куст, нежно-зеленые листья только появились. Позже, летом, найти вход было бы затруднительно. Впрочем, Лихой искать бы и не стал.
— Нет. Это тайное место.
— Чего мы ждем? Или кого?
— Увидишь.
Лихой хохотнул, он сам никогда особо разговорчивым не был, его в детдоме постоянно упрекали за угрюмость, но на фоне деда выглядел невыносимым болтуном. Как первоклассник, что да почему. Может дед по-своему его воспитывал? Учил не открывать рот первым? Лихой огляделся, густой лес они миновали, стояли на полянке, окруженной елями и редкими осинами. Сквозь сухую прошлогоднюю листву пробивалась трава, даже старые грибы с огромными шляпками имелись. Будь Лихой один, не
