Арктур ощутил, как в груди начало жечь. Холодный клинок потихоньку разрывал его внутренности изнутри. Но почему-то широкая хитрая улыбка расползлась на его белом лице, обнажив растущие клыки. Нефрит широко раскрыл глаза, не понимая, почему его враг смеется, и глубже вонзил меч, который кончиком разорвал врагу органы и кожу спину.
— Меня так не убить, Нефрит Ларенс, — шепотом говорил Арктур, облизывая с губ кровь, которая вытекала изо рта, — тебе на тренировках этому не учили? — пронзительно расхохотался он.
Арктур толкнул Нефрита, и тот спиной рухнул на землю. И тут парень с ужасом посмотрел на врага — нанесенная насквозь рана начала заживать. Кожа быстро разрасталась по сторонам и соединялась.
— Черт… — злобно прошептал Нефрит, — я тебе все равно отомщу!
— Я в этом не уверен, — спокойно и с наслаждением произнес Арктур, пронизывая врага надменным взглядом и вытерев рукавом из губ кровь.
Он набросился на него сверху. Нефрит собрался вонзить мечи ему в живот, однако Арктур мощно выдохнул, и клинки со скрипом изогнулись пополам. Нефрит охнул и пнул врага по животу. Но удар никак не подействовал на злодея. Сломанные мечи рухнули на землю. Арктур взмахнул когтями сопернику в бок. Доспехи были крепкими, но когти оказались еще крепче. Тоненькие трещины разбежались по черной поверхности и разломались на части. Самоуверенно улыбнувшись, Арктур одной рукой схватил Нефрита за запястье, круто изогнул руку, пытаясь ее свернуть. Нефрит сильно сжал губы, направляя сжимающую руку обратно. Арктур второй рукой пырнул когтями в открытую, нескрываемую, кожу, и Нефрит, ощутив, как острые бритва-когти рассекли его тело изнутри, не смог сдержать руку и начал напряженно мычать. Парень ненавистно посмотрел врагу в глаза и увидел, как шесть узких зрачков, похожие на решетку, страшно горели. Кровь брызнула по сторонам, сжатая рука начала неметь, Нефрит чувствовал, как кости вот-вот разломаются и рассыпятся.
— Ты слабак, — шептал Арктур, стянув маску с лица Нефрита, — зря ты бросил мне вызов…
— Может и слабак, — сквозь зубы говорил Нефрит, ощупывая второй свободной рукой траву в поисках меча. Когти приносили сильную муку, тяжело было терпеть и говорить, — но тебе не освободить Гардоса. Федерация не позволит ему сбежать…
Притронувшись пальцами к прохладной рукоятке, Нефрит сжал меч и, нажав на боковую кнопку, ударил Арктура мечом, который сильно стрельнул молнией. Арктура передернуло от удара, и Нефрит, воспользовавшись этим, треснул кулаком ему по челюсти и вонзил искрящийся меч в грудь.
Неожиданно вдали раздался грохот. Небо затянула тьма. Нефрит, ощущая, как прожигала боль бок, как скатывалась кровь, в недоумении посмотрел в сторону и увидел, как лес захлестнул черный дым.
Прокашлявшись, Арктур, сморщив лицо, вытащил из груди меч и, не обращая внимание, как искры молний ударяли его по телу, отбросил в сторону. Заметив, как вдалеке начался пожар, как несколько испуганных криков смешались воедино, взмахнул крыльями и быстро полетел в сторону.
Нефрит возмутился, провожая его взглядом.
— СТОЙ! МЫ НЕ ЗАКОНЧИЛИ!
Арктур скрылся за деревьями. Нефрит гневно плюнул на землю и издал мучительный стон, скинув перчатку и прижав руку к ране. Ладонь начала моментально окрашиваться кровью.
— Плохо дело… — прошептал он, — похоже, на деревню напали… — пробурчал парень и вытянул к лицу руку, на которой был одет крестообразный браслет, — Галактион, ты меня слышишь? Надеюсь, ты нашел девушку. Я очень сильно ранен…а-ай… — он сморщил лицо, ощутив, как боль пронеслась по телу, — дружище, срочно спасай.
Браслет замигал, показав, что друг услышал просьбу о помощи. Нефрит слабо улыбнулся. Но вспомнив дуэль, раскис.
"Да, я молод и не такой крутой боец, как ты, Арктур. Но однажды я тебе докажу обратное, — мрачно подумал Нефрит, глядя на горящий лес. Вороны разрывали карканьем небо, быстро разлетаясь по сторонам, — надеюсь, что горит не деревня…и что девушки там нет…черт, не могу смотреть на пожар, страшно…я бы помог, но очень ранен".
