- Я лучшая, - горячо заверяет она меня. - Я самая талантливая из учениц мастера!
- Двадцать лет усердной учёбы, это восхищает.
Неожиданно, но призывательница легко ведётся. Я чуть ли не откровенно ей зубы заговариваю, а она воспринимает лесть всерьёз.
- Двадцать? - туча сотрясается и рокотом. - Я справилась в три раза быстрее!
Ого.
В смысле, двадцать я назвала наугад. Из того, что я знаю, шепчущие впадают в безумие приблизительно через десять-пятнадцать лет работы. Свихнуться можно хоть за год, хоть за день. Сроки вторичны, первично - сколько дряни пропускает через себя шепчущий. Призраки не возникают без причины. Предательство, насильственная мучительная смерть, незаконченное дело - и всё это шепчущие собирают, пропускают через себя.
Назвав двадцать лет, я дала призывательнице шанс похвастаться, и она его не упустила.
- Честно говоря, трудно поверить. Нет, я не подозреваю тебя в обмане, наоборот, я уверена, что ты сказала правду, и от этого ещё более невероятно. Вероятно, такие как ты рождаются раз в сотню лет, а то и реже.
Призывательница оглядывается. Похоже, я её недооценила и перестаралась, моя лесть ей больше не интересна.
- Хах, - вздыхает она с легко уловимым раздражением.
Рискнуть?
- Особенно удивительно, что такой талант оказался рядом с канцлером.
Туча не просто вздрагивает, она содрогается, в миг теряет чёткие очертания и бесформенной массой растекается по гостиной.
- Этот никчёмный трус?!
- Мне он тоже не нравится, и насчёт трусости согласна. Он единственный сбежал, бросив всех.
Туча успокаивается, по крайней мере она съёживается до прежних размеров и вновь обретает очертания человека.
- Он возомнил, что может стать королём! А станет мальчиком на побегушках у Столпов. Откуда она знает истинный расклад сил?
У меня вторая ошибка подряд - плохо. Я снова её недооценила, я сочла, что она человек канцлера, а она от «пятёрки».
- Да уж.
- Не станет, - тотчас противоречит она себе. - Он умрёт. Все умрут.
Она раскидывает руки, заходится в безумном хохоте, и чернильная ночь затопляет гостиную.
Интерлюдия 4 Керт
Я удерживаю гончую на месте. Когти взрывают паркет, скребут каменную плиту.
Гончая впитывает магию и с каждым мгновением становится сильнее. Становилась бы, если бы не чёрт. Почему маги до сих пор не додумались до столь очевидного решения? С призрачной гончей может справиться другой призрак или дух. Наш с Авророй чёрт не смог бы, он ещё маленький. Взрослый чёрт? Не уверен...
Зато в связке маг-чёрт результат потрясающий. Чёрт ранит гончую быстрее, чем она успевает восстановиться за счёт моей силы, а она ему вреда причинить не способна, благодаря тому, что я её держу. Надо будет обязательно приказать Академии магии начать исследования в этом направлении.
Гончая мельчает, слабеет, пока не превращается лишь в тень самой себя. На миг она показывается обычным призраком. Последний взмах, чёрт развеивает её.
Сколько времени это заняло? Четверть часа или около того.
Гвардейцы лежат, целитель лежит. Канцлер ушёл, но его побег меня меньше всего заботит. Так и быть, пару часов пусть наслаждается свободой и бежит так далеко, как сможет, всё равно не уйдёт. Я уверен - он не больше, чем инструмент в чужих руках.
Призывательница... натворит дел. Её не следовало отпускать живой. Мой промах, и то, что я всеми силами удерживал гончую не оправдание.
- Рори, я. Рори?!
Чёрт, куда Аврора пропала?! Я видел, она хорошо справлялась. Я расслабился, когда опасность ушла. Аврора держалась за моей спиной. В спальне её нет. Она вернулась в тайный ход? Но Аврора не стала бы уходить далеко.
Почему она не отзывается?!
- Моя принцесса?
Я бросаюсь к ходу, заглядываю. Никого.
- Ум?
- Где она? Где Аврора?
Чёрт в два прыжка пересекает спальню и шлёпает лапой по двери.
Я дурак... Аврора сделала то же, что сделал бы я - она побежала за призывательницей. Небеса, хоть бы Аврора не успела, пожалуйста.
