ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Букер услышал гул из гостиной задолго до того, как проснулся. Остальные обитатели проклятого дома топали по полу специально, чтобы разбудить его?
Он повернулся со стоном и посмотрел на потолок, недовольно хмурясь. Он не знал, сколько пробыл в подвале. Наверное, пару дней. Но призраки прошлого, демоны, что терзали его, не переставали напоминать обо всех ужасах, что он сотворил.
Он не мог пока быть среди людей. Он будет рычать на них, расстраивать, а то и сделает что-нибудь хуже.
Остальные артисты знали, что его нельзя беспокоить в такие моменты. Они не были глупыми. Он оторвал бы им головы, если бы они попытались поднять его раньше, чем он хотел встать. Его разуму требовалось время, чтобы исцелиться от ран, нанесенных им самим.
Так почему они праздновали над его головой?
Он посмотрел на часы на тумбочке у кровати. Семь утра. Да, ужасное время для того, кто не спал всю ночь.
Он прорычал, выдыхая, встал и надел штаны для сна. Он подумывал о рубашке, но так злился, что не хотел одеваться. Пусть видят его голую грудь.
Это для него татуировки означали нечто большее. Какая разница, если у него был букет мертвых цветов на груди? Они знали, что он был просто оболочкой человека.
Хотя теперь он был не просто оболочкой. Теперь с ним была Ирен, и жизнь стала сносной.
Букер потер рукой грудь, прижимая цветы к коже. От одной мысли о ней они взбодрились, словно он дал им свежую воду. От мысли о ней голова успокаивалась.
Туман гнева и страха рассеялся в его голове. Девушка была бальзамом на его душу, и это было странно.
Он никогда не полагался на других людей. Никогда. Букер всегда имел при себе пулю, холодный и готовый убить, даже если ему помогали. Но найти ту, что видела в нем нечто другое… это стоило ожидания. Она была слишком милой и невинной для него, и он не мог перестать думать о ней.
Его ноги ступали по лестнице уже осторожнее, пока он поднимался к гостиной. Разум уже отвлекся, он пытался угадать, что на ней будет за наряд, и как он отреагирует.
Ее маленькие ночные рубашки сводили его с ума. Ее могли так увидеть другие люди, но она не переживала. И потому что она была очень милой в них. Ангел на Земле, который не боялся склонить голову на его плечо.
Она доверяла ему, а не стоило. Но от этого его сердце болело.
Остальная семья собралась в гостиной. Даниэль, великан, Том Палец сидели на диване, Клара, Эвелин и Фрэнк расхаживали туда-сюда. Так они протрут дыру в полу, и этим они разбудили Букера.
Он прислонился к дверной раме, разглядывал семью миг, а потом спросил:
— Что происходит?
Клара замерла в центре комнаты, потрясенно смотрела на него большими глазами. Ее борода двигалась в стороны. Плохо дело. Ее борода двигалась, когда она была расстроена.
— Букер.
Он ждал, что они скажут что-нибудь еще, но они молчали. Он кашлянул.
— Да, Букер. Тот, кто живет под полом, по которому вы топчете. В чем дело?
И все снова молчали.
Их молчание терзало его уши когтями. Букер оттолкнулся от двери, прошел к креслу у камина и плюхнулся в него.
— Кто-нибудь расскажет мне или нет?
Эвелин первой шагнула к нему. Она все еще была в шелковом халате, розовая ткань была слишком яркой для такого утра. Почему она еще не переоделась? Странно. Она внимательнее всех следила за собой, чтобы выглядеть отлично на случай, если кто-то забредет в цирк до выступления.
Она робко коснулась рукой живота.
— Мы просто отправили ее за тканью. Она не была против, и мы не видели причины, по которой она не вернулась домой.
Клара подвинулась ближе.
— В город! Там полно людей, которые должны были видеть, что случилось, но она не вернулась домой.
— Вряд ли она хотела уйти, — добавила Эвелин. — Она была рада, что сделала себе платье, собиралась создать наряд для Клары.
— И я тоже была рада, — борода Клары ударила, как хлыст, и опустилась на ее пышную грудь. — Она должна была знать это.
