Впрочем, сейчас мне не хотелось убегать. Именно в этот момент меня нестерпимо тянуло зажать Камаля в угол, повалить на ковер, хорошенько обездвижить и подвергнуть тщательному допросу. Возможно, с применением подручных средств — того же зачарованного меча, например.
— Ты это планировал с самого начала, — обречённо вздохнула я и тут же подскочила — так неожиданно меня осенило. — Та змея в безымянном оазисе возле Ваадана! Ты же наверняка заметил ее сразу!
Но ему была нужна моя откровенность. Мое доверие. А для этого требовалось произвести впечатление.
Запугать и наглядно продемонстрировать, что одна я и дня не протяну в пустыне, — что может быть нагляднее?
Разве что недоброй памяти Бахит, на чьем фоне выгодно выделялся любой человек с хоть каким-то умением смотреть на пару шагов вперед. Что уж говорить о великолепном арсанийском принце?..
— Не с самого начала, — невозмутимо отозвался Камаль, продолжая улыбаться.
— Ещё лучше, — пробурчала я и от возмущения даже села. Спокойствия и выдержки это не добавило: нога по-прежнему болела как проклятая, реагируя на каждое движение. — Значит, змея была проверкой, гожусь ли я для твоих целей?!
Он только сощурился, не пытаясь ни отрицать, ни доказывать, что заодно змея была проверкой, годится ли для моих целей сам Камаль. Это я и так понимала.
А Камаль, кажется, понимал, что понимала я.
— Итак, ты использовал мою миссию, чтобы иметь законный повод вернуться в стойбище, и меня саму — чтобы заполучить достойное место среди сородичей, — проворчала я, неожиданно почувствовав такую усталость, какой не ощущала, кажется, даже в тот день, когда тащила на себе купол, защищавший от песчаной бури целый караван. — Поздравляю. Это было куда мудрее, нежели надеяться, что твои беды решит чужое заступничество, как полагал Бахит. Теперь-то я могу рассчитывать, что мой господин и повелитель получит помощь от арсанийских магов?
Глава 21.2
— Получит, — легко согласился Камаль.
Слишком легко.
Я продолжала сидеть, настороженно глядя на него.
— Я дам тебе двадцать магов, верных и сильных, — щедро предложил новоявленный старейшина Свободного племени. — Они проведут тебя через пустыню и останутся во дворце твоего господина до следующего сезона бурь, служа ему верой и правдой, а потом вернутся в Уммаи-Ма.
Я все ещё молчала. И он попался на ту же удочку, на которую до сих пор сам ловил своих собеседников.
— Возвращайся с ними, вольная госпожа, — не то попросил, не то приказал он. — Будь моей. Я никогда не считал тебя слабой — а теперь все племя никогда не забудет, что ты суть Бахир Сурайя. Никто здесь не посмеет смотреть на тебя сверху вниз.
О да. Племя ещё нескоро забудет, кто обрушил на безопасное прежде стойбище смертоносную песчаную бурю, самую яростную за весь сезон.
А Камалю после недавнего изгнания очень нужно, чтобы племя не забывало, кто их от бури избавил.
Кто ее обуздал и запер.
Наверное, я наговорила бы много лишнего, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть — и мне, и Рашеду. Но тут в шатер без предупреждения заглянул Каррар — такой распаленный и возбуждённый, словно это он победил прежнего старейшину в поединке, — и сходу выпалил:
— Ты готов? Заир уже собрал охотников, мы выдвигаемся!
Потом до него всё-таки дошло, что он ворвался посреди важного разговора, и младший принц заметно смутился. Камаль прожёг его взглядом, не удостоив ответом, и снова повернулся ко мне.
— Охотников? — переспросила я, вдруг ощутив нехороший холодок в низу живота.
— Возле стойбища видели оборотня, ас-сайида Мади, — почтительно отозвался Каррар, которому уже было нечего терять.
Должно быть, я дернулась от неожиданности, но из-за нахлынувшего страха даже не ощутила боли в потревоженной ноге. И уже потом, когда на мне скрестились взгляды обоих мужчин, я заставила себя выдохнуть.
