Из гордости королевства – в бродяжку без фамилии.
В путешествиях мне было чем занять голову, нас с Эдвином окружали люди, большая часть которых выросла на улицах, и там мое прошлое было даже чем-то похвальным, мол, сама отказалась от богатства ради свободы, да кому вообще нужны эти золотые ночные горшки…
Но здесь, в замке, все ощущалось по-другому, тут мне некого было обманывать, и под взглядами своих предков я особенно остро почувствовала свою никчемность. Стыд, который я испытала еще перед Нэной, теперь вырос десятикратно, и я поспешила скрыться от глаз девушки с портрета.
Однако после него висел еще один, и я снова остановилась. Он отличался от всех остальных так сильно, что это резало глаз. С предыдущих смотрели рыжие мужчины, в большинстве своем полноватые, одетые в военную форму или традиционные темно-зеленые костюмы, – все они были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Неизменна была корона. На этом же портрете я видела темноволосого хорошо сложенного мужчину в белой одежде, сшитой на основе охотничьего костюма. Его лицо с прямыми чертами и недлинной, но густой черной бородой сильно отличалось от округлых лиц прежних королей, его взгляд был ясен и тверд, он источал непоколебимое благородство и вместе с тем внушал чувство защищенности. Одной рукой он держал за плечо Рик, ее я сразу узнала. Невероятно красивая и тонкая, ее прозрачные глаза смотрели с портрета с тем же выражением, что и у ее мужа. Они были единым целым.
Я наклонила голову, рассматривая картину.
Мне всегда казалось, я знаю Томаса лучше кого-либо другого, но с портрета на меня смотрел человек, который был мне знаком лишь внешне.
Нилсу около четырех лет, наверное, Томас женился, когда мы с Эдвином еще были здесь, в королевстве. Мы жили в нескольких часах пути отсюда, но он не пригласил нас на свою свадьбу и не позвал на день рождения своего сына. Все эти годы мы наивно полагали, что Томас правит королевством в одиночку, даже подшучивали над ним из-за этого, а у него, оказывается, уже были жена и ребенок…
Я могла понять, что остановило Томаса от того, чтобы обратиться к Эдвину за помощью в наступившей войне, но это… Чего он опасался, скрывая от нас свою семью?
Ответ пришел сам собой и довольно быстро.
Я с грустью подумала о том, что ни я, ни Эдвин не принесли в его жизнь ничего хорошего. Первый разрушил его дом и его судьбу, а я… я отвергла его чувства и оставила в пропахшем гарью дворце разбираться с тем, что натворила. По отношению к нам Томас всегда вел себя преданно и самоотверженно, и потому мы никогда не задумывались о том, что в нас он не видит ни своей опоры, ни даже своей семьи. Возможно, он даже боялся, что я наврежу его жене, увидев ее в своей диадеме, или, чего доброго, Эдвин обратит его сына оленем. Это звучало так глупо, но, если вдуматься, так ли безосновательны были эти опасения со стороны Томаса? Мы с Эдвином оба показали, на что способны.
Я тяжело вздохнула, встречая суровый взгляд молодого короля с портрета.
Значит, вот, что ты думал о нас все это время?
К страху за то, что во дворце я могу не справиться и повторить прежние ошибки, прибавилось еще одно чувство, что я больше недостойна находиться в этих стенах. Я сама отдала Томасу все свое наследие и трусливо сбежала на поиски приключений, я даже не знала о том, что моя страна ведет войну – даже не пыталась узнать об этом.
Небо! Всего три года назад Контуара перед нами раскланивалась, а теперь война, уже целых два года! Не было сомнений, что Бейзил здесь действовал не по своей воле: просто в этот раз контуарцы решили положить на наших землях не своих солдат. Я точно знала, что всего этого не было бы, останься я на месте, которое завещал мне отец. Вот только девушка, способная нести это бремя, способная одним взглядом сломить изощренных политиков и вместить в себе всю мощь природы, сгорела в том пожаре вместе с ним.
Я действительно лишь ведьма, которая убила прежнего короля и принцессу, оборвав династию. Мы с Эдвином определенно стоим друг друга, и, что бы обо мне здесь ни думали, я это заслуживаю. Находясь во дворце, я лишь оскорбляю память своего рода.
