помимо самой хозяйки сий комнаты, прелестной в самом наилучшей степени эта слова, находился мой декан, какой-то студент, еще какой-то студент и мужчина крайне бледного и болезненного вида в черном до рези в глазах смокинге.
Как я узнала позже, то был глава дисциплинарного студенческого комитета и общепоточный староста. А мужчина, которого по виду пора было бы отправлять на тот свет, являлся никем иным как заместителем ректора.
И вот вся эта веселая, но настроенная по отношению ко мне и моему грорду совершенно отрицательно, пыталась сделать из нас решете, в том плане, что сверлили нас глазами так, будто и правда собирались продырявить. И если на большинство взглядов мне было плевать, то взгляд госпожи Элишто — ректорши, то есть — ощущался как-то весьма болезненно.
— Мой одногруппник… — начала я, стреяя косым зглядом в грорда, который сейчас занимал тело этого бедолаги.
— Студент Каварко, — подсказал глава дисциплинарного комитета, одаривая меня недобрым взглядом и хмуря брови.
— Да, — кивнула я. — Студент Каварко, он…
Каварко… Каварко…
Слышала я что-то про сию ведьминскую фамилию… Но слышала-то я про нее во времена мой бурной молодости, когда мне казалось, что цель всей жизни — выйти замуж за моего нынешнего бывшего жениха, а потому всю информацию, которая касалась непосредственно специализации сестры, пропускала не то, чтобы мимо ушей… Но усваивала крайне плохо.
— Он что? — бледный мужик вытаращил свои и без того едва не выпадающие из глазниц глаза и уставился на меня немигаючи, его рот приоткрылся, обнажив заячьи зубы.
Фу, какая гадость.
— Он позволил несколько неосторожных слов в мой адрес, когда я едва проснулась и не понимала, что происходит. Мое душевное и эмоциональное состояние были крайне нестабильны. Я попросила его не беспокоить меня. Но студент Коварко продолжал упорствовать.
Боги! Как же строить свою речь подобным образом. Признаться, я уже несколько соскучилась по всем этим формально выраженным речевым оборотам. Без лишней скромности скажу, что в моей семье мне нет равных по части светских разговоров.
— И что же было потом? — спросил общепоточный староста, который старался не смотреть на грорда.
— Меня обуял гнев, — со смирением признала я и немного опустила голову с таким выражением на лице, будто считая свою вспышку злости наивысшим грехом. — В запале у меня вырвались слова, которые произнести сейчас не позволит мое воспитание.
— Тогда воспитание вам позволило, а сейчас, значит, нет! — ехидно отозвался староста.
Я застенчиво потерла рога.
— Тогда я была разозлена. А в моменты гнева, порой из нас вырываются такие слова, о существовании которых в нашей голове мы и не подозревали.
Я подняла голову и обвела взглядом присутствующих, стараясь оценить, насколько они впечатлились моим спектаклем. Не знаю как там остальные, а вот декан смотрел на меня со смачной ехидной улыбкой. Он-то помнил мое выступление в первый день, и видно подозревал, что не дотягиваю я до уровня стандартного одуванчика, скорее такого… Клыкастенького… Которому палец дай, он руку откусит.
— Это все чудесно, студентка Аморано. Мы оценили ваш актерский талант, но давайте без излишней жеманности. Если вы сами этого не понимаете, то я произнесу вслух. Речь идет о жизни студента Каварко. Чем раньше вы скажите, каким способом вы призвали демона из бездны, тем будет лучше для вас в первую очередь.
Да, ректорша был женщиной которая не терпела никаких шуточек. Ее тяжелый взгляд встретился с моим. В первое мгновение у меня вспыхнуло желание закрыть глаза или отвернуться, но я переборола это сиюминутное желание, а потом появилось совершенно другое чувство. Будто между нами в этот момент шла какая-то непонятная для меня борьба.
Не знаю почему, но я улыбнулась. Не с дружелюбием, но будто бы зло. Мне хотелось растягивать губы в улыбке, пока не покажутся мои зубы, пока она не увидит, что я тоже могу укусить, пока из моего горла не вырвется рык.
Странное желание.
Женщина прищурила глаза.
— Вы использовали пентаграммы, призыв кровью, вы принесли студента Каварко в жертву, вы связали его, обманули?
Едва произнесенные слова достигли моего сознания, я задохнулась от возмущения, и тут же посмотрела на заместителя, который в упор смотрел на меня.
— Не было такого! Я просто упомянула что-то про грордов глаз!
— Врете! — шипящий тихий голос черного смокинга сменился на визг. — Ведьма не может призвать грорда одним словом!
Я фыркнула.
Стала бы я врать! Тоже мне!
И надо же, что придумал! Будто бы я использовала ритуал для призыва грорда! Будто я не знаю, что за это называют и довольно серьезно! Черная магия была запрещена. Только некромантам было позволено слегка касаться этой грани.
— Не верите мне, спросите у него!
Я указала на грорда, и взгляд всех пятерых переместился на моего подопечного. Тот лишь оскалил зубы в улыбке.
— Для твоего призыва использовалась черная магия? — грозно спросила ректорша.
Демон лишь моргнул, и оскал его стал шире.
Взгляд госпожи Элишто переместился на меня.
— Почему он не отвечает?
Я опять потерла рог, но теперь для того, чтобы справиться с внезапным приступом веселья.
— Он говорил, что принадлежит к королевской семье грордов. Полагаю, ему не пристало отзываться на вопросы, заданные таким неучтивым тоном.
— Так вы вызвали еще и не самого заурядного грорда? — с энтузиазмом откликнулся декан, которого вся эта ситуация, похоже, забавляла.
— Чему вы радуетесь?! — возмутился заместитель. — Теперь я совершенно точно уверен, что использовалась черная магия! Я иду вызывать следственный комитет.
Я заметила задумчивый взгляд ректорши, который она переводила с заместителя на меня, потом на грорда и обратно.
— Подождите, господин Фрольг. Прежде, чем делать такие поспешные выводы, стоит опросить остальных свидетелей, хотя в этом нет нужды. Я верю студентке Аморано.
На Тимию Элишто все покосились с немалым удивлением.
— Вы шутите! — воскликнул черный смокинг.
— Нет. Не шучу. Если вам угодно, проводите опрос свидетелей, чтобы доказать мою правоту, но я не сомневаюсь в том, что студентка Аморано не использовала черную магию. Однако дальнейшее пребывание грорда в теле студента недопустимо, с каждой минутой это становится все более и более опасно.
Ректорша встала, шурша длинным черным платьем, затем медленно подошла к моему подопечному и встала напротив него.
— Я прошу тебя уйти.
Грорд хмыкнул и посмотрел на меня, как бы говоря: «Нет, ну она в своем уме? Могла бы что-то и пооригинальнее придумать!».
— Правильно ли я понимаю, что уходить он не хочет? — констатировала очевидный факт женщина.
Я медленно кивнула, стараясь не дать улыбке появиться на лице.
Ректорша жестко улыбнулась и… Началось!
Что они только не пробовали! Разве что только с
