другом.
Полный надежд, Брохан перенесся в реальность смертных. Будапешт, Венгрия. Темное, затянутое тучами небо обрамляло массивную каменную крепость, расположенную на вершине поросшего деревьями холма. Когда они не воевали в Преисподней, то жили здесь — банда одержимых демонами бессмертных и множество их близких. Могущественные мужчины и женщины не питали любви к Брохану.
Прохладный ветер колыхал ветви деревьев. Стрекотали насекомые. За пределами крепости не было никакой необычной активности.
Хотя Брохан и осознавал опасность, он перенесся внутрь крепости. Пустые комнаты. Неубранные кровати. Беспорядочно опустошенные шкафы. Наполовину наполненная кофейная кружка на кухонном столе. Холодная. Жильцы уехали в спешке. Его паника усилилась.
Где она была? Слабая и раненая — она представляла собой легкую добычу для любого, кто решит причинить ей вред. А другие Отрекшиеся были заинтересованы только в том, чтобы ей навредить. На глаза Брохана упала красная пелена.
Его нервы были на пределе, когда он вернулся в покинутую реальность. В ее спальню. Брохан упал на колени перед лужей крови, запрокинул голову и издал дикий рев. Дворец содрогнулся. На окнах появились трещины. Почему он не освободил ее? Из-за ключа, как он пытался убедить себя, или из-за своей ненасытной потребности в ней?
Был ли у нее вообще ключ? Временами Брохан сомневался.
В любом случае, он должен был предоставить ей шанс проявить себя. Если бы она решила уйти, что с того? По крайней мере, он бы точно знал ее истинные желания.
— Брохан? — голос брата проник в его сознание. заметив кровь, мужчина подбежал ближе. — Что случилось?
— Она ушла. — ему едва удалось выговорить слова. — Она ушла от меня. — «и я это заслужил».
— Я убью ее!
Прежде чем он понял, что двигается, Брохан уже возвышался над с обнаженными клыками.
— Ты не причинишь ей вред. Понял?
МакКаден моргнул, но кивнул.
— Даже после всего, ты ее хочешь. — прозвучало утверждение, а не вопрос. Сначала он был шокирован, потом изумлен.
— Я всегда буду ее хотеть, — прохрипел Брохан. Почему бы не признаться в остальном? — Она… моя. Моя женщина. Так, что предназначена мне. — «моя пара. Моя жена». Термин не важен, важно, что Виола создана для него.
Раньше его просто забавляло это предположение. Но сейчас правда ясна. Как он мог сомневаться?
Он повернулся к брату.
— Мне ненавистно причинять тебе боль. Я не хочу потерять тебя из-за этого. Но она нужна мне. Если она примет меня, я посвящу свою жизнь тому, чтобы сделать ее счастливой. — слова, которые он должен был произнести в тот момент, когда появился его брат. Маккаддену и Виоле. — Я найду ее. Я должен.
МакКаден глубоко вздохнул. Затем отрывисто кивнул.
— Думаю, ты поступаешь глупо. Она заботится только о себе и своей дворняжке, и в какой-то момент причинит тебе боль. Но не стану стоять у тебя на пути. И даже помогу в ее описках.
— Спасибо. — Брохан притянул брата к себе, чтобы быстро обнять, а затем направился в кладовку за своим оружием. Если кто-то встанет у него на пути, то умрет. Ничто не помешает ему заявить права на свою пару.
* * *
Спотыкаясь, Виола шла по лесу, окутанному тьмой, а Принцесса не отставал. При каждом шаге сердце ее колотилось о ребра. Ветки и листва царапали. Из глубокой раны на лбу текла кровь, заливая глаза, но она не замедляла шага. Бессмертные охотились за ней.
Нарциссизм играл с Виолой все время, напоминая обо всех, кого она когда-либо предавала. «Хуже, чем моя мать».
Она пыталась отвлечься, придумывая план спасения МакКадена. Что, если она обратит его в вампира вместо того, чтобы разделить с ним частичку своего сердца? В отличие от Принцессы он создан для длительного бессмертия. Но.
Обращение было не таким уж простым, как утверждали книги и фильмы, но, будучи богиней Загробной жизни, она могла гарантировать, что он переживет превращение. Конечно, Посланники презирали вампиров. Даже бывшие Посланники. Хорошей новостью было то, что он будет жить, не питаясь от живых батареек. Не то чтобы Виола заботилась о МакКадене и его семье. Брохан был не более чем второстепенной задачей.
Только это не так.
Всхлип вырвался у нее, и Принцесса потерся об ее ноги, успокаивая. Если бы не ее меховой малыш, она, возможно, перестала бы убегать и позволила бессмертным ее поймать.
«Да. Сделай это». Нарциссизм перестал подпитывать ложную любовь к себе и начал раскрывать незыблемые истины. Демон презирал саму ее сущность, каждое его предложение причиняло страдания. Ей. Другим. Если не сейчас, то позже.
— Нет, — отрезала Виола. Внимание ее возлюбленного могло придать ей сил, с которыми не сравнился бы никто другой, но его отказ ранил еще сильнее. Кроме того, она не могла переместиться — ее физическая слабость слишком возросла.
С тех пор как Виола ушла от него, она потеряла счет времени. Ей показалось, что прошло два дня. Может быть, неделя. Или год. Так почему же ее рука не отросла?
На глаза навернулись слезы, несколько из них скатились по щекам. Зависела ли она теперь от Брохана? Без его обожания она могла навсегда остаться в этом ослабленном состоянии. Часть ее души не хотела исцеляться. Заслуживала ли она этого?
Кончик ветки задел сырой, окровавленный обрубок, причинив ей мучительную боль, и Виола закричала.
Издалека раздались голоса.
— Я ее слышал!
— Сюда!
— Она моя! Встанешь у меня на пути и пострадаешь!
— Перенесись в безопасное место, — приказала она своему малышу между тяжелыми вздохами. — Прошу! Я вылечусь, что бы ни случилось, если буду знать, что с тобой все в порядке.
Его преданность была непоколебима, и он отказался, решив выстоять или погибнуть рядом с ней.
Слезы потекли быстрее. Если случалось худшее и они оказывались в безвыходном положении, Принцесса боролся до последнего. Он всегда так поступал, потому что любил ее так же сильно, как и она его, и был ее единственным утешением. Только по этой причине она не свернулась калачиком и не разрыдалась.
Ветки и листья хрустели под ее босыми ногами. Она была в таком настроении, что даже не подумала снять платье и надеть сапоги, прежде чем отрезать руку.
Ее изуродованное запястье пульсировало, когда она оперлась на большой ствол дерева. Толстые корни-подпорки подломились, и она упала. Когда Виола приземлилась, грязь попала на ткань, прикрывавшую рану. Подступила тошнота. Виолу вырвало скудным содержимым желудка, прежде чем она с трудом поднялась на ноги с помощью Принцессы и заставила себя идти дальше.
Она с хрипом и неглубоко дышала, каждый вдох резал ее легкие, как лезвие ножа. Понимая, что
