"протестировала" вначале? Они бы прекрасно ужились с Марком!
И тут же подумала: "А ведь я уже все для себя решила, заранее выбрала Марка, если до этого дойдет. Ремир мне тоже нравится, он мне нужен, но… если проблема в нем, если он действительно ревнует, и каждый раз придётся улавливать его настроение — не уверена, что буду долго терпеть".
Ремир не знал и даже не догадывался о моих мыслях, и это хорошо. Не стоит раньше времени заводить этот разговор, мне бы самой вначале попробовать разобраться со своими мужчинами.
Марки
Я непростительно задержался после того, как отпросился у госпожи. Конечно, надо было каким-то образом сделать, чтобы она ничего не заметила, но не получилось. А когда пришел в свою комнату, меня вообще накрыло. И выходить было уже страшно. И потому, что она неизвестно что подумала, и потому, что просто страшно стало…
В итоге дождался, что за мной кого-то послали. И понял это, когда вначале раздался стук в дверь, а потом ручка начала поворачиваться. Оказывается, по старой привычке забыл закрыть дверь.
На пороге показался — ну, кто же это ещё мог быть? Ремир, конечно! Его послали за мною, или сам решил зайти, продолжить? Нет, здесь уже не получится! Не дамся!
Я вскочил на ноги, а в голову сразу ударило то недавнее воспоминание.
Я шел в сад. Хотелось проветриться после напряжённой работы, и в вечерней полутьме дать отдых слезящимся глазам. Сзади послышались быстрые шаги, я хотел оглянуться: кого это принесло в безлюдный сад на ночь глядя? И не успел. Мне накинули какую-то тряпку на голову, закрывая обзор, и я внезапно потерял сознание. Помню, что в голове взорвалось болью… и все. Потом я даже шишки у себя не нашел, наверное, знали особые точки, на которые надо нажать. Ну и… как решают дела, когда хотят кого-то запугать и унизить?
Когда окончательно пришел в себя, то понял, что ещё ночь, никто меня не нашел, и надо идти к себе. Пожаловаться мне даже в голову не пришло, наоборот, хотел, чтобы никто об этом не догадался. С утра собрал себя в кучку, не позволяя думать о произошедшем, изобразил на лице самое независимое выражение вместе с полупрезрительной улыбкой, и, превозмогая себя, вышел за дверь. Я не знал, рассказали ли уже остальным о моем позоре, и каждую минуту ожидал насмешливого комментария. Но никто ничего не сказал, кроме обычных небрежных приветов. Получается, они никому не рассказали? Это было только для устрашения лично мне? Теперь у меня стало делом чести не показать, что чувствую. Самое плохое — я не знал, кто виновен. Хотя кроме одного имени зачинщика в голову больше ничего не лезло.
* * *
Ремир
Блондинчик так резко подскочил при виде меня, словно я его командир, а он задремавший солдат. Или он ожидал увидеть госпожу, и не хотел, чтобы она застала его лениво валяющимся на кровати.
Я зашёл, хотя меня так и не пригласили, и подумал: а зачем? Зачем я пришел? Играю в сыщика? Меня просто госпожа Илла спросила, не знаю ли я чего-нибудь о Марке, а я уже помчался к нему выяснять. Выслуживаюсь? Конечно, даже отрицать не буду. Хочу быть полезным ей хоть чем-то, а на Марка мне, честно говоря, наплевать. Что там с ним могло случиться? Не ту краску для волос взял? Крем забыл или перепутал? Что там у местных красавчиков бывает самой большой проблемой?
Только, конечно, я и сам знаю, что дело не в этом. Если бы он был обычным пустоголовым красавчиком, я бы смирился, и про себя или в разговорах с другими парнями посмеивался над ним. Но он не дурак, он реально приносит пользу, и вот это и бесит! Я же сам хотел стать незаменимым для госпожи, да не вышло.
Но вообще Марк смотрит на меня как-то странно, и его поза почему-то напоминает о готовности защищаться… или нападать.
— Чего пришел? — угрюмо спросил блондин, ломая свой образ всегда приветливого парня. Впрочем, приветлив он с хозяйкой, с нами не обязан быть таким. — Я не жаловался. Разберусь сам. Можем и сейчас все решить. Так, как раньше, больше не выйдет!
— Ты вообще о чём? — такое ощущение, что у него что-то с головой произошло. Или у меня. По крайней мере, я его вообще не понимаю.
— Ну, у вас же так принято решать, кто сильнее! В ваших гаремах!
И тут я обратил внимание, как изменился за короткое время этот красавчик: резче обозначились черты лица, появились синяки под глазами. О чем-то переживал, боялся, постоянно думал? Как знакомо! Я тоже здорово похудел и почти перестал спать, когда попал к предыдущей хозяйке. Но здесь-то с чего? В этом доме? Ну, не мог он помнить мою глупую, признаю, угрозу, сказанную уже давно!
А "жаловался" — это о чём? Если бы тогда пожаловался, то я давно бы за это получил. Нет, при всех своих недостатках и раздражающих достоинствах Марк — не дурак и не сумасшедший. Не сходится у меня ничего.
Видимо, я слишком близко подошёл к нему, и Марк отодвинулся, стараясь, чтобы это не выглядело откровенной боязнью. Но у него не получилось. Я начал догадываться. Вот теперь все сходится. Мог бы давно догадаться, но я запрещал себе об этом думать. Все парни здесь нормальные! Хозяйка — просто мечта любого мужчины, во всех смыслах! Она так не развлекается! Так неужели и здесь крысы завелись?
— Я не трогаю тебя, не трогаю! — поднял руки, отходя.
— Я не хотел жаловаться, — упрямо повторил Марк. — И так ко мне относятся, как к хозяйскому любимчику. И мне нравится им быть! Но это не значит, что я не могу за себя постоять! — вскинулся он.
— Но этот проклятый шампунь — последняя капля. Подумаешь, волосы выпали! Не все же. Новые вырастут, а сейчас будет короткая стрижка, — засмеялся он негромко, но совсем не весело. А я пригляделся получше: потрясающе, какой же я наблюдательный! Вот что в нем сильнее всего изменилось — волосы из длинных и уложенных волосок к волоску сейчас стали короткой стрижкой! Да, ничего странного, что госпожа Илла удивилась. А Марк, похоже, устал бояться и держать все в себе.
— Тихо, тихо, — я плюнул на все, взял его за плечи — как тех, кого сам когда-то утешал, как меня пытались неумело утешить ребята. — Ты и так сильный, столько молча терпел! Да, этот шампунь… Да откуда ты знал, что только волосы, там могло
