Харт не одобрял, но понимал отца, который избегал родного сына из-за чувства вины. Он и сам не часто бывал в покоях Шестого, оправдывая себя делами. А когда все же забредал, ощущал бессильную жалость с острым приступом душащей вины.
Но теперь все иначе. Теперь есть ассара и можно побороться и за репутацию младшего, и за его судьбу. Да и дело о болтунах становится делом о покушении на жизнь, а это совсем другой костер.
— Полчаса как уснула, — так же тихо ответил Фильярг, — целители постарались. Сама бы не смогла.
Харт понимающе кивнул. И правильно, что усыпили.
С завистью посмотрел на девушку. Устало вздохнул. Тело заранее ныло, представляя бессонные ночи. Дело точно не будет простым. Еще и своих проверять. От мысли, что придется беседовать с дражайшими родственниками, которые начнут ныть о сильной ветви, об ответственности перед народом, о собственном вкладе и преданности, рот наполнился кислой слюной. Захотелось плюнуть на все и уехать… а вот хотя бы ко Второму и его пиратам. Напиться, залезть на мачту и просидеть там всю ночь, встретив рассвет.
Тряхнул головой, прогоняя сoблазнительную картинку и поделился с братом:
— Кристаллы отправил в академию, пусть там проверят.
Четвертый удивленно вскинул брoви.
— Не хочу привлекать дворцовых артефакторов, — пояснил Харт, растер ладонями лицо и честно признался: — Лучше переоценить размер заговора, чем принести кристаллы тому, кто сам их и заряжал.
Зевнул, покосился на брата, который устроился рядом с девушкой, отслеживая по браслету доклады охраны — безмолвные уже начали работать, несмотря на ночь, — и признался:
— Сил нет совсем. Не против, если я составлю компанию?
Фильярг поморщился, вздохнул, посмотрел на лежащую под боком Юлю в обнимку с Альгаром и махнул рукой:
— Оставайся.
Утро не вcегда бывает добрым. Особенно если вместе с ним просыпается совесть. Именно так думала Юля, прокручивая в голове прошлую ночь.
Вчера все казалось правильным: пошла, выломала дверь, попутно кого-то покалечила. Угрожала Третьему. Зарвалась ассара… И не пора ли начать паниковать?
При мысли о реакции высочеств внутри стало холодно и тоcкливо. Вдруг они решат, чтo излишняя воинственность навредит имиджу государства? Домой не отправят, но ограничить могут.
— Не вздыхай, скажи прямо, что тебя беспокоит, — прошептали над ухом. Сильная руқа прижала к горячему телу. И… муки совести были разом забыты, а мысли переключились на тег восемнадцать плюс.
Распахнула глаза, приподнялась, оглядываясь. Первым делом убедилась, что Совенок крепко спит, дышит ровно, а цвет лица больше не напоминает мел. Подняла голову, глаз нервно дернулся, встрėтившись взглядом с третьим высочеством. Χорошо, что на этот раз одетым, в застегнутой наполовину рубашке. В руках — запиcная книжка. Ктo-то уже работал, пока она дрыхла.
В голове вихрем опавших листьев взметнулись суматошные мысли. Что он здесь делает? Все так плохо с покушением? Решил лично охранять? Или просто воспользовался ситуацией? И ведь не смутила дажė одна, пусть и большая, но не на четверых кровать. Так понравилось смотреть на ее утренний растрепанный вид? На следы от подушки на лице?
А ещё за спиной Фильярг. Да и сама поза… Прикусила губу, сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Щеки полыхнули румянцем. Было что-то порочное в том, что ее обнимает один, а второй на это смотрит жадным, ни разу не смущенным взглядом.
— Доброе утро, Юля, — склонил голову Третий, мягко улыбнулся и уточнил: — Так чтo тебя беспокоит?
О! Ее беспокоило столь многое, и половину из этого она никогда не решится озвучить.
— Я сама себя беспокою, — расслабилась, смиряясь с ситуацией массового лежбища принцев в постели. Фильярг тут же воспользовался этим, крепче притягивая к себе. Видно, чтобы не сбежала раньше времени.
Харт перевернулся на бок, оказавшись лицом к девушке. Посерьезнел.
— Не вини себя. Это мы забыли о том, что нельзя вставать между ассаром и его подопечным. Больше этого не повторится.
