томится в застенках его замка! А значит наш брак – это фарс.
Милый Майлз, только в твоих силах спасти меня от этого чудовища и страшной судьбы, которая ждет меня рядом с ним! Если в твоем сердце еще есть место чувствам ко мне, спаси меня! Мне одной лишь хитростью удалось выторговать у зверя отсрочку исполнения супружеских обязанностей, но это не продлиться долго. Коль скоро честь моя еще не поругана, именно ты моя единственная надежда выбраться из этой западни, сохранив свое будущее!
Твоя Валери»
Смятый листок с торопливой вязью букв и чернильными кляксами дрогнул в руках барона Салазара Фрэйра на удивленном «ох!». Свернув его на мгновение, он вновь раскрыл бумагу чтобы еще раз прочесть, не упуская деталей.
—… не имеет никакого понятия о чести… лжец и кровопийца мучающий своих слуг… только об одном неизвестно людям… не убивал свою супругу… жива и томится в застенках, черт побери!
Казалось бы, такая маленькая бумажка, а сколько открывала для него перспектив! Пожалуй, это утро было удачным для барона во всем, начиная с охоты и заканчивая вот этим слезливым посланием дочурки Холверта. А ведь, пожалуй, с этой неугомонной семейки получится и еще добра поиметь…
У барона в жизни было две цели – стать крупнейшим землевладельцем в королевстве и получить столько власти, чтобы даже сам король не смел принимать решения, не посоветовавшись вперед с ним. А к чему же жить, если не стремится к высотам! И если с первым желанием он худо-бедно справлялся. Где честно, а где не очень, получая землю зажиточных лордов… вот как было с Холвертом, например, которого Салазар опоил и заставил играть с собой в карты, на утро выставив счет, то со вторым – достижением власти сравнимой с королевской, было как-то туго.
А все потому что прямо у трона стоял замкнутый и нелюдимый граф Дэрек Сакстон, которому мало что палец в рот не клади, так ведь еще и надавить нечем! Ведь мужчина заработал свое состояние не количеством земель и работавших на них крестьян, а целой корабельной империей, занимавшейся поставками различных товаров по эту и другую сторону континента. Ну, где барону-земледельцу было с ним тягаться? А вот, значит где…
Анна, прежняя жена графа, и, надо же такому случиться, любимая племянница короля, жива, да еще и томиться в застенках! Если уж это не отвратит Альфрэда Второго от его любимчика графа, то уже ничто!
Ощущая жар желания и небывалую жажду действий, барон выхватил из верхнего ящика стола несколько листков бумаги и спешно набросал пару срочных посланий ближайшим соратникам. Для того чтобы воспользоваться так удачно полученной информацией требовалось действовать незамедлительно… и очень аккуратно, ведь просто жизненно необходимо было как можно скорее заполучить в свои руки главную свидетельницу обвинения.
Призвав слугу и отдав ему письма с указанием адресатов, барон Салазар Фрэйр велел ему немедленно снарядить экипаж.
Вряд ли старик Холверт будет рад визиту старого друга, да только предложение, с которым он прибудет в этот раз к его порогу, вряд ли позволит этому простофиле отказаться.
Медно-каштановые локоны крупными завитками рассыпаны по подушке, и он может касаться их столько, сколько захочет. Дэреку так и не удалось заснуть этой ночью. Ему казалось, что стоит закрыть глаза – и мираж исчезнет, все вновь встанет на свои места. Он, одиночество и девушка, недостижимая для него, как тепло звезд, посылающих к земле свой свет, но слишком далеких от нее для чего-то большего.
Валери. Его ангел… лекарство для истерзанной души, которая, казалось, покинула тело со смертью Розы и предательством Анны. Только теперь он вновь по-настоящему дышал, жил, чувствовал и впервые за долгое время не готов был оглядываться назад.
Вкус ее губ еще будто ощущался на его… но от одной мысли о поцелуях, которыми они наслаждались почти до самого рассвета, начинало покалывать губы. Он хотел разбудить ее, нежно скользнуть рукой по гладкой белой коже. Прочертить пальцами линию от ключицы к маленькой упругой груди и твердым горошинам сосков, а после еще ниже… и от мыслей об этом невозможно было с комфортом лежать на животе.
Но будить ее казалось кощунством! Ведь что если все, что случилось между ними прошлой ночью и правда было лишь миражом и мгновенным помешательством?
— Дэрек… - С улыбкой прошептала девушка и сонно приоткрыла глаза. – Не спишь?
Скорее по привычке, чем осознавая, что делает, мужчина спешно прикрыл ладонью правую обгоревшую половину лица. И тонкие пальцы тут же перехватили ее, убирая обратно.
— Что ты? Зачем? – Взволнованно спросила Валери, нахмурившись.
— Прости. – Нервно усмехнулся мужчина, опасливо подняв на нее взгляд. - Не так-то просто привыкнуть… все же ты не видела меня при дневном свете… вдруг так все покажется тебе еще хуже.
Вместо ответа девушка укоризненно покачала головой и притянулась к нему, запечатлев нежный поцелуй на обезображенной щеке, а после невесомо скользнув к губам.
Чувствуя, что всем телом дрожит от сильного чувства до отказа, заполнившего грудь, Дэрек бережно обнял ее и опрокинул на подушки.
Она принимала его таким, какой он есть и между ними больше не осталось тайн… это рождало в нем чувство сравнимое с парением. Будто у мужчины за один вдох за спиной материализовались крылья и теперь ничто не тянуло его к земле, как прежде.
— Я люблю тебя, Валери. – Прошептал он, лишь на мгновение прервав поцелуй, а после прильнул к ее губам вновь, не давая произнести ни слова.
Ощущение единения было невозможно сладким. Валери и Дэрек будто не могли насытиться друг другом, словно расцепив объятия хоть на миг могли лишиться чего-то важного или даже перестать дышать… и каждый не просто чувствовал, а знал наверняка, что другой ощущает абсолютно то же самое.
Солнце было уже в зените, когда оба все же нашли в себе силы покинуть постель. Хотя, если бы не голод, они вряд ли бы согласились на это. К счастью никуда идти не пришлось – предусмотрительный Боул прямо под дверью оставил поднос с фруктами, сладостями и булочками.
Разделив трапезу под сонным покоем балдахина, возлюбленные приняли окончательное решение не покидать в этот день постели.
Под ленивый шепот приятных бесед, Дэрек вдруг понял, что так и не сказал вчера Валери того, с чем среди ночи явился к ее порогу.
— Я разрешаю тебе повидаться с семьей. Можешь отправляться к ним, когда захочешь, я отменяю
