вам угодить или… отомстить?
— Вы в своём уме? — сдержанно поразился Врангель.
— Задаюсь этим вопросом каждый день, но пока сомнений не возникло, — колко выдал Пётр. — Понимаете, связь с Разумовским вижу… И шлейф за вами тянется со Швеции.
— Какой ещё шлейф? — расширились глаза Врангеля и от удивления, и от возмущения.
— Присмотритесь к событиям, — сел прямее Пётр и, держа в руках чашку кофе, смотрел в глаза. — Вы отправляетесь с супругой к Разумовскому в гости. У вас там какие-то дела. Пусть. Но почему произошла кража именно перед этим? Кто-то хотел вас остановить или лишить супруги? Кто-то, кто связан с Разумовским? Ведь именно там мы нашли Колумбину… А моя жена? Была похищена и обнаружена тоже у владений Разумовского. Кто-то, кто связан с вами, и им пытался что-то этим сказать или как-то изменить свою судьбу или вашу. Зачем? Кто? Что этот человек или люди хотели сказать тем самым?
— Вы сумасшедший, — заключил Врангель, еле сдерживая в себе возросшее раздражение.
— А дальше? — видел Пётр, как его шокированный собеседник не может найти других слов, видно понимая верность выводов. — Вы приехали следом за женой. И что привезли? Снова тот… шлейф… Колумбину похитили вновь.
— Вашу жену не тронули, — заметил Врангель.
— Я думаю, моя жена оказалась почему-то внезапно не нужна. Кто-то что-то задумал и вдруг передумал или был чем-то напуган, что пришлось бежать, а её оставить. Она легко вышла из места заключения и никого вокруг не было.
— Она безопасно добралась с моей супругой в Россию? — резко спросил Врангель…
Глава 48 (ближе и ближе к разгадке…)
— Скажем, да, они безопасно добрались в Россию, решив скрыться под монашеские одежды. Женщинам не так легко в дороге одним, без охраны, вы понимаете, — спокойно ответил Пётр на внезапный вопрос Врангеля.
— Разумеется, понимаю это, но не понимаю побега. Габриэла могла со мной спокойно обо всём поговорить. Уж решили бы, как быть, — снова усмехнулся тот, не скрывая недовольства.
Он держался гордо, смотрел свысока и не забывал наслаждаться каждым глотком кофе.
— Поговорить о чём? О том, что хочет встретиться ещё раз с бароном Герцдорф?! — удивился Пётр. — Вы бы поговорили со своей супругой, например, о своей любовнице?
— Что?! — чуть не поперхнулся кофе Врангель, а Пётр наполнился странным предчувствием…
Эта реакция, этот ставший бегать взгляд. Врангеля застали врасплох, или… Пётр внимательно смотрел на его лицо, а предчувствие, что Врангель сам не «чист», становилось только сильнее. Любовница?… Разумеется, это норма в свете, когда вынужден жениться по долгу, не любви… Разумеется, каждый второй имеет авантюры на стороне, и не одну…
— Вы, — отставив кофе, Врангель стал дышать тяжелее и возмущаться. — Вы… Вы покрываете их…
— Вы знаете какой бывает любовь, — кивал Пётр, пристально наблюдая за ним, но Врангель не смотрел больше в глаза.
Он сжал губы, он смотрел в стол и качал головой:
— Это безумие. Я их остановлю. Меня позорить? И дуэль должна состояться, я не отступлю!
Выдержав паузу, Пётр всё же решил сказать:
— Я бы оставил как есть… К сожалению…. ему осталось недолго.
— Что? — насторожился Врангель и поднял глаза, но не было облегчения или радости во взгляде.
Наоборот, Врангель будто испытал страх и… сочувствие…
— Он болен?
— Да. Но у меня был другой вопрос к вам… Вы были здесь вчера, — стал Пётр смотреть на Врангеля исподлобья с намёком.
— Я не был здесь, — поползли брови Врангеля вверх от удивления.
— Кто же был здесь, представившись вами?
— В чём дело? — стал Врангель возмущаться вновь.
— Похитили голубку, и охранник уверяет, знает человека, который был в плаще, вынося клетку за ворота, и его спутника, предъявившего документ, — пояснил Пётр и сделал ещё глоток кофе, тоже отставив чашку в сторону. — Документ на ваше имя.
— Что?! — Врангель вскочил из-за стола и полез во внутренний карман своего сюртука.
Не находя то, что искал, он проверил другие карманы, но безрезультатно…
— Что это… значит?… Как он посмел не положить?… Или… Как понимать?! Мой слуга?!
— Не знаю, мне доложили, этого человека видели в компании Разумовского, — развёл руками спокойный Пётр.
— Этот слуга…. он и есть слуга Разумовского. Мне его дали в дорогу! Он, между прочим, — запнулся Врангель вспоминая и продолжил. — Сам вызвался… Зачем? — взглянул он на Петра с удивлением. — При чём здесь я? И зачем Разумовскому эта птица? Или его слуге? Птица, конечно, особенного вида, дорогого, но разве всё из-за денег?!
— Мне кажется, вы отстали от мира, — невольно улыбнулся Пётр. — Но я всё это выясню.
— Ради бога, выясняйте! Я человек правил! — возмущался Врангель. — Я приехал за женой и увезу её домой немедленно! Где она?
Пётр только развёл руками:
— Я хотел попросить вас немного обождать. Вы спокойно вернётесь с супругой домой, но желательно тихо, без скандала. Поймите их.
— В нашем случае как раз вы не ведаете, как я погляжу, что такое любовь, — свысока ответил Врангель.
Он встряхнулся, поправил сюртук и спокойным шагом покинул кабинет. Пётр вышел за ним, остановившись на пороге, и обнял Иону, которая тут же к нему подбежала, явно давно ожидавшая у двери. Врангель уходил, покидал дом… Без слов и действий. То ли прислушался к совету, то ли сам решил действовать иначе…
— Петенька, она останется с Карлом, — жалостливо произнесла Иона.
— Мы не можем вмешиваться. Сами разберутся. Я же намерен выяснить, кто похищал