— Ты не виновата, — Эвелин коснулась плеча Клары и посмотрела на Букера, будто ожидала его слова. — Нам нужно было сказать тебе раньше, в первую ночь, когда она не пришла домой. Но мы знаем, что ты… близок с ней. Если ничего не произошло, мы не хотели мешать тебе.
Букер не понимал, о чем они говорили. Их голоса были высокими, и было сложно уследить. Они звучали как чайки, кричащие над берегом.
Она не пришла домой? Где она была?
Он оглядел комнату, но уже знал, что одного человека не хватало. Хотя Ирен не всегда была тут. Ей нравилось прятаться в ее комнате, как и ему. Они избегали контакта с другими людьми, так что она могла быть там, в безопасности, где он ее и оставил.
Все покраснело перед глазами.
— Где она?
Никто не ответил. Он был готов сорваться, если они будут и дальше молчать. Они сказали ему, что она пропала, и притихли? Хотели, чтобы он потерял контроль в не подходящий миг?
Эвелин знала, что бывало, когда он терял контроль. Она видела лишь долю того, что он мог. В прошлый раз он так злился, когда Пинкертоны прошли за ним к цирку.
Она знала, что все его татуировки могли сорваться с тела и уничтожить все на пути. Таким его сделали Пинкертоны. Машиной войны, которая обладала силами, каких не должно быть у смертных.
— Мы не знаем, — сказала Эвелин, шагнув вперед, словно могла защитить других своим телом.
Он смотрел не на нее, а на Фрэнка. Тот был подозрительно тихим все время, дал женщинам говорить, а сам стоял, скрестив руки на груди.
Хоть Букер не был фанатом Фрэнка, он знал власть, когда видел ее. Фрэнк входил в круг самых влиятельных людей штата. Он вырос в богатстве, что могло купить весь штат. Да, Фрэнк ушел из семьи, но не потерял все, чему они его научили.
— Где она? — спросил он снова у инспектора манежа. — Ты ведь знаешь?
Фрэнк приподнял плечо.
— Есть догадка.
— Даниэль видел, как кто-то, похожий на нее, шел с пастором и его женой. Наша Ирен не стала бы заплетать волосы. Мешковатое платье скрывало все ее тело, большая шляпа мешала увидеть лицо. Похоже на то, как они захотели бы спрятать ее.
В этом не было смысла. Ирен боялась своей семьи. Они пытались навредить ей худшим способом, экзорцизмом.
Букер покачал головой.
— Не сходится.
— И я так подумал. Но, похоже, они умудрились снова вонзить в нее когти.
Эвелин смотрела на Фрэнка, щурясь.
— Когда ты собирался рассказать мне об этом?
— Я сам узнал пару секунд назад от Даниэля. Не успел еще поговорить с тобой, любимая.
Она нахмурилась и посмотрела на Букера.
— Она не переживала, что встретит семью в городе. Сказала, они редко там бывали, и что, раз ты разобрался с пастором, никто больше ей не навредит. Ирен была уверена, что они не захотят забирать ее, ведь теперь она одна из нас.
Букеру было все равно, что думала Ирен. Она была невинной крохой, не хотела верить, что кто-то был способен на ужасное. Он оскалился.
— Тогда она ошиблась.
Все притихли, зная, что он был прав, но не понимая, как прекратить это.
Букер не знал, что делать с информацией. Она пропала.
Пропала.
Кто знал, где теперь были ее родители? Они должны быть в том же доме. Какой пастор бросал людей, которые нуждались в его помощи? Пастор не мог уйти. Как же благотворительные ужины, часы для приготовления службы… но это был не обычный пастор.
Он глубоко вдохнул и посмотрел на Фрэнка, чей взгляд стал мрачным.
— Ты проверил дом?
— Пусто.
— Они были на дневном чае?
Фрэнк покачал головой.
— Я потянул за ниточки. Некоторые говорили, что они отправились на север из Нового Орлеана. Не знаю, куда они пошли. Никто не смог пока дать четкий ответ.