Чёрт вдруг с визгом отскакивает от двери, опрометью улепётывает.
Я распахиваю дверь.
Я ослеп? Впереди не просто темно, черно. Отшатнувшись, я бросаю взгляд в сторону, убеждаюсь, что зрение со мной. Тьма. Не может быть! Это призраки? Точнее, концентрация боли и мучений без следа личности. Чернота медленно затекает в спальню. Я отступаю ещё на шаг.
Аврора догнала призывательницу, и они там, во тьме. Аврора, только выживи. Я не представляю, что маг может противопоставить призраку. С призраками работают жрецы. Я же.
Вернуться, схватить с пьедестала скипетр и направить на наползающий мрак - умом я понимаю, что с мига, как я распахнул дверь, проходят доли мгновения, но кажется, что уходит вечность, что я непозволительно медлю.
Я сжимаю скипетр до боли в пальцах. Я наследник, но не король, и артефакт не хочет меня признавать, я буквально продавливаю свою волю. Навершие ослепительно вспыхивает. Я теряюсь в белизне. Вперёд иду по памяти, пока не врезаюсь плечом в проём.
- Рори? Моя принцесса?
Я никак не могу проморгаться. Рори всё ещё не отвечает.
- Чёрт!
Он же цел? Плохо, если его тоже зацепило.
- К-керт?
Я оборачиваюсь. Я по-прежнему не могу видеть.
Голос... Я безумно счастлив его слышать. Папа пришёл в сознание и, пусть тихо, запинаясь, с трудом, но смог заговорить. И одновременно я безумно разочарован, что голос не принадлежит Авроре.
- Леди?
Ответа нет.
- К-ке.
Чёрт!
Наверное, я не смог бы выбрать между отцом и любимой, но сейчас выбора как такового нет. Слепо шарить по гостиной бесполезно и даже опасно, мало ли, что я зацеплю. Тот же круг далеко не всегда можно тронуть без последствий, а я понятия не имею, что на память о себе оставила призывательница. Ориентируясь на голос и память, я возвращаюсь в спальню.
Споткнувшись о чьё-то тело, я едва не падаю. Как же я ненавижу беспомощность.
Так, целитель валялся в стороне, ближе к тайному ходу, значит, я прошёлся по гвардейцу. Надо разобраться, почему он без уставного амулета, но это позже, гораздо позже.
- Папа, я здесь.
Я налетаю коленом на угол кровати, чуть смещаюсь.
- Ты.
- Я в порядке, - поспешно отвечаю я.
Лгу.
Мне давно нужен лекарь, а ещё нет ни малейших признаков, что зрение восстанавливается. Перед глазами сплошное белое полотно, словно скипетр так и продолжает сиять, но я чувствую, что это не так. Артефакт погас.
Я нащупываю пьедестал, лежащую на бархате корону и протягиваю её папе. Регалии помимо прочего являются мощнейшими целительными артефактами. Хотя я использовал скипетр против призраков, магия коснулась отца, и этого оказалось достаточно, чтобы он очнулся. Корона же подействует ещё лучше. Жаль, что она действует только на королей, мне бы не помешало.
- Керт? Мне руки не поднять. Я очень жалок, да?
- Это яд, пап. Ты очень сильный.
Из нас двоих жалкий я.
- Что с тобой, Керт? - всё же заметил? Хах, как будто могло быть иначе.
- Временная потеря зрения, - спокойно отвечаю я, хотя ни капли уверенности не испытываю. Не исключено, что я выжег себе глаза. Не то что бы меня сейчас это всерьёз волновало... Если это могло помочь Авроре, то я бы снова действовал точно также, невзирая на цену.
Единственное, что меня по-настоящему пугает - пока я слеп, я бесполезен для окружающих. Я бесполезен для Авроры. Единственный мой шанс сделать сейчас для неё хоть что-то - это помочь папе подняться на ноги. Я могу быть его руками, а он - моими глазами.
Я упираюсь коленом в край кровати, дотрагиваюсь до подушки и веду по шёлковой поверхности пальцами, пока не попадают волосы. Я опускаю корону папе на голову, сажусь рядом.
Глаза всё ещё отказываются видеть.
- Керт, почему ты один?
- У -у-ум?
О, живой. Какое облегчение.
