Жажда и желание - Карла Николь

– Потому что вы оба были чистокровными? – догадывается Нино.

– Верно. Родословная Юны тоже древняя, как и моя, поэтому пара была идеальной. Но когда мы выросли, у нас с Юной появилась… то, что я считал искренней привязанностью друг к другу. Как ты знаешь, мои родители умерли, когда мне было двенадцать лет. Когда нам с Юной исполнился двадцать один год, я спросил, действительно ли она предпочитает связывать себя со мной, а не с Кента. Хотя ее родители были живы, если бы мы захотели разорвать отношения, это было бы моей прерогативой.

– Она выбрала тебя несмотря на то, что ты дал ей выбор?

– Да, – вздохнул Харука. – Она выразила свою… любовь… ко мне, и настаивала на том, что я – ее выбор. И я поверил в это. В нее.

Сидя в кресле, Харука потирает ладонью лицо. Его взгляд, кажется, устремлен куда-то вдаль, когда он вспоминает эту ситуацию. Нино дает ему еще мгновение, прежде чем заговорить.

– Так что же произошло? – тихо спрашивает он.

Харука смеется, но звук получается горьким. Это не теплый и звонкий, как обычно – такой, каким Нино привык его слышать.

Опустив руку на колени, Харука слабо улыбается.

– Это довольно… унизительная часть. Позже я узнал, что Юна и Кента организовали множество тайных встреч после того, как мы с ней связали себя узами брака. Одна из таких встреч привела к тому, что Кента кормился от Юны в интимной обстановке. Я почувствовал, что связь между нами почти мгновенно разорвалась, как будто трещина в стене.

– Ты знал, что такое может случиться? Ты когда-нибудь слышал об этом в рамках своих исследований?

– Нет. – Харука прислонился спиной к креслу. – Это был первый раз, когда я услышал о такой ситуации, и я больше не встречал ничего подобного.

Нино вспомнил пустой раздел в конце рукописи «Жажда и желание». Разрушенные узы. Когда он прочитал эти слова, они не имели для него смысла. Это было все равно что читать «трезвый пьяница» или «злой мир». Как эти два слова могут существовать рядом? Это подчеркивает, насколько глубоко укоренилось предание о связях в психике вампиров. В их культуре.

– Результатом разврата, – говорит Харука, его глубокий голос тих, – была огромная боль. Глубокое колющее ощущение в самой моей сущности внутри меня. Мы решили официально расторгнуть наши отношения, и в течение следующих шести месяцев мое тело… очень жестко отвергало природу Юны внутри меня. Даже после смерти моих родителей, возможно, это был самый ужасный опыт в моей жизни. Я не думал, что переживу это. Я не хотел… И по сей день я не понимаю, как я с этим справился.

Харука подносит руки к макушке своей темной головы, впиваясь пальцами в волосы, и сползает вниз. Он зажмуривает глаза, как будто ему все еще больно.

Нино тихо встает с кровати и делает несколько шагов, чтобы дотянуться до него. Оказавшись там, его друг моргает широко открытыми глазами. Нино наклоняется, упираясь ладонями в подлокотники. Он наклоняется к Харуке, мягко прижимая их лбы друг к другу. Он закрывает глаза. Харука напрягается от его близости, но по мере того, как Нино распространяет тепло и покой своей ауры дальше, Харука расслабляется.

Вскоре дыхание его друга становится медленным, в идеальном ритме с его собственным. Нино открывает горящие глаза и поднимает голову. Глаза Харуки по-прежнему закрыты, выражение его лица спокойно.

– Ты в порядке? – спрашивает Нино.

Когда Харука открывает глаза, они светятся алым. Как красиво.

– Да… Прости…

Нино делает шаг назад и протягивает руки, предлагая подняться.

– У моего отца есть старая библиотека на южной стороне нашего поместья. Не хотел бы ты провести там немного времени сегодня?

Глаза его друга расширяются, медленно возвращаясь к своему здоровому бордовому цвету.

– Я бы очень этого хотел.

Он кладет свои руки на руки Нино, позволяя медленно потянуть себя и встать на ноги. Когда они оба встают, Нино подходит к нему и крепко обхватывает его плечи руками. Он не уверен, что это нормально – не переходит ли он границы. Но когда он прижимает Харуку к себе, он касается щекой шелковистых волос у виска.

– Я очень благодарен, что ты выжил, – тихо говорит Нино. – Спасибо за то, что поделился со мной. Я знаю, это было нелегко.

Харука скользит руками по талии Нино, обнимая его. Глаза Нино расширяются в объятиях, но он быстро закрывает их и прижимается к другу еще крепче.

– Спасибо, что выслушал, – говорит Харука. – Я никогда… не говорил об этом вслух. Ни разу.

Как долго они смогут простоять вот так, обнявшись, в теплом, золотом солнечном свете? Харука крепко держит его в своих объятиях, и его дыхание мягко поднимается и опускается, отражаясь от его груди. Нино не имеет ни малейшего представления о происходящем. Но он мог бы стоять так весь день. Но даже тогда это было бы недостаточно долго.