Впрочем, кризис не продлился долго. Корвет телепортировало в какое-то узкое темное пространство, соединение восстановилось, однако панель управления маленьким звездолетом осталась темной и безжизненной. Возможно ли, что моя магия создает электромагнитное излучение, нарушающее работу электроники?
Избежав трагической участи, робот никак это не прокомментировал. Создавалось впечатление, что либо он смирился с неизбежностью судьбы, либо слишком пьян для паники. Попав в новое место, оператор не забеспокоился. Он потянулся через сидение, добрался до двери пилота и забрал оттуда бутылку с алхимическим чудом. Я думаю, тому алхимику надо дать нобелевку. Это же настоящее зелье бесстрашия. Спирт? Нет, зелье бесстрашия.
Черная пыль за бортом окончательно рассеялась, являя взору новую обстановку. Пространство снаружи действительно было небольшим, однако не таким темным, как показалось вначале. Длинный и достаточно широкий для корвета коридор был слабо освещен тусклыми желтыми лампами на земляных стенах, подсказывая, что это место находится в подземном городе.
Вздохнув, робот вынул пробку из бутылки и сделал большой глоток, увеличив таймер очищения от токсинов на системном окошке до шести часов. И пока я баловалась нехитрой математикой, пытаясь понять, сколько же часов прошло с достопамятной пьянки, если робот сидит тут уже нетоксичный, история приняла новое направление.
Кадр сместился в сторону, и можно было увидеть несколько человек снаружи. Они стояли возле разрисованной завлекательными надписями двери, над которой мигала лампочками вывеска "Караоке".
— Ха! — не удержалась я от победного выкрика. — А говорили, что там караоке нет!
Хад никак это не прокомментировал, и мы продолжили наблюдать за происходящим.
Возле двери стояли знакомые все лица. Монстр с хвостиками, угрюмая спина чудовища, два незнакомых вышибалы и тощий мужик в яркой одежде и с бейджиком "Администратор". Чудовище и охрана стояли молчаливо, и только монстрик с администратором упорно ругались. Мужик орал, чтобы они проваливали, а девочка упорно что-то доказывала, указывая рукой на новенький корвет чудовища. В глубине души я понимала, что там происходит, но отказывалась в это верить.
В этот момент оператору надоело валяться на заднем сидении. Даже не думая соизмерять приложенную силу, он пнул дверь, оставив на ней приличную вмятину, и спрыгнул на землю. Неспеша приблизившись к компании, робот сделал еще один глоток отважного пойла и лениво спросил:
— Ну че тут у вас?
Монстрик обернулся и поспешил пожаловаться:
— У нас нет денег, поэтому они не пускают нас петь. А я хочу петь!
— Тогда пой тут, — милостиво разрешил одноклассник, а чудовище тяжело вздохнуло и закрыло лицо ладонью. Оно явно не хотело тут быть.
— Я хочу там! — непримиримо топнула ногой девушка, а потом обернулась к администратору и сказала: — Плачу корветом! Пусти нас, а?
— К-корветом? — неверяще переспросил цветастый мужчина, таращась на дорогой аппарат.
— Это мой корвет, — рыкнуло чудовище в сторону монстрика, но от него отмахнулись, как от мошки. Сидя на постели, я восхищенно поцокала языком. Какая же она отважная, настоящая главная героиня!
— Это... — задумался администратор, а потом все же виновато сказал: — Этого слишком много. Так не пойдет.
— Много? — нахмурилась девочка. — Мы можем и поменьше дать. Хаттабыч?
— Ща будет, — с титаническим спокойствием ответил робот, проявив чудеса телепатии, а потом сунул бутылку в руки чудовища и пошел к корвету. На глазах у ошарашенной публики он взялся двумя руками за покореженную дверь и просто... отломал ее. — На. Это поменьше.
Застывшее чудовище, чей корвет только что был раздербанен на запчасти, заторможено поднес бутылку ко рту и сделал большой глоток, а администратор, скрепя сердце, принял дверь от звездолета и пропустил шумную компанию. Монстр схватил пьющее чудовище за рукав и потащил к открывшуюся дверь подземного заведения.
