Из ниоткуда на небе появилось солнце. Но оно не разгоняло тьму. Оно освещало только себя. А с другой стороны явилась бледная луна. Две небесные сферы медленно приближались друг к другу. Те, кто не успел спрятаться, наблюдали за этим. Они видели, как контуры яркого солнца и бледной луны сначала ненавязчиво столкнулись. А потом ужасно медленно стали погружаться и сливаться в единую массу. Затем последовал резкий хлопок, заставивший всех вздрогнуть от ужаса. И тут же на небе проступила тьма.
Весь Филалиум скрылся под слоем беспросветной мглы.
Тьма сгущалась и, казалось, сжимала весь мир. Люди чувствовали прикосновение холода. Словно он живой, и даже может дышать. Овевая их своим прохладным дыханием. Многие боялись оборачиваться. В страхе увидеть смерть за спиной. Словно ей больше всех нужно собрать души всех жителей этого мира.
Дитрих тоже так думал. Он сидел рядом с черноволосой девушкой, которую видел в таверне. И на него приходило понимание, что та белокурая путница. Которую он целовал в Агроурбене. Это она. Их не две. Она одна. Единственная.
Рядом с ней валялась чаша. Почерневшая и с последней едва различимой руной. Ее можно было не заметить. Но Дитрих много лет изучал магический сосуд. Поэтому знал каждую руну выкованную на металле.
Он не успел. Не смог спасти мир и людей вместе с ним. Не смог помочь этой девушке, которая с каждой минутой притягивала его все сильнее. Ее запах заставлял туманит разум. Парализуя его. Раньше он не замечал такой власти над ним. Но сейчас…
Сколько осталось времени у него? У всех остальных, чтобы проститься с любимыми. А у него? Кто есть у него?
Дитрих прислонился лбом к лицу девушки и едва уловимо коснулся своими губами ее щеки.
И тут чаша затряслась. Она звонко забилась на месте, словно в нее попала молния. Она взлетела и, чуть не сбив Дитриха, пролетела над его головой. А затем встала на свое привычное место.
Вокруг тьма, но чаша… стала единственным светом в этой комнате. Ее контур засветились мерцающим пламенем. Пламя становилось сильнее. Чаша дрожала. Звонко отстукивая незнакомый ритм. Резкий хлопок, с которым наступила секундная тишина.
Дитрих не успел сделать новый вдох, когда чаша замерла и из нее полился свет. Чистая магия ослепила императора, и он закрыл глаза, а своим телом прикрыл девушку.
Тем временем чистая магия выбиралась из чаши. Первая волна запульсировала и сбила кастодцев с ног. Кто-то испуганно закричал. Дитрих приоткрыл глаза и увидел как чаша снова затряслась. Из нее готовилась выйти вторая волна.
Император подхватил девушку на руки и вынес ее из алтарной комнаты в центральный зал. Находится слишком близко к источнику чистой магии опасно для жизни. Можно сгореть заживо.
Как только драконы укрылись в стенном проеме, как полыхнула вторая волна. Она выбила двери и кажется сбила несколько фонарей. Или обрушила стену.
Дитрих прижимал к себе девушку. Он слышал, как рядом с ним его верная стража молилась. Как и он. Только он проговаривал слова про себя.
Свет изливался из чаши, впитываясь во все. Медленно мрак стал отступать. Свет ломал тьму. Сначала освещая горный хребет с его главным ледяным городом. Потом полился по полям ко второму. А дальше свет разошелся в разные стороны охватывая весь Филалиум.
Свет ломал тьму.
Тихо, но стремительно.
И тут из чаши пошла третья волна. Ее словно выплюнули и она разлетелась за секунду. А обойдя весь их мир, с хлопком вернулась в свое хранилище.
Дитрих открыл глаза, когда свет перестал его ослеплять.
Император взглянул на своих людей, на брата, жреца. Все они вели себя пораженно. Они оглядывали друг друга, словно виделись впервые. Ощупывали себя. Проверяли есть ли у них глаза, рот, волосы. Все как обычно? Или что-то изменилось.
Но все было в порядке.
Даже лучше, чем в порядке.
Их мир спасен.
И магия тоже.
Но как же предсказание? Оно было ложным? Или нужным?
