— Простите, — сказал он, и Аларих хмурясь отступил.
Братья взялись за крышку с двух сторон и легко подняли ее.
Крышка с грохотом коснулась земли. Стефан и Дамон положили ее рядом с надгробием.
Елена не могла заставить себя подойти ближе.
Вместо этого, борясь с отвращением, она сосредоточилась на выражении лица Стефана. По нему она хотела понять, что там лежит. Перед глазами вставали картины: мумии, гниющие тела, оскаленные черепа.
Если бы на лице Стефана появилось отвращение…
Но он, казалось, был просто удивлен.
Елена не могла больше терпеть.
— Что там?
Он криво ухмыльнулся и кивнул в сторону Бонни.
— Подойди и посмотри.
Елена сделала маленький шаг к могиле и посмотрела вниз, потом подняла голову и удивленно посмотрела на Стефана:
— Что это?!
— Не знаю, — последовал ответ. Он обернулся к Мередит и Алариху. — У кого-нибудь есть фонарик? И веревка?
Они бросились к машинам. Елена осталась стоять, всматриваясь внутрь могилы ночным зрением. Она все еще не могла поверить.
Это была не могила, а проход.
Теперь она поняла, почему оттуда дул ветер в ту ночь, когда крышка поехала под ее рукой. Внутри было что-то типа подвала. Видна была только одна стена, она уходила отвесно вниз прямо перед глазами девушки. В стену, наподобие лестницы, были вбиты железные скобы.
— Вот, возьми, — подоспевшая Мередит обратилась к Стефану. — У Алариха есть фонарик, а вот — мой. А вот — веревка, которую Елена сунула мне в машину, когда поехала тебя искать.
Узкий луч фонарика разогнал тьму подвала.
— Мне мало что видно, но, по-моему, там пусто. Я пойду первый, — сказал Стефан.
— Вниз? Ты уверен, что нам туда надо? Бонни, ты уверена? — засуетился Мэтт.
Бонни не двинулась. Она все еще стояла, не двигаясь и с окаменевшим лицом. Вдруг девушка молча подошла, перекинула ногу через край, развернулась и начала спускаться.
Стефан засунул фонарик в карман куртки, оперся о стенку могилы и перепрыгнул через край.
Жаль, у Елены не было времени насладиться выражением лица Алариха. Она перегнулась и закричала:
— Ты в порядке?
— В полном.
Снизу помигал огонек.
— И Бонни тоже. Скобы ведут прямо вниз. Но лучше все-таки захватите веревку.
Елена посмотрела на Мэтта, который стоял к ней ближе всех. В его голубых глазах были бессилие и покорность, он кивнул. Елена глубоко вдохнула и ухватилась за край могилы, как это раньше сделал Стефан, но тут ее поймали за запястье.
— Я вот только что подумала, — мрачно сказала Мередит, — а вдруг то, что сидит в Бонни, — и есть Другая Сила?
— Я об этом уже давно подумала, — ответила Елена. Она погладила руку Мередит, сняла ее со своей и спрыгнула вниз.
Это было странное место. Стены, облицованные камнем, были гладкие, как будто отполированные. В них были вбиты железные канделябры, в некоторых торчали огарки свечей. Елена не видела дальнего края комнаты, но свет фонарика выхватил из темноты кованые железные ворота, совсем близко. Они напоминали алтарные врата в церквах.
Бонни почти спустилась по скобам. Она молча ждала, пока появятся другие — Мэтт, потом Мередит, потом Аларих с другим фонариком.
Елена посмотрела наверх:
— Дамон?
Она увидела его силуэт у края могилы.
— Чего?
— Ты с нами? Ты вообще идешь?
Наступила тишина. Гулко стучало сердце. Пять. Шесть. Семь. Восемь.
Воздух колыхнулся, и Дамон аккуратно приземлился рядом. На Елену он не смотрел. У него были странные, пустые глаза и такое же выражение лица.
— Это крипта, — пояснил Аларих, шаря фонариком в темноте, — подземное помещение, усыпальница, но обычно ее строили в церквях побольше.
Бонни направилась прямо к кованым воротам, легонько толкнула их бледной маленькой ручкой, и они отошли в сторону.
У Елены сердце заколотилось в два раза быстрее. Нечеловеческим усилием она заставила себя последовать за Бонни. Чувства обострились до предела, но она все еще не понимала, куда они идут. Луч фонарика Стефана был таким узким, что освещал только каменный пол и загадочную фигурку Бонни впереди.
Она остановилась.
Вот оно, подумала Елена, у которой сердце подскочило к горлу. Вот оно, Боже, вот оно. Она вдруг почувствовала себя во сне, прозрачном и светящемся, как будто она спала и не могла проснуться. Мышцы одеревенели.
Она чувствовала страх, исходивший от остальных. Фонарик Стефана освещал вещи на пути Бонни, но Елена сначала не понимала, зачем они нужны. Она видела ангелов, чьи-то профили… Потом из темноты выплыло мертвенно-белое лицо, висящее в воздухе сбоку.
Закричать Елена не смогла. Это была всего лишь статуя, но черты были до боли знакомы — такие же были у статуи на крышке гроба. Эта могила была такой же, как та, через которую они вошли, но она была пуста, крышка от нее — расколота надвое и отброшена к стене. На полу что-то валялось, что-то, очень похожее на осколки слоновой кости. Елена изо всех сил уверяла себя, что это — осколки мрамора.
Но это были расколотые и раскрошенные человеческие кости.
Бонни обернулась.
Ее личико в форме сердечка завертелось, как будто она осматривала всю группу. Потом она уставилась на Елену, потом содрогнулась, споткнулась и начала заваливаться вперед, как марионетка, у которой вдруг отрезали нитки.
Елена еле успела подхватить ее, чуть не упав сама.
— Бонни?
Карие глаза, которые уставились на нее, были собственными глазами Бонни, ошарашенной и напуганной.
— Что случилось? — не унималась Елена. — Куда оно ушло?
— Я здесь.
Над разграбленной могилой замерцал слабый свет. Даже не свет. Елена видела его глазами, но это не был свет привычного человеку спектра. Не ультрафиолетовый и не инфракрасный. Человеческий глаз не был приспособлен для того, чтобы это видеть. Какая-то Сила пыталась достучаться таким образом до ее сознания.
— Другая Сила, — прошептала Елена с замиранием сердца.
— Нет, Елена.
Голос был не звуком, так же как свечение не было светом. Он был грустным, как свет звезд. Он что-то ей напоминал.
Маму? Но это не был голос ее мамы. Свет над могилой пришел в движение, и на какой-то момент Елене удалось разглядеть в нем лицо, ласковое и грустное. Она узнала его.
— Я ждала тебя, — тихо проговорила Онория Фелл. — Здесь я могу поговорить с тобой сама, а не через Бонни. Послушай. У тебя мало времени, а опасность очень велика.
Елена обрела дар речи.
— А что в этой комнате, почему вы привели нас сюда?
— Вы сами меня попросили. Я не могла явиться вам, пока вы не попросили. Это поле Вашей битвы.