Он отвернулся, лишь бы не смотреть на огонь, но детские страшные воспоминания, связанные с этой стихией, захватили его разум и начали терзать.
******
День назад…
Солнечные лучи струились из деревянных огромных рам, освещая своим светом небольшую комнату, погруженную во тьму и ночной холод, который шел от деревянных стен. На шести кроватях мирно посапывали. Но тут неожиданно громко прокричал петух и в комнату зашла высокая крупная женщина, одетая в белый сарафан, и закричала:
— Подъем! Встаем! Утро вечера мудренее! Скотина сама себя не накормит!
Ее громкий могучий голос звучал как гром среди ясного неба. Способен разбудить всю деревню.
— Милослава, вставай! Куры сами себя не накормят!
Так начиналось каждое утро для младшей дочери охотника. Ровно в четыре утра, когда крик петуха громким звоном пробежал по всей деревне, тетушка Агнеша вырывалась в тихую конуру спящих детей и подростков и будила.
— Подъем! Корову давно доили, теперь остальную скотину надо накормить! — женщина похлопала в ладоши.
С трудом разлепив веки и отойдя от прекрасного царство Морфея в суровую реальность, дети разных возрастов поднялись с кроватей и направились к тетке Агнеше. Все, кроме Милославы.
Девушка, свернувшись калачиком и обхватив ногами лоскутное одеяло, продолжила тихо посапывать. Агнеша, сурово глядя на спящую девушку, подошла, наклонилась и заорала в ухо:
— Милослава, вставай!!!
Мила резко подскочила. Крик тетушки не только разбудил ее, но и испугал до жути. Сердце задрожало в груди, стуча больно по ребрам. Мила оглядела комнату, слабо освещаемую солнечными лучами, и заметила, что все смотрят на нее недовольно.
— Вставай, соня-засоня. Куры тебя ждут. — сообщила Агнеша, сжимая пальцами бедра.
Крестьянская работа является неотъемлемой частью для каждого жителя государства Юндии. Ровно в четыре утра, перед завтраком, Мила с остальными ребятами под надзором суровой тети Агнеши шли кормить живность. В Юндии считалось сначала давать пищу домашним животным. Они были священными.
Придерживая руками небольшую бочку, Мила направилась к калитке, за которой ее поджидали курицы и цыплята. Бочка была не тяжелой, но ее поверхность была скользкой, и пальцы девушки соскальзывали. Руки умоляли отпустить груз, но Мила игнорировала это желание, так как тетя Агнеша заметит и посчитает, что девушка пинает балду.
Поставив бочку, Мила, устало вздохнув, вытерла рукой лоб. Курицы окружили любопытно бочку, а Мила отворила крышку и, достав из фартука ложку, высыпала горстку зерна в большую глубокую деревянную миску. Птицы понеслись на миску и, шевеля крыльями, принялись клевать. Наблюдая за ними, Мила тихо хихикнула. Животные всегда приводили ее в восторг.
Пока куры клевали зерна, Мила направилась к огромной бочке, где на кристальной воде кружили опавшие листья. Окунув ладони в прохладную воду, Мила медленно мокрыми руками проводила по лицу, скидывая с себя сонливость. Девушка, потерев заспанные глаза, посмотрела на двойника, отражающегося в воде. Большие, близко расставленные к тоненькому носу бирюзовые глаза, красные губы, усыпанные веснушками щеки. Волосы светло-пшеничного цвета волнами лежали на плечах, свободно спадая с красной повязки, одетой вокруг головы. Утренний ветер колыхал подол красного сарафана, украшенного вдоль воротника и плеч золотыми пришитыми нитями, и одетого поверх фартука. Сандалии утопали в мокрой траве, на которой сверкали капельки росы, похожие на жемчужины.
Задрав повыше левый рукав белой рубахи, Мила оглядела тоненький шрам на коже, тянущийся от запястья к локтю. Поцарапала глубоко руку она случайно, когда в полном предвкушении направилась со своим отцом на охоту. Одно неаккуратное действие со стрелой изуродовало навсегда девушке руку. Шрам сейчас не сильно заметен, но Милослава его ненавидела и всячески скрывала. Во время купания в пруду прятала руку за спиной, привыкла в сильный солнцепек носить длинные рукава. А еще она ненавидела свои веснушки, считая, что они уродуют ее лицо и привлекают на себя внимание больше, чем яркие бирюзовые круглые глаза.
