кораблях, места, где тебе меньше всего что-то грозит, и имена моих знакомых, к которым ты можешь обратиться в случае беды. Но будь осторожна, люди меняются, десять лет — большой срок.
— Спасибо.
— Будь мудрой, Вещая. Твой ум — твоя защита. Не ошибись.
Я киваю и возвращаюсь к Туману, отдаю ему фляги с водой и подхожу к коню. Лошадей они успели сменить, и жеребец мне незнаком. Я осторожно глажу его шею, касаюсь морды и кладу руку на нос. Дорога станет сложнее, мне придется ехать с Туманом на новом коне, и хочется доверять хотя бы одному из них. Жеребец, молодой и сильный, мотает головой, но потом смиряется и касается губами пустой ладони, даже чуть двигается вперед.
— С каждым будешь раскланиваться? — вскользь бросает Туман, проходя позади. — Залезай уже. — Он протягивает руку, намереваясь помочь, но я уже достаточно сильна, чтобы справиться. Секундное жжение в боку, и конь подо мной. Туман еще раз проверяет мешки и забирается следом. На другом коне устраиваются Рутил с Сапсаном. Не медля, мы отправляемся в путь, я держусь за гриву, чуть наклонившись вперед, чтобы меньше касаться Тумана, он правит одной рукой, чтобы ненароком не задеть мой бок. Это усложняет поездку для нас обоих.
— Если станет дурно, скажи, — единственное, что он произносит, но ему известно — я не жалуюсь, и он сам порой прикладывает руку к моему боку, проверяя кровь.
— Нам нужно вернуться к дороге, — говорит Рутил на первом привале. Я не спешиваюсь, предполагая, что второй раз забраться в седло не смогу. — Мы только коней и успели сменить в Крифе.
Они смотрят на меня, ожидая еще одной истерики, но мне нечего им предложить, кроме очевидного:
— Вед сказал, есть город по пути, если двигаться чуть восточнее. Можем заехать туда.
— А ты не станешь кричать и жечь меня? — спрашивает Рутил.
— Если не станешь тащить за руки, — не остаюсь в долгу. Это как будто служит им сигналом, что не стоит излишне опекать мою нежную натуру, поскольку она вовсе не нежная, а язвительности во мне хватит на все хаасово племя.
— Так и решим, — подводит итог Туман.
Как и сказал Иаро, до города мы добираемся еще засветло. Я перехватываю поводья и тяну на себя, останавливая коня. Не потому, что мне вновь мерещится Ардар. Просто до ворот несколько метров, а за стеной ни звука. Ветер не приносит ничего, кроме шорохов.
— Что на этот раз? — терпеливо спрашивает Туман, махнув рукой Рутилу.
— Еще не знаю. Слышишь?
— Нет.
— И я — нет.
Туман спрыгивает на землю, и, пока мне еще не ясно, что именно так тревожит нутро, дает знак Рутилу тоже спуститься и подойти ближе. Сапсан остается на коне.
— Ну, — устав ждать от меня вразумительных действий, торопит Туман, и я, тяжело перекинув ногу, медленно сползаю вниз по ребрам жеребца. Утыкаюсь лбом в собственные запястья, стараясь справиться с внезапным жаром. Кто-то из хаасов пытается поддержать меня, но я отбрасываю руки и делаю шаг назад. Туман явно ожидал не этого, потому что неодобрительно качает головой:
— Следи за ней. Если что — на лошадей и гоните прочь, — отдает указание и храбро направляется к воротам. Я смотрю ему в спину, сама не понимая, что не так. Ночь близко, рынок закрыт, многие уже готовятся ко сну, тишина не значит ничего плохого. Туман гулко стучит в ворота, ждет и снова стучит. Он толкает тяжелые двери, одну, а за тем вторую.
Я вижу ее сразу же, на середине главной дороги, у меня перехватывает дыхание. Она стоит, источая смрад и восторг. Нестерпимая вонь гниющих тел бьет в нос, как хороший удар. Трупы лежат повсюду, а она заливисто смеется, довольная своей работой.
«Тебе нравится?» — хохочет Смерть, разводя руки в стороны, оказываясь и у меня за спиной, и далеко впереди. «Я сделала это для тебя. Ты можешь идти и ничего не бояться. Я защитила тебя. Скажи, что тебе нравится. Я освободила их, сияй, моя девочка, и просто иди ко мне», — ее хохот гремит в ушах словно раскаты грома, словно выстрелы, бок жжет, как от новой пули.
— Стой, Волк! — кричу я, чтобы быть громче нее. — Не входи!
Но Смерть продолжает хохотать, так оглушительно звонко, что я едва не затыкаю уши руками. Туман отступает назад и оборачивается, прикрывая за собой двери. Она умолкает тут же, но мне все еще хочется закрыться.
— Ты знала?
— Вед сказал, здесь были больные, но чтобы весь город…
— И что делать? — Сапсан спешивается и подходит к нам, держа лошадь под уздцы. Они глядят на Тумана, и я бы могла перевести дух, если бы он не смотрел на меня. Демоны.
— Что это за болезнь? — спрашивает Волк, я качаю головой:
— Идет по воздуху, больше ничего не знаю.
— Я могу быть болен? — хладнокровно произносит он, будучи единственным подошедшим к воротам. Я снова качаю головой. Тела были далеко, никто не пытался покинуть город, выйти за стены.
— Ты можешь их спасти? — тихо говорит Рутил. — Как тогда детей.
— Всех? — я обнимаю себя руками и опять качаю головой. Никого.
— Так что станем делать? — переспрашивает Сапсан.
— В обход. Отойдем подальше и переночуем, — решает Туман. — Давай на коня, Жрица.
Я не знаю, как им объяснить, почему нельзя просто уйти. Она прямо там, за воротами, и у меня перед нею долг. Я должна людям, которых она забрала просто так, посчитав это забавным. Нельзя просто оставить их гнить.
— Идите в обход, — я указываю в сторону рукой, а сама делаю широкий шаг вперед. — Встретимся у противоположных ворот.
— Что ты задумала? — Туман загораживает мне путь.
— Нужно очистить улицы, — более я не хочу говорить, но, видя его решимость, приходится добавить: — Все хорошо, Волк. Она не возьмет меня.
— Она? — переспрашивает Туман.
— Смерть, — произносит Сапсан вместо меня, и на секунду становится чуть легче. Он слышал, когда я рассказывала, он понимает. — Но одну я тебя не пущу, — Сапсан говорит непреклонно, очень непохоже на него. Верный клятве, которая мне совсем не нужна.
— Вам не зачем идти туда, — не зная, как убедить их в том, что нет нужды стеречь меня, я стараюсь достучаться до их инстинктов. Хаасы, как и все звери, не рискуют понапрасну. — Там еще опасно.
— А тебя это не убьет? — настойчиво уточняет Туман и, осознав, что ни одного из них мне не разуверить, я смотрю на молчащего Рутила, надеясь на помощь.
— Дашь нам поговорить? — откликается он, догадавшись вмешаться. Я киваю и отхожу к коню, глажу
