Но тут же пламя отпрянуло.
Диего видел, как огонь, налетев на девушку, вместо того, чтобы оставить от нее лишь пепел, растаял.
Настя открыла глаза. Пока она с недоумением ощупывала себя, все твари, повинуясь приказу Лилит, обернулись на них. Диего пантерой прыгнул между ними и подругой. И оскалил клыки. Настя обнажила меч. Серебряные стрелы и пули обрушились на чудовищ с тыла, Цезарь, Серж, Ильвир и Вельд косили полчища тварей, Джонни был окружен, лишь серебряный клинок топора сверкал иногда среди серой массы причудливых существ. Настя отчаянно держала оборону на пару с пантерой, стараясь не думать о том, как уродливы и непредсказуемы их противники.
Но тут все опять замерло, и Настя с тоской обернулась: женщина в красном стояла совсем недалеко, держа графа Виттури за волосы одной рукой, она прижимала к его горлу кинжал, чей клинок извивался, словно змея, ползущая среди травы. Ничто не двигалось, даже языки пламени, объявшие собор, замерли.
— Как видишь, все они умрут.
Настя обернулась на Джонни: острый, как клинок, шип на хвосте одной из тварей грозился распороть ему живот, пока парень замахивался топором на одного из своих соперников. Лика застыла в попытке отклониться от меча человекообразного существа с хищной, клыкастой ухмылкой и выдвинутой вперед челюстью. Итсаску не видела, как сзади на нее набрасывается демон с четырьмя лапами. Сержа схватили за руки два демона и тянули в разные стороны, желая разорвать. Диего был прижат к стене собора, Ильвир и парень с рогами тоже почти исчезли под массой навалившихся на них демонов. Цезарь вот-вот должен был пасть с разорванным горлом.
— Больше никто не умрет, — Настя старалась, чтобы голос звучал ровно. — Ты- женщина с картины.
— Да, я была ею, — кивнула красавица. — Но это было давно.
— Я знаю, где книга. Отпусти их всех, и я скажу тебе, где она.
— Ты говорила, что не знаешь.
— Я соврала, — спокойно возразила Настя.
— Где же книга? — Лилит начала терять терпение.
— Сначала отпусти моих друзей.
— Ты не можешь диктовать мне правила!
— Могу, если хочешь получить книгу! — Настя напряженно сжимала рукоять меча, пытаясь не отводить взгляда от мечущих молнии глаз демонессы. Это было легче, чем выдержать взгляд графа Виттури, вдруг подумалось ей.
— Хорошо, я буду убивать их одного за другим. Посмотрим, кого ты захочешь спасти. Начнем, пожалуй, с твоего друга у собора, — и Лилит посмотрела в сторону Диего.
— Нет! — Настя в отчаянии готова была разрыдаться. Она вдруг поняла, что на ней слишком много ответственности, что она не может быть героем, спасать других, почему-то вся эта ситуация на площади Иного города казалась ей шахматной партией. Настя терпеть не могла шахматы за то, что надо продумывать несколько ходов наперед в различных вариациях. Она просто не в состоянии была проанализировать ситуацию трезво. В голове крутилось только «шах и мат», потому что любое ее действие приводило к проигрышу. Она не верила, что ее друзей оставят в живых, если она отдаст книгу. Оставалось только тянуть как можно дольше, чтобы подарить им и себе хоть секунды жизни.
— Художник спрятал ее в соборе, в одной из капелл левого нефа.
— Какой именно?
— Там есть три статуи, Мадонна и по бокам святые с книгами.
— Я должна была догадаться…
Кинжал чуть плотнее прижался к горлу графа, и тонкая струйка крови скользнула по его шее вниз. Насте показалось, что ледяной металл лезвия режет ее кожу.
— Не убивай его, я говорю правду! — ее сердце готово было разорваться от смешения страха, боли за друзей и осознания скорой гибели.
— Я знаю. Но я хочу, чтобы ты принесла мне эту книгу. Сейчас.
— Почему я?
— Я не знаю, — Лилит злобно воззрилась на Настю. — Но когда я увидела тебя в пустом городе, я сразу поняла, зачем ты сюда явилась. Я знала, что именно ты найдешь ее. И ты принесешь мне книгу, потому что другого выхода нет. Выхода нет! Поняла?
Настя заторможено кивнула.
— Иди!