И для кого было создано это предсказание. Может оно было не для людей, а для чаши. Или они знали только то, что должны были.
Дитрих опустил голову, чтобы взглянуть на спящую черноволосую девушку.
– Ваше драконье благородие, – шепчет Апполинарий. – Чаша. Она стала золотой. Все руны вернулись. И там снова разделились четыре стихии.
– Вообще-то появилась пятая, – перебил его Жермен. – Белая магия. Чистая. Она вернулась.
Дитрих снова взглянул на девушку. Он ее чуть не убил. Ту, что вернула свет в их мир. Он нежно коснулся ее лица, отводя прядку волос.
Огонь пробежал по его руке. Даже она вздрогнула от опаляющего ее огня.
Дитрих оттянул свою рубашку, чтобы разглядеть свое запястье. На котором красовался чернеющий знак. Знак Калицея. Знак единства чаши и ее благословения паре.
– Истинный союз, – пробормотал Апполинарий. – Мне казалось, что это история сказка.
Или она должна была привнести в наш мир сказку, – подумал Дитрих. – А он ее чуть не погубил.
Император подхватил девушку на руки. Его отряд тут же разошелся в разные стороны, пропуская его. Мужчина понес свою ношу к балкону, и замер.
Рассвет казался иным. Слишком ярким. Слишком пронзительным. Слишком красивым.
Дитрих вновь взглянул на иномирянку и закрыл глаза.
На фоне солнца появился силуэт.
Силуэт дракона со своей добычей. Это пепельный дракон возвращался в свой замок со своим сокровищем. Или иномиряке не сумевшей сбежать из лап охотящегося дракона.
Глава 42
Открываю глаза и сажусь. Серые стены, пол, потолок. Трудно понять, где я сейчас нахожусь. Касаюсь своего тела, хочу убедиться, что я им еще владею. А не стала бесплотным духом, живущим между мирами.
Но я не чувствовала своего тепла. Не чувствовала щипков. А пальцы не могли поймать пол на котором я сидела.
Что ж, – выдохнула я. – Что и следовала ожидать. Как всегда, спасателям пришлось пожертвовать собой ради других.
Получается мне пришлось все же умереть.
Слезы подступали. Вот только их тоже не было. Да и как дух без тела может плакать. Поэтому я продолжала сидеть и всхлипывать.
– Ты здесь. Наконец-то пришла в наш мир, – поднимаю голову, чтобы увидеть, кто говорит. Но я вижу одну лишь тень. И свет за ее спиной. – Ты ведь иномирянка?
Иномирянка? В том мире я была ею. Но… меня туда утянули из-за честолюбия дракона. Охотились из-за страха. А умерла ради спасения.
Признаться мне немного обидно. Я стала частью чужой головоломки. Мне никто толком не давал права выбирать. Я осталась все той же девчонкой из приюта, которая никому не нужна.
Мое имя мало кто знает в их мире. Только Глек и Пэн. Но разве их кто-нибудь услышит.
– Я Влада, – шмыгаю носом я. – Влада Чернова. И только.
После моих слов наступила тишина. Она нервировала. Мне хотелось говорить. Чтобы хоть что-то разрушило молчание. Я готова даже говорить с тенью. Хотя, по-моему, это моя галлюцинация.
– Не только, – тень приблизилась ко мне и вроде даже присела. – И ты это знаешь. Но не позволяешь себе поверить.
– Поверить? – поднимаюсь на ноги балансируя на неустойчивой поверхности. – Во что? Я не успела стать кем-то в своем родном городе. В этот мир меня затянули специально, ради чужой безжалостной игры. На меня охотились, словно я олень. Полезная только для смерти. А что теперь. Я надеялась, что помогу им. И…
– Обретешь дом? – подсказала тень.
– Скорее вернусь в него, – прошептала я.
Дом. Где он мой дом?
– А разве это не одно и тоже, – предполагает он.
Нет, это точно не моя галлюцинация. И не тень. Сейчас я приглядываюсь и отмечаю всполохи магии.
Перехожу на другое зрение и вижу мужчину. Это человек. Дух получается. Их я тоже что ли вижу. Или призрак призрака видит в любой реальности.
Вот что за чушь лезет мне иногда в голову.
– Кто вы?
– Меня зовут Эванджелос…
