— Нет, — ответила она. — Сегодня для меня самое неотложное дело — это удовлетворить своё любопытство.
Затем Аманда очень медленно вложила свою ладонь в его руку и позволила ему помочь ей подняться.
Это единственное, что Джейк мог позволить себе сделать. Ведь ему так хотелось прижать её к себе. Он хотел обнять её за талию одной рукой, а другой — зарыться в её волосы и целовать её губы до тех пор, пока у них обоих не закружится голова от нехватки воздуха.
Аманда вздрогнула.
Может, она подумала о том же самом?
— Пикник?! — Вдруг воскликнула она, выдернув руку. — Тогда я принесу еды!
— Отличная идея. — По крайней мере, будет чем занять свой рот, вместо попыток сдержаться и не поцеловать её.
Он шёл с ней по проходу, каблуки его ботинок стучали по каменному полу. Джейк посмотрел на женщину, идущую рядом с ним, восхищённо разглядывая её платье, и не находил в этой ситуации ничего необычного. Теперь его мало что могло удивить.
Но в Аманде не было ничего, что бы ему не понравилось. Зато в ней было много всего помимо её женственности. Он честно не мог вспомнить, когда в последний раз встречался с женщиной, которую он интересовал бы как личность. Аманда не спрашивала его о состоянии его капитала и не спрашивала, может ли одним глазком взглянуть на его коллекцию драгоценностей, чтобы посмотреть, понравится ли ей что-нибудь оттуда или нет. С другой стороны, ювелирные камни в собственной коллекции Джейка были и в половину не так прекрасны, как те, с которыми ему приходилось каждый день работать. Так что, скорее всего, она не была бы сильно впечатлена.
— Ты можешь подождать?
Они были уже на полпути к замку. Он моргнул, поняв, что она обращается к нему.
— Что?
— Я соберу еды. Ты подождёшь меня здесь?
Ждать?
Подожди немного, прежде чем её поцеловать. Подожди немного, прежде чем ты попросишь её бросить всё и пойти с тобой. Подожди немного, пока тебя не стукнут по башке, и ты не поймёшь, что всё это время спал.
— Да, — наконец, ответил он. — Я подожду.
Она снова улыбнулась ему, затем отвернулась и взбежала вверх по лестнице сторожевой башни. Джейк оглянулся вокруг в поисках того, на чём можно было бы посидеть, но ничего не нашёл. Он стоял, гордо и мужественно выпрямив спину и расставив ноги. Он изо всех сил старался не выглядеть так, словно его опустили в грязь лицом в третий раз подряд за это утро.
Джейк знал, что ходит по лезвию ножа, но ничего не мог с собой поделать. Не мог и не хотел. Она никогда не станет женщиной его сердца. Но он всё-таки может пару дней попритворяться, что любит её.
Кому от этого будет плохо?
Джейк не хотел думать об ответе на этот вопрос…
Аманда стояла на кухне и держала корзину, пока повар Кук наполняла ее самой разнообразной едой, чтобы накормить голодающих, отправившихся на берег. Ей совсем не хотелось, чтобы корзина была единственной опорой, удерживающей девушку в вертикальном положении; единственным ее желанием было — упасть на скамью у камина и попытаться согреться. Вчера она была уверена, что у нее жар. Сегодня — озноб. Дрожь пробирала ее, когда он прикасался к ней, когда он смотрел на нее.
Была ли она в шаге от смертельной болезни или с ней происходило что-то другое — не менее дурное — этого девушка определить не могла.
— Ну вот, миледи, — сказала Кук, накрывая корзину чистой тканью и ласково похлопывая ее. — Здесь достаточно для вас и для замечательного молодого лорда. Вы сможете еще захватить с собой вино?
Аманда кивнула и взяла бутылку. Она подняла корзину, крепко обхватила бутылку и отправилась через главный зал к дверям.
— Мэнди, ты куда? — Раздался за ее спиной голос Монтгомери.
— Никуда, — бросила она через плечо, открывая дверь — Иду смотреть, как ты упражняешься с мечом.
Конечно, от своей охраны ей так просто не отделаться. Она уже видела, как они строились во внутреннем дворе замка.
Спустившись вниз, она обнаружила Джейка на том же месте, где и оставила. Он немедленно поднялся и прежде, чем девушка ступила во внутренний двор, корзинка и вино оказались у него в руках.
— Прекрасный день, — сказал он. — Как раз для того, чтобы прогуляться по пляжу.
Она смогла только кивнуть в ответ. Если бы Аманда открыла рот, то промямлила бы что-нибудь невразумительное, так что она предпочла хранить молчание, словно только это могло ее спасти, и отправилась с Джейком к воротам.
Казалось, что Джейк разделяет ее желание помолчать, так как, пока они не вышли за главные ворота и не повернули к берегу моря, он не произнес ни слова. Пару раз он обернулся, а потом вручил ей корзинку и вино.
— Подержи-ка, — негромко сказал он. — Нас преследуют.
Аманда оглянулась назад, но не увидела никого, кроме своей охраны. Она улыбнулась:
— Нас преследуют они? Эти парни — моя охрана.
— Они слишком небрежно одеты, чтобы быть твоей охраной, — проворчал Джейк.
— Предполагается, что они должны выглядеть как головорезы, и, по крайней мере, некоторые из них являются таковыми на самом деле. Приглядись, между ними есть не похожий на них человек, одетый как рыцарь — их командир.
Пару секунд Джейк просто молча изучал стоявших в отдалении мужчин. Потом он расслабился и снова взял поклажу.
— И они с тобой постоянно? — Наконец спросил Джейк.
— До сих пор мне удавалось сбегать от них, изменяя внешность.
Он улыбнулся:
— И как же ты это проворачивала?
— С помощью сажи из камина моего отца.
— Ну и как, хорошо работает?
Аманда не смогла сдержать смех:
— К сожалению, не очень. У меня получилось сбежать как раз в тот день, когда мы нашли тебя бездыханным в траве, но это был мой самый запоминающийся побег.
Он протянул руку, чтобы убрать непослушную прядь волос за ухо и нежно сказал:
— Бедная девочка. Тебе должно быть ужасно надоел такой вариант урезанной свободы. И сколько все это уже длится?
— Годы, — ответила Аманада удивленная, что он смог понять то, что никак не доходило до ее отца и братьев.
Она была подобна узнику лондонского Тауэра, несмотря на кажущуюся свободу.
Он предложил ей руку.
— Пойдем. Пусть это все, что я могу тебе предложить, но сегодня ты можешь чувствовать себя хоть немного, но по-настоящему свободной.
Она приняла его руку, и они отправились через дюны к берегу моря. Аманда обнаружила, что с ней определенно что-то не так, даже если прикосновение к этому человеку творило с ней нечто невообразимое.
Каждое его движение терзало ее мучительной болью. Если бы только она могла остановить его, освободить его руки от поклажи, а потом самой отправиться в его объятия и остаться там навечно — большего и не надо.
