Кайла не могла этого допустить. Это лишь добавит смертей в ее и так не маленький список.
Она с трудом сглотнула, стараясь побороть свой страх, что накрыл ее вместе с воспоминаниями о ее юношестве и том роковом дне, изменившем всю ее жизнь, и сделать так, чтобы ее голос не дрожал.
− Я видела, что волки-перевертыши могут сделать с людьми, и я не позволю ему так навредить невинным людям.
Гейдж сверлил ее тяжелым взглядом, глядя на нее сверху вниз.
− Когда уже ты перестанешь судить всех нас, основываясь на том, что случилось с тобой? – его гневные слова полоснули ее до самой глубины души, но девушка не отпустила его.
− Он опасен для людей? - настаивала Кайла.
Лайл утверждал это, вот только теперь-то она знала, что Лайл был лживым куском дерьма.
«Которому я верила годами и которого я, черт побери, боготворила».
Он заменил ей отца. Вот только у нее все холодело внутри при мысли, что парень вероятнее всего жестоко убил ее родного отца. Нет, не вероятнее всего...
«Ты сделал это!»
Ее чертовы розовые очки, что она носила, не снимая так долго, теперь разлетелись на мелкие кусочки.
«И я помогала ему. Сражалась с ним бок о бок годами и не осознала правды».
Ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы сдержать, готовый вырваться наружу отчаянный крик. Как же она была слепа. Так ведома яростью и гневом. Лайл давал ей цели, и она, не задумываясь, бросалась в схватку, слишком жаждая драки для того, чтобы задуматься и попытаться осмыслить ситуацию.
− Я верю Шеймусу, - мягко ответил Гейдж, но его тело было все так же напряжено под ее рукой. − Для него... не все так просто, но он не психопат.
К чему так склонны все волки.
«Как ты, Лайл?»
− Он держит контроль над своим зверем, и насколько я знаю, Шеймус никогда в своей жизни не убивал людей. Даже тех, кто заслуживал смерти.
Кайла медленно выдохнула. Ладно, это уже что-то.
− А женщина? – она не отрывала от него серьезного взгляда своих золотистых глаз.
Волчица с коротко стриженными черными волосами, кожей цвета кофе со сливками, и темными глазами, которые, казалось, видели ад, по меньшей мере, раз двадцать.
− Фей не может изменяться, - мрачно ответил Гейдж.
А вот это сюрприз.
− Она гибрид? – в ее голосе прозвучал интерес.
Она слышала что-то подобное о другом волке-перевертыше, который жил где-то далеко на юге.
− Нет. Она чистокровная, - его пристальный взгляд потемнел, когда он посмотрел в монитор на Фей, а голос его еще больше огрубел от эмоций. − Но когда ей было тринадцать, она попала к одному больному придурку... доктору, который говорил, что может вылечить волка. Родители Фей хотели вылечить ее.
− Но, почему? – Кайла удивленно воззрилась на него.
Она полагала, что волки любят своих зверей.
− Потому что они не хотели быть монстрами. Не хотели, чтобы и она была такой, - он снова посмотрел ей в глаза. - Доктор ввел жидкое серебро ей в вены. Выжег у нее все изнутри. Она никогда не будет способна к изменению.
Кайла видела боль в глазах Гейджа, словно это сделали с ним. Она зажмурилась, не веря, что родители могли проделать такое с собственным ребенком. Кайла была шокирована и даже представить себе не могла ту агонию, которую подобная процедура принесла ребенку.
− Ч-что случилось с тем доктором? – ее голос дрогнул.
− С человеком, который зарабатывал тем, что мучал волков? - его голос был полон лютой ненависти. − Не волнуйся, он больше никого не "вылечит". Никогда.
Она в этом не сомневалась.
Кайла открыла глаза и постаралась посмотреть на Гейджа другими глазами - не добро, не зло. На какой чаше весов он был? А на какой была она?
Решимость наполнила ее кровь.
− Давай вытащим их отсюда, - отпустив его руку, она схватила ключ-карту и направилась к выходу, − прежде чем другой охранник придет сменить Томаса.
Кайла направилась сперва к женщине. Фей стояла посереди клетки с низко опущенной головой, а все ее тело было идеально расслаблено. Однако когда она с Гейджем ступили в узкий коридор, ведущий прямо к плененной волчице, тело женщины напряглось, и она резко вздернула голову.
− Альфа, - надежда и страх смешались в одном слове.
Гейдж поспешил к ней.
− Мы вытащим тебя, Фей.
Темные глаза женщины... они казались почти смоляными... остановились на Кайле.
− Охотница? – девушка перевела свой взгляд на Гейджа. − Она... пахнет тобой.
Великолепно. Эти носы перевертышей...
Кайла провела ключ-картой по электронному замку и рывком дернула дверь камеры на себя.
− Выходи, - она отступила, предоставляя возможность Фей выйти из клетки.
Один волк остался - один ушел.
Но Фей не двинулась с места, а ее пристальный взгляд остановился на Кайле.
− Это... уловка? - спросила она, прищурившись. − Ты ненавидишь меня. Почему бы тебе помогать нам? - затем ее взгляд снова вернулся к Гейджу. − Даже если ты спишь с альфой...
«Да, черт возьми, я это делаю. И учитывая невероятные способности перевертышей... что ж, это было похоже на то, словно к моему лбу прибили неоновую вывеску: "Привет, я - Кайла, и я только что трахалась с альфой"».
− Почему ты идешь против своего вида? - потребовала Фей, снова посмотрев на Кайлу, а в ее мягком голосе послышалась сталь.
− Потому что они не моего вида, - просто, но уверенно заявила Кайла.
Лайл уж точно не был. Он не принадлежал и к виду Гейджа тоже, кстати. Он просто был свихнувшимся ублюдочным убийцей, что мучил невинных направо и налево. Вот он какого вида.
Он сказал им, что Фей психопатка, что она изуродовала до неузнаваемости пятерых мужчин в Вегасе своими когтями. Кайла видела снимки, но не говорила с мужчинами лично. Лайл сказал, что ей не обязательно их допрашивать. Теперь она хотела знать...
− Почему ты это сделала? - Кайла ждала ответ, ей было важно услышать правду.
Фей подняла руку, и ее когти прорезались наружу.
− Ублюдок доктор не полностью убил моего волка, - она поиграла пальчиками с острыми, как бритва когтями, и хищно взглянула на Кайлу.
Предполагалось, что когти должны ее напугать? Видели и похуже.
− Пятеро мужчин сейчас разгуливают по улицам Вегаса с твоими отметинами на лицах. Почему.
Потому что она должна узнать правду и должна быть уверена, что поступает правильно. Ведь она шла против годов подготовки, против всего, во что верила.
Изящное лицо Фей, как и все ее стройное тело, напряглось.
− Те мужчины, - она выплюнула это слово, − причиняли боль женщинам и совершили ошибку, решив, что смогут причинить ее и мне, - губы женщины сжались в тонкую линию. - Никто, обидевший меня, не уйдет безнаказанным. Те дни давно прошли.