Нет. Прошло слишком мало времени. В столице никак не могли знать, что произошло парой дней ранее в Уммаи-Ма. Ни один гонец не сумел бы пересечь пустыню так быстро. Да и с чего бы столичному тайфе интересоваться бурями на другом конце песков? Ни одна из них не добиралась до города, рассеиваясь на полпути. Для всех прочих существовали защитные купола, которыми заведовала гильдия магов.
Оборотнем в Уммаи-Ма никак не мог быть Рашед. Умом я это понимала. Но…
— Я принесу тебе его шкуру, — пообещал Камаль, по-своему истолковав мой испуг, и поднялся.
— Постой, — дрогнувшим голосом попросила я. — Не нужно.
Он тотчас обернулся — с такой надеждой, что мне стало неловко.
— Ты говорил, что в Уммаи-Ма есть маги, способные мгновенно связаться со столицей, — припомнила я, стараясь ничем не выдать свое смущение. — Могу я послать весточку своему господину и повелителю и порадовать его новостью о магах и смене власти в Свободном племени?
Надежда в его взгляде погасла, словно огонек под колпачком фонарщика.
— Я вернусь с охоты и приведу к тебе старого Касима, самого опытного из наших мастеров-весточников, — сухо пообещал Камаль. — Он отправит твое послание. А пока отдыхай, вольная госпожа. И размышляй над тем, что я сказал.
Как раз этого я была настроена избегать всеми возможными способами. Но кто меня спрашивал, в самом-то деле?
Точно не Камаль. Принц сказал, что хотел, и молча ушел, задернув за собой полог шатра. Судя по удаляющемуся топоту, еще и всех наблюдателей вспугнул — или тоже отправил на охоту.
На плотном ковре, выкрашенном неизменной индиговой краской, осталось темно-красное пятно. Оно быстро чернело.
Глава 21.3
Я почувствовала сильное головокружение и откинулась обратно на подушки. Но оно не прошло, как бы долго я ни пялилась в безучастный купол шатра и в чем бы себя ни убеждала.
Это не Рашед.
Совершенно точно не Рашед.
Он никогда не ушел бы так далеко в пустыню — тем более в одиночку. Любая его отлучка из обжитых, старательно охраняемых покоев, — это возможность разоблачения. Не только его, но и Руа. Он не стал бы рисковать любимой сестрой. И собственным спокойствием, благосостоянием и уверенностью в завтрашнем дне — тоже не стал бы.
Не говоря уже о том, что в распоряжении тайфы — самые большие молоховни на всем материке. Столичные ездовые ящеры славятся своей статью и выносливостью далеко за пределами империи. Неужели Рашед не нашел бы, кого отправить вслед за мной в Уммаи-Ма, если так уж переживал за мое благополучие?
Даже если он боялся помешать моему плану привести магов в столицу, то у него под рукой был Малих, который в разработке плана активно участвовал. А уж Малих точно не отказал бы господину и повелителю, который обещал дойти до самого султана, чтобы даровать свободу потомственному рабу. И наверняка дошел, потому что куда проще замолвить слово за верного человека, чем сомневаться, верен ли он и не потерял ли терпение.
Нет. Это никак не мог быть Рашед.
Он слишком благоразумен. Слишком осторожен. Слишком умен. И преизрядно ленив, если уж начистоту.
Я лежала и смотрела на тени под куполом шатра. Они плясали и смещались — должно быть, снаружи уже стемнело, и арсанийцы вышли к кострам, чтобы выпить сладкий пенный чай и отдохнуть от дневных забот.
Во всяком случае, та арсанийцы, которые не были задействованы в заботах ночных. Охотники наверняка отошли от шатров, чтобы подкараулить оборотня, когда тот будет выслеживать чью-нибудь козу. Что ещё оборотень мог делать в стойбище? Должно быть, засуха погнала его в горы, вот он и выживает, как умеет…
Мне не о чем волноваться. Это не Рашед.
Он в безопасности. В тени и прохладе своего мраморного дворца, в окружении людей, выдрессированных немедленно в точности исполнять любой приказ.
А тишина над стойбищем — наверное, хороший знак. Если бы оборотня (кем бы он ни был) поймали, то сейчас весь Уммаи-Ма праздновал бы победу над ужасным монстром. Но охотники все ещё сидели в засаде, а стойбище обходили и обходили бдительные стражи с факелами.
