себе это представить. Женщин много, красивых, молодых, горячих и жадных до удовольствия (чем же еще тут заниматься?), а мужчина всего один. Так что это скорее правило, чем исключение. Но вот готова ли я присоединиться к розовой компашке? Не-ет! Никогда! У меня Рей есть. Был. Не знаю теперь.
— А вы… — жестом выписала что-то неопределенное в воздухе. Сказать вслух язык не повернулся, но девушки оказались сообразительными.
— Мы вместе, — заговорщически прошептала Лекайя, — господину это нравится, и он не возражает против близких отношений. Иногда он наблюдает за нашими играми, и когда мы делаем это особенно хорошо, то присоединяется к нам.
— А можно я пойду уже? — рванулась так резко, что не ожидавшие этого демоницы, не смогли меня удержать.
— Куда же ты, Леа? Подожди!
— Спешу и падаю, — пробурчала под нос. Выскочив на середину зала, огляделась в поисках уединенного местечка. Угу. Нашла его, как же. Наложниц набилось тут как сельдей в бочке. На каждом ложе по две — три девицы, ну и главный аэродром завален живописно развалившимися полуголыми телами.
Лекайя и Нелевия махали руками, активно зазывая обратно, а особо любопытные, вытянув шеи, ну, точно, как кобры, распустившие капюшон, гипнотизировали взглядами. Даже у новенькой на лице читалось недоумение. И что особенного я сделала? Ах да! Она же чувствовала все то же самое, что сейчас испытывала я. Мда, это плохо.
Захотелось забиться куда-нибудь в темный уголок, чтобы не видеть никого, и чтобы никто меня не нашел. Вот только с этой подводной лодки деваться некуда. Внимание уже привлекла, вызвав нешуточный интерес у большей части дамочек. А поскольку с развлечениями, видимо, тут особый напряг, то жди неприятностей.
Рассеянный взгляд с тоской замер на той самой укромной части зала, которая так привлекала своей уединенностью. Показалось, или там обратили на это внимание? Нет, не показалось.
Из-за живой занавеси из цветов выскользнула блондиночка и скользящим шагом направилась ко мне.
— Ллера Лангерция приглашает вас присоединиться и гарантирует неприкосновенность, — девушка скромно опустила глазки в пол.
С чего бы такая щедрость?
— В самом деле? — похоже, что и выбора особого у меня нет. С подружками-лесбиянками точно не по пути.
— Никто не посмеет даже прикоснуться, пока вы того не пожелаете.
Пожалуй, это послужило главным аргументом в моем решении. Вот только почему тогда не покидало чувство, что я об этом сильно пожалею? Кто его знает, но ноги сами понесли в спасительное укрытие. И виной тому шум за дверью и суета, означающая лишь одно: сюда шел хозяин этого серпентария.
Ну, что сказать? Если это был бы какой-нибудь храм, то явление божества не получило такой радостной и визжащей восторгом встречи. Да уж, — у самой невольно екнуло при виде такого экземпляра мужской красоты. — Хорош ведь, зараза! Правильные черты лица, прямой аристократичный нос, жгучие глаза с горящим взглядом, надменная улыбка на чувственных губах. Голливуд по нему плачет. И это не считая того, что великолепно сложен. Вон, как перекатываются мышцы при каждом движении. Небрежно распахнутый на груди халат, сплошь расшитый золотыми и алыми нитями, так и притягивал взгляд. А молочного цвета шелковые брюки подчеркивали смуглость кожи, плавно облегая бедра и, гм, это самое, пугающе внушительное. Впрочем, насколько позволяла разглядеть одежда, в принципе, никто из демонов не был обижен природой.
А сколько эмоций можно прочитать, лишь взглянув на выражение лица? Тут не надо обладать талантами, чтобы увидеть алчность коллекционера, перебирающего редкие экспонаты. Гордость, властность, осознание того, что все принадлежит лишь ему и он вправе сделать со своими игрушками все что угодно, вседозволенность и чувство превосходства. А слепое обожание в лицах? Любовь и желание, что очень многие готовы искренне дарить повелителю? Покорность, жертвенность, готовность принять даже смерть (это у особо свихнутых на этой почве) от руки хозяина? Фу! Противно! Им же все равно, что он их не любит. Сегодня одну взял, завтра — другую, послезавтра, вообще, забыл, что ты существуешь. Как можно так не уважать себя? — это я про дамочек, готовых стелиться перед господином и зубами рвать более удачливых соперниц. — Ну уж нет! Я точно никогда не уподоблюсь им. Лучше уж одной всю жизнь, чем это вечное соперничество, раздирающая душу ревность и, как итог, одиночество и угасание.
— Забавно! — совершенно позабыла о том, что рядом находилось опасное существо. А вот оно, в отличие от меня, увлекшейся созерцанием и нахлынувшими эмоциями, все это время пристально наблюдало за мной. — Неужели, Дез тебе ни капельки не нравится? Еще не встречала кого-то, кто бы так реагировал на братца. Согласись, он неотразим! В нем море обаяния и всего того, что так ценится нами, женщинами.
— Все так, — со вздохом, вынужденно признала я, — но, когда любишь, перестаешь смотреть на других мужчин, какими бы привлекательными они не казались. И мне искренне жаль его.
— Жаль? Эллерванга всего Темного эллерата? Сильнейшего демона и властителя всех земель по эту сторону Красной пустыни? Ты ничего не перепутала, девочка? — от Лангерции накатывали всевозрастающие волны возмущения. Она верила в то, что говорила и в безоговорочный авторитет брата. И судя по всему, готова любой несчастной, несогласной с ее мнением, доходчиво вбить в голову, что лучшего мужчины быть не может. — И почему же? Может, просветишь?
— Зачем? — пожала плечами, — кому нужно мнение человечки? — последнее слово выделила особо, добавив голосу иронии и сарказма.
— И все-таки? — демоница подалась вперед, при этом в глубине взгляда опасно полыхнули огоньки пламени.
Мда, явно не любит, когда ей перечат.
— Я считаю, что при всех возможностях и преимуществах вашей расы, в большинстве своем демоны несчастные и одинокие. Вы ступаете по головам, лишь бы урвать кусок власти или богатств, но в итоге теряете самое важное — себя. Жажда потребления, алчность, бесконечная борьба и склоки — вот что составляет
