Все оглянулись на Бонни.
— Ну нет, — ответила та, — я больше этим не занимаюсь. Я ненавижу это.
— Это ценнейший дар… — начал было Аларих.
— Это большая морока. Ты не понимаешь. Просто пророчествовать — неприятно. Мне все время кажется, что я узнаю вещи, которые знать не хочу. Но когда в тебя вселяются — это ужасно. Я после этого даже не помню, что говорила. Это кошмар.
— Вселяются? Это как?
Бонни вздохнула.
— Это как тогда, в церкви, — терпеливо объяснила она, — я могу предсказывать по-другому — с помощью воды, например, или по руке читать, — она бросила взгляд на Елену, — но иногда в меня кто-то вселяется, говорит что-то через меня. Это как будто кто-то другой занимает твое тело.
— Как тогда, во дворе, когда ты меня предупредила, что меня ждут, — подсказала Елена, — или когда ты просила меня не подходить к мосту. Или когда ты пришла к обеду и сказала, что смерть, моя смерть, в доме.
Она машинально взглянула на Дамона, но он был невозмутим. Она подумала, что тут подруга ошиблась. Дамон не был ее смертью. А что, в таком случае, означало пророчество? В голове пронеслась какая-то мысль, но тут заговорила Мередит.
— Это как другой голос, который говорит в Бонни, — объяснила она Алариху, — она даже выглядит по-другому. Может, ты недостаточно близко стоял в церкви, но это было видно.
— А почему ты мне об этом не говорила? — заволновался Аларих. — Это важно. Из этого можно вытащить важные сведения — что собой представляет Другая Сила, как с ней бороться.
Бонни покачала головой:
— Нет. Я не могу вызывать это состояние по своему желанию, и оно не отвечает на вопросы. Это просто случается. Ненавижу.
— То есть нет ничего, что бы провоцировало такое состояние?
Елена и Мередит, которые прекрасно знали, что провоцирует такое состояние, переглянулись. Елена закусила щеку. Бонни должна была выбрать сама.
Бонни держалась руками за голову и поглядывала вбок на Елену сквозь рыжие кудри. Потом она закрыла глаза и простонала:
— Свечи.
— Что?
— Свечи. Их свет может спровоцировать. Хотя я не уверена. Я ничего не обещаю.
— Кто-нибудь, пойдите поищите в лаборатории, — сказал Аларих.
***
Она сразу вспомнила, как Аларих впервые появился в школе. В тот день он попросил их расставить стулья в круг. Елена смотрела на лица, освещенные живым огоньком. На Мэтта. На Мередит, чьи черные ресницы бросали тень на лицо. Алариха, который сгорал от нетерпения. На Дамона, на чьем лице танцевали блики пламени. На Стефана, у которого вдруг заострились скулы. На Бонни, хрупкую и бледную, даже в свете свечей.
Мы вместе, подумала Елена, захваченная тем же чувством, как тогда, в церкви, когда она держала за руки Стефана и Дамона. Она вспомнила восковое кольцо в чаше с водой. У нас все получится, если мы будем вместе.
— Я просто буду смотреть на пламя, — сказала Бонни слегка дрожащим голосом, — и ни о чем не думать. Я попробую открыться.
Она глубоко задышала, уставившись на пламя свечи.
А потом это случилось. Ее лицо разгладилось, всякие эмоции с него исчезли. Глаза стали пустыми, как у каменного херувима во дворе.
Она не сказала ни слова.
Тут Елена поняла, что они не решили, о чем будут спрашивать. Она стала судорожно придумывать вопросы, пока Бонни не потеряла контакт.
— Где мы можем найти Другую Силу? — выпалила она.
В то же время заговорил Аларих:
— Кто ты?
Их голоса смешались.
Бонни повернула лицо, ее глаза закатились.
Чужой голос сказал:
— Придите и посмотрите.
— Погодите, — вмешался Мэтт, когда Бонни, все еще в трансе, встала и пошла к двери, — куда она идет?
Мередит схватила его за пиджак.
— Мы идем с ней?
— Не прикасайтесь к ней! — Аларих вскочил, когда Бонни вышла из кабинета.
Елена посмотрела на Стефана, потом на Дамона. Они одновременно сорвались с мест и поспешили за Бонни по гулкому, пустому коридору.
— Куда мы идем? На какой вопрос она отвечает? — не унимался Мэтт.
Елена могла только покачать головой. Аларих еле поспевал за Бонни.
Она приостановилась, когда они вышли на улицу, и, к удивлению Елены, подошла к машине Алариха и остановилась возле нее.
— Мы все не влезем, — сказала Мередит. — Я поеду с Мэттом.
Елена не без опасений села на заднее сиденье между Стефаном и Дамоном. Бонни села спереди. Она смотрела прямо перед собой и молчала, но, когда Аларих выехал с парковки, она подняла бескровную руку и указала направление. Направо на улицу Ли, потом на Зеленую улицу, потом к дому Елены, на «Тандерберд» и оттуда к Староручейной дороге.
Елена поняла, куда они едут.
Они опять пересекли мост, ведущий к кладбищу, «новый», как его все называли, чтобы отличить от Ведьминого моста, которого теперь не стало. Они подъезжали со стороны ворот, совсем как Тайлер, когда повез Елену смотреть старую церковь.
Машина Алариха даже затормозила на том же месте. Подоспела Мередит.
Елену мучило дежавю. Она поднялась по холму и последовала за Бонни в старую церковь. Ее колокольня, как гигантский палец, указывала в пасмурное небо. Елена задержалась под входным сводом.
— Куда ты нас ведешь? Слушай меня! На какой вопрос ты отвечаешь?
— Пошли и увидишь.
Елена беспомощно посмотрела на остальных. Переступила через мусор. Бонни медленно подошла к надгробию белого мрамора и замерла на месте.
Елена посмотрела на него, потом на побелевшее лицо Бонни. Волосы на всем теле стали дыбом.
— О нет, — прошептала она. — Только не это.
Елене стало дурно. Она посмотрела на барельефы на могиле Томаса и Онории Фелл на крышке их гробницы.
— Эта штука открывается, — прошептала она.
— Нам нужно заглянуть внутрь, да? — пролепетал Мэтт.
— Не знаю, — расстроенно отозвалась Елена. После того как Тайлер предложил открыть и разграбить гробницу, желания заглядывать внутрь у нее больше не возникало.
— Может, у нас и не получится ее открыть. Тайлер и Дик не смогли. Она начала двигаться, только когда я на нее оперлась.
— Так обопрись на нее. Тут, наверное, какой-то скрытый механизм, — предположил Аларих.
Елена последовала его совету, но ничего не произошло.
— Давайте тогда все наляжем. Вот так, теперь…
Не разгибаясь, Аларих посмотрел на Дамона. Тот стоял рядом с могилой, не шевелился и, казалось, вообще не интересовался происходящим.
— Простите, — сказал он, и Аларих хмурясь отступил.
Братья взялись за крышку с двух сторон и легко подняли ее.