Девушка бросила взгляд на застывшего графа и на подгибающихся от отчаяния ногах пошла к собору. Огонь погас, черные следы от пламени обрамляли вход в храм, словно вход в пещеру. И пахло горелым.
Внутри собора Настя достала книгу из-под куртки. Раз уж ее придется вручить демонессе, то надо посмотреть, ради чего умерли Мохаммед и Нила. Ради чего умрут ее друзья и погибнет она. А в том, что она лишь пытается отсрочить и свою гибель тоже, Настя не сомневалась. Она расстегнула кожаные ремешки и подняла обложку. Страницы были из плотной бумаги, текст написан красиво от руки, первая буква каждой главы оформлена витиеватым рисунком. Было там много чертежей и схем, формул, Настя листала книгу и чувствовала глубокое разочарование. Она сама не знала, чего ждала. Но не этих осязаемых страниц с витиеватым почерком на незнакомом языке. Что же в этой книге за знание, что Лилит так ее хочет? И почему именно ей отдал город книгу? Да, книга защитила ее от огня, Настя не сомневалась, что именно поэтому избежала участи превратиться в пепел. Значит, книга сильнее Лилит?
Больше медлить было нельзя. Нужно было возвращаться. Внезапная ярость от бессилия, от осознания своей беспомощности и никчемности охватила ее. Она с силой прижала книгу к себе, хотя больше всего хотела уничтожить ее, и прошипела, обращаясь больше к себе, чем к почерневшему собору:
— Я не знаю, что делать! Я не знаю! Почему я? Почему ты выбрал меня?
Вся в слезах, она вышла на площадь. Бесполезно просить ответ, если отвечать некому. Одно дело быть частью большой команды, искать книгу, вести расследование… и другое — столкнуться со злом лицом к лицу и в одиночку. При виде кожаного переплета в ее руках демонесса вся заискрилась, а по черным волосам вспыхнули язычки пламени. Зрачки глаз расширились, полностью перекрыв радужную оболочку, отчего вид ее стал еще более пугающим. Настя испуганно замерла, не в силах приблизиться. Она понимала, что вручает ей нечто важное, что, по-видимому, увеличивало мощь демонессы, и ужас останавливал ее.
— Скорее! — поторопила Лилит.
Настя заставила себя сделать еще шаг. Книга вдруг налилась тяжестью и выскользнула из ее руки на каменную мостовую. Она почувствовала, что город не хочет отдавать книгу и не хочет, чтобы она отдавала ее. И понимая, что теряет все, и жизнь тоже, Настя с яростью и отчаянием самоубийцы замахнулась мечом и вонзила его в книгу. Острый клинок вошел в нее мягко, как в плоть. Страшный вой и вихрь поднялся на площади, но она не отрывала глаз от книги, на обложке возле клинка проступило багровое пятно, которое, пульсируя, выросло в лужицу и побежало потоками на камни мостовой. Она робко бросила взгляд вокруг: поднялся вихрь, серый и туманный, и только держась крепко за меч, она смогла удержаться на ногах. Книга начала распухать и расти, меняться в очертаниях, обрастать плотью, и вскоре у ног Насти вместо книги лежала девушка с картины, пронзенная мечом. Кровь полилась у нее изо рта, с шипением, забурлила, вены вздулись и кожа стала серой. Еще мгновение, и вихрь втянулся в нее, унося все рогатое, когтистое и зубастое демоническое воинство, а она сама сморщилась в мумию старой ведьмы с белыми волосами и рассыпалась в прах.
И площадь опустела. Остались только ее друзья, кто лежал, кто вставал, но все они были живы.
Граф Виттури поднялся тяжело с колена. У него был суровый свинцовый взгляд. Настя почувствовала, какой он видит ее: в порванной одежде, перепачканной и с покрасневшими от дыма и слез глазами.
— Пора возвращаться домой, — просто сказал он и взял Настю за руку, осторожно отцепляя ее сведенные нервной судорогой пальцы от рукоятки меча. Волна облегчения нахлынула на нее, плечи опустились, она расплакалась и спрятала лицо у него на груди. Он помедлил, прежде чем, встретившись с Цезарем взглядом, неловко положить ей руки на плечи, мягко отодвигая от себя.
Иной город отпустил Настю безболезненно и легко. Словно она сделала все, что он хотел от нее.