На экране снова появилась шумная рябь, покрыв белым светом мое ошарашенное лицо и невозмутимую фигуру сообщника. Итак, у меня встал вопрос! Почему нам не оторвали головы за порчу имущества? Мне сейчас стало так неловко перед чудовищем, что я даже забыла о нашей вражде. На его месте я бы смертельно расстроилась. Хоть у меня никогда и не было своего автомобиля, но если бы был, я бы его берегла. Ох, и как теперь извиняться?
— Что, Наибулина, стыдно? — раздался рядом пренебрежительный смешок хакера. Хрустя семечками, он насмешливо следил за смущенным выражением моего лица, а когда увидел легкий кивок, фыркнул и сказал: — Это хорошо. Но не сильно переживай. Там дальше еще интересней.
— Еще?! — ахнула я, хватаясь за сердце. — Я что, сдала его квартиру беженцам?
— Что? — удивился ходу моих мыслей Хад, а потом фыркнул: — Нет. До квартиры ты не добралась. Но Аллах свидетель, лучше бы добралась. Смотри дальше.
Ощущая тупую боль в груди, я перевела загнанный взгляд на экран, где уже начали пропадать помехи. Картинка снова прояснилась, и в кадр попала новая сцена. Трое человек, включая оператора, находились в небольшой комнате с низким потолком и цветным освещением. На стене висела большая голопроекция управляющего экрана, а возле стен стояли мягкие но ободранные диваны разных стилей. Их явно притащили из какого-то другого места. Возможно, то место было ограблено.
В центре комнаты стоял большой стол, на котором стояло еще несколько бутылок. В глубине души я почувствовала неприязнь к злосчастной таре. Однако атмосфера в комнате была довольно бодрой. Щелкая пультом и щурясь пьяными глазами на экран, девушка просматривала каталог песен и приходила во все большее негодование.
— Здесь нет песен, которые я знаю!
— Конечно, — безразлично ответил робот, валяясь на диване и присасываясь к бутылке, взятой со стола. Это была не та бутылка, которую он пил раньше. Та была в руках у чудовища, и оно ее пило. — Это ж другой мир, Наибулина. Тут и песни другие.
Со стороны раздался кашель, а потом чудовище хрипло спросило:
— Как ты ее сейчас назвал?
— Наибулина, — легко ответил Хад. — Это ее фамилия, брат.
— Какая подходящая фа...
— Я — Алмазова! — взревел монстрик и швырнул в оператора пультом. Пульт попал в лоб и отлетел в сторону. Блин, как об стенку горох.
— Да! — тут же поддакнула я, бросая на сомалийца возмущенный взгляд. Тот безразлично моргнул и бросил в рот еще горсть семечек. Ему вообще фиолетово было, он не Хаттабыч.
Пошатнувшись, хвостатая радость восстановила равновесие, отбросила в сторону склоки и дрязги и скомандовала:
— Хад, я хочу наши песни. У тебя есть?
— Ага, — все так же безразлично ответил робот, закидывая ноги на стол и опрокидывая несколько цветных бутылок. — Какую хочешь?
Девушка тут же пришла в восторг и начала называть песни, которые хотела бы спеть. Кадр качнулся, показывая, что оператор кивнул, а после девушка взяла микрофон, дождалась подключения робота к локальной сети караоке, а когда полилась музыка, эфир жестоко разрезал ультразвуковой скулеж:
— Я как Федерико Феллини! Дайте Оскар Этой богине! Ла-ла-ла! Ла-ла! ЛА!!! Хочет главную роль в картине! Ай-ла-ла-ла! ЛА-А-А!!!
Роботу было пофиг, он меланхолично отхлебнул с горла, а вот чудовище монструозный вой сразил сразу и наповал. В глубине души я была готова к тому, что если наш тюремщик и выжил после этого корпоратива, то точно останется глухим. Особенно к моим будущим молитвам понять, простить и амнистировать. Если бы не глубокая уверенность в собственной безнаказанности, я была бы вовсе не удивлена, если бы в следующую минуту девочке перерезали глотку, которая издает такие душераздирающие звуки.
Закрыв уши руками, чудовище низки опустило голову, но с ракурса съемки было видно только напряженное плечо и подергивающееся колено. И поверьте мне, это он не в такт пританцовывает. Эх.
Роботу становилось все лучше, таймер в углу экрана плюнул на неблагодарное дело обратного отсчета и начал считать в другую сторону, а у нас участились помехи в воспроизведении событий. Экран снова мигнул, и некогда любимая песня про Оскар сменилась другой, не менее захватывающей композицией.