Нет, к черту все, прочь, прочь отсюда, обратно к тихой и размеренной жизни!
Я почти бежала из коридора, крепко сжимая наплечную сумку.
Да, моя новая судьба не пестрит достижениями, но я многому научилась, меня ждут мои записи, новые открытия, и я не собираюсь разрушать все это сомнениями, а в замке они въедаются в кожу, стоит только замешкаться.
Я вышла за ворота без тени сожалений, не чувствуя ни капли стыда за свой побег, а к следующему утру уже вернулась в нашу уютную избушку, где все было родное и знакомое.
Наслаждаясь завтраком из свежих яиц, теплыми лучами и ветерком, я чувствовала себя по-настоящему счастливой и умиротворенной, все вокруг еще дышало присутствием Эдвина и чудесными летними днями, которые мы провели вместе. Я даже начала мысленный разговор с мужем, будто он был рядом.
«Ну что это за бардак ты развела на кухне? Почему нельзя быть аккуратной?.. Пара яиц, а посуды как от целого пирога!» – он бы обязательно это сказал.
– Да уберусь я попозже…
«Ну конечно… а в башне наверняка так котел и не вымыла, а я говорил, что нечего тебе его туда тащить: у тебя в голове за тобой до сих пор ходят толпы служанок!»
– Нашел, что вспомнить! Ну давай уже свое любимое, я знаю, тебе хочется: бардак на столе – бардак в голове…
Я почти слышала его ворчание, и на душе становилось теплее, хотя вместе с тем и тоскливо от того, что Эдвина на самом деле нет рядом.
После завтрака я в самом деле решила, что прибраться не помешает, и отправилась в башню, где принялась драить все, что попадалось на глаза, и первым под мочалку пошел тот самый котел. Я мылила и терла с таким остервенением, будто пыталась уборкой загладить вину перед Эдвином за то, что не выполнила его просьбу и сбежала из дворца, оставив жену его брата без так называемой защиты.
Сама я была уверена в своем решении, но на задворках сознания мелькала мысль, что, будь Эдвин рядом, устроил бы мне хорошую взбучку. Он бы назвал это трусостью, сказал бы, что я должна справиться с собой, а не бежать, сумел бы найти аргументы. Но его рядом не было, так что…
К вечеру я свалилась на полу возле старого топчана в башне, и взгляд сам собой упал на серебряное блюдо, которое мы использовали для заклинаний дальнего зрения. То самое блюдо, в котором Эдвин когда-то показал мне армию Ансельма.
Я устроила его на коленях и принялась стирать пыль влажной тряпкой, а заодно решила проверить, как там дела во дворце. Вслед за моей рукой на зеркальной поверхности появлялись узоры из листвы и серых каменных стен. Замок стоял на месте, целый и невредимый.
Хм, а ведь оставаться здесь и наблюдать за дворцом из зеркала – это отличная идея! Если что-то случится, я приду на помощь… получается, что я вовсе не оставила замок, а просто благоразумно избавила людей от своего общества, а себя – от них.
Обрадовавшись тому, как гладко удалось все перевернуть, я стала следить за замковой жизнью с чувством исполненного долга.
Рик пыталась переспорить старшую служанку, но отчаянно уступала: Мэри приструнить было не так-то просто, это точно. С годами она стала только сварливее…
В кабинетах в башне министерств царила лень, бумаги лежали в беспорядке, многие столы, где при мне сидели писари или министры, сейчас пустовали. Глядя на это, я нахмурилась, но поспешно пустила картинку дальше. Какое мне дело до министров? Я больше не принцесса, пусть Томас и Рик с ними разбираются.
Я пролистывала коридор за коридором, потом обнаружила Нилса. Засранец разрисовывал платье старой нянечки красками, пока та храпела в кресле.
Все было так, как и полагалось. Я оставила блюдо и вернулась к уборке.
Вечером, поужинав все теми же яйцами, я развалилась на шкурах у камина и стала читать какую-то рукопись из старой коллекции Эдвина. Я хотела начать разбирать наши записи, но их было слишком много, так что я не смогла унести их из дворца.
