Все они выглядели по-разному — моё походило на корзинку с цветами, а его казалось маленькой подарочной коробочкой с бантиком сверху. — Тут десять штук, и начинки не повторяются. Не помню, где какая, хотя мне объясняли. Ты, кажется, съела пирожное с муссом из черники.
— Очень нравится, — вздохнула я и потянулась за следующей вкусняшкой. — Но я же действительно так растолстею и не смогу спрятаться за своим щитом-клеткой — не получится растянуть.
Норд рассмеялся, и я залюбовалась им — и тёплыми карими глазами, и резкой линией скул, и широким лбом с тремя пересекающими его тонкими морщинками, и упрямым подбородком — в лице хранителя библиотеки всё дышало мужеством, смелостью, твёрдостью характера и благородством. И мне безумно хотелось коснуться его — и ладонью, и губами…
— Не смотри на меня так, Шани, — произнёс Норд мягко. — Я всё-таки не пирожное.
Я быстро отвела взгляд.
— Я не договорила по поводу Даниты… — пробормотала негромко. — Пусть Эмирин заблокирует ей возможность рассказать всё даже случайно. Мне кажется, что с учётом беспечности Даниты это будет справедливо.
— Не любишь ты её, — хмыкнул хранитель. — Не объясняй, я понимаю. В Даните много спеси, гордыни, ощущения собственного превосходства. Но она неплохая девочка и не подлая, в отличие от её матери.
— Кстати, — я встрепенулась. — А где она сейчас? Не может она участвовать в заговоре?
— Нет. — Норд поколебался, но всё же пояснил: — Её уже нет в живых. Дети… Дамир и Данита не в курсе, не говори им. Сразу после гибели их отца она уехала в Мирнарию, там собиралась выйти замуж, но до свадьбы не дожила.
— Тоже убили? — поинтересовалась я осторожно, опасаясь, что так оно и есть, но Норд покачал головой.
— Нет, это был несчастный случай. Император решил не говорить о нём племянникам, чтобы не огорчать. Пусть лучше думают, будто мама вышла замуж и счастлива. Горя в их жизни достаточно и без этой новости.
Я вспомнила Дамира и Даниту… Ох, как по мне, то лучше всё же знать правду, пусть даже и горькую. Но в принципе, решение императора я понять могла.
— Как твои щиты, Шани? — поинтересовался Норд, сменив тему, и я сразу встрепенулась — мне было, чем похвастать.
Около часа после того, как у нас кончились пирожные, мы листали книги, но вновь ничего не нашли. Ожидаемо, но… хотелось уже наконец получить результат.
Спрашивать Норда о том, что ему сделала мама, я в итоге так и не стала — не было настроения. Может, завтра спрошу, или после бала. Я безумно боялась услышать ответ на свой вопрос, поэтому пока предпочла молчать. В конце концов, это ничего не изменит, мама давно умерла, а Норд…
На самом деле неважно, что она ему сделала. Я знаю: чем бы это ни было, он давно её простил.
Шайна Тарс
Без снов я в этот раз не обошлась, к сожалению.
Перед тем, как уснуть, долго ворочалась и вспоминала реакцию Норда на мой рассказ о посещении нами с Коулом Стального Когтя — да, ему было интересно, но у меня возникло ощущение, что он уже всё знает об этой встрече, о каждом сказанном слове. Вывод можно было сделать один — прежде, чем докладывать Коулу о своих находках, дядя Коготь посетил кого-то из Тайной службы. В принципе ожидаемо, всё-таки мама считается государственной преступницей. Но появилась мысль, что Коула могут водить за нос. Только вот зачем?
Моя жалоба на то, как я столкнулась с эльфом в зале памяти, вызвала у Норда чуть больше оживления, но не беспокойства.
— Тебя уже предупредила ректор? — предположила я и вздохнула, когда хранитель кивнул. Значит, Эмирин всё видела… — А она не могла… сделать так, чтобы Коул меня не заметил?
— Могла, — подтвердил Норд, и я обалдела. Значит…. — Шани, не удивляйся. Так было нужно.
— Зачем? Это же… лишние проблемы!
— Так было нужно, — повторил хранитель с нажимом, и я вновь возмутилась:
— Но я ведь могла сказать что-нибудь не так! Если это важно для наследника и императора, а я…
— Ты всё сделала правильно, не волнуйся.
Мне оставалось только рассерженно пыхтеть, гадая, зачем понадобилось открывать Коулу тайну портального зеркала Триш. Пока я совершенно не могла понять, по какой причине это могло понадобиться. Как ни напрягала мозги — ноль. И Норд не спешил мне помогать в разгадке этой тайны, мастерски переводя каждый раз тему.
Зато на вопрос про заклинание «огненный цветок» ответил во всех подробностях.
— «Огненный цветок» — темноэльфийское смертельное заклинание, Шани, — пояснил Норд, спокойно и размеренно листая толстенный том со списком тех самых темноэльфийских заклинаний. — Направленное на конкретного человека и необратимое. Строго говоря, это скорее не заклинание, а проклятье. Чем проклятья отличаются от заклинаний, помнишь?
— Меткой на ауре.
— Верно. Ещё?
— Решил проверить мои знания? — фыркнула я, но всё же ответила: — Для создания заклинания используется только сила из Источника, для создания проклятья — сила из Источника плюс жизненная энергия мага. Для того, чтобы создать проклятье, нужно отдать часть собственной жизненной силы, то есть уменьшить свою жизнь. Чем сильнее проклятье — тем больше отдаётся жизненной силы. И ещё важны эмоции. Если заклинания можно творить с холодной головой, то для проклятий требуется чистая негативная эмоция — ненависть к проклинаемому.
— Последнее не настолько важно, если речь идёт о проклятиях отсроченного действия, а вот для моментальных эмоция имеет большое значение. «Огненный цветок» — моментальное смертельное проклятье, необратимое, но имеющее особенность — оно убивает не только проклятуемого, но и проклинающего.
— Тогда в чём смысл? — удивилась я, но всё поняла, когда Норд ответил:
— Гарантированная смерть проклятуемого. От этого проклятья не защитишься, его не снимешь. В Тёмные времена — это такой период в истории тёмных эльфов, когда они активно убивали друг друга в борьбе за власть — это проклятье было особенно популярно в случае с кровной местью.
— Гадость какая, — я скривилась. — Не зря я думаю, что тёмные эльфы — психи. Но всё же, что значит «связь должна быть двусторонней»?
— Это очень просто, Шани. Эмоции испытывает не только проклинающий, но и проклятуемый. И они должны резонировать.
— А если не резонируют?