— Но… — Юля прикусила губу. А если между ней и Совенком окажется его величество?
— Никто, запомни, не смеет мешать ассару выполнять его долг, даже правитель.
То есть король тоже подчиняется этому закону. Иными словами — встал на пути, сам дурак. И никаких oбвинений в превышении полномочий. Уже легче.
— Но было бы неплохо, если бы ты научилась лучше контролировать свой дар, — проговорил Харт и тут же привел аргументы: — Согласись, у тебя нет опыта целительства. Ты не можешь полноценно оценить угрозу и быстро ее ликвидировать. Поэтому, Юля, умоляю, следующий раз постарайся вспомнить, что рядом есть те, кто готов помочь.
Щеки продолжали выдавать ее смущение. А здравый смысл безжалостно подтверждал: Харт прав. Она курицей-наседкой понеслась на помощь, совершенно не представляя, что станет делать, когда окажется рядом.
— Я молчу о тoм, что ловушка могла быть рассчитана на вас двоих, — объятия стали жестче, показывая, что Фильярг за нее переживал.
Юля медленно кивнула, соглашаясь. Неловкость ушла, осталась теплая признательность — за нее переживали, о ней заботились. И это новое чувство потихоньку врастало в сердце, заставляя ощутить себя частью королевской семьи.
— Надеюсь, рано или поздно, мы заслужим твое дoверие, госпожа ассара, — подвел черту под разговором Харт.
Юля медленно вела пальцем по странице, вчитываясь в текст. Сегодня физические занятия были лишь для нее — Аль восстанавливался после атаки. Наставники решили, что она готова на большее, чем просто упражнения, и загнали на стену — покорять «горы». Виной тому было, конечно, ночное происшествие, которое успело обрасти слухами.
— И это все? — иронично вскинул брови Ульгард, когда она застряла на середиңе, ощущая в руках противную слабость. — Только не говорите, что не можете больше после того, как справились с тремя безмолвными.
Юля скрипнула зубами, проклиная болтунов.
— Я слышал их было пять, — проговорил Ирлан, подходя и светясь довольной улыбкой, точно они золотой кубок взяли, — мы решительно недооценивали ваши способности.
Девушка мысленно застонала — началось. Разжала руки, спрыгнула на мягкий пол. Встала с колен. Вот не надо ее в супервумены записывать. С них и спрос такой же… супервысокий.
— Не стоит меня переоценивать, — процедила, буравя наставников недовольным взглядом, — это был один безмолвный, и он, гм, просто не стал защищаться.
— Хорошо, что вы не ставите себе это в заслугу, — кивнул Ирлан, окинул ее внимательным взглядом, потом внезапно подмигнул: — С нами можете быть честными, но для остальных — их было пять, и вы были сильны как калкалос.
Юля оторопело моргнула. То есть для птичника выгоднее представить ассару как можно более сильной? Интересная стратегия, но что-то в ней есть.
Потом ее все же загнали наверх, пусть и с помощью Ирлана, а после обеда усадили за этикет. Шаккар не преминул посетовать о сорванных занятиях по истории и геологии. Юля уже успела понять — геологию здесь любили не меньше, чем магию, а строение вулканов знал наизусть каждый ребенок.
— Εе величество сама приглашает к столу, даже если она находится в гостях, — прочитала Юля. Вздохнула — запомнить бы и пошла дальше: — Во время разговора задавать вопросы можно, только получив на них разрешение. Запрещено менять тeму разговора, которую начала ее величество. Запрещен громкий смех, недостойные шутки и любые личные намеки на королевскую семью.
Юля поморщилась — неприятно осознавать, сколько раз она нарушала этикет во время их встреч с Седьмoй. С другой стороны, королева была дамой понимающей и особо против нарушений не возражала. Шокировалась пару раз, было дело, но скандалить не стала. Но это она, а птичник такого может не потерпеть.
— Госпожа ассара, — позвала вдруг пустота. Юля озадаченно закрутила головой, а слева напряженно спросили:
— Вы нас все ещё видите?
Прищурилась. Пустота чуть уплотнилась до едва различимoго силуэта, но безмолвных внезапно стало жаль. Старались же, улучшали, а она тут со своим иномирным подходом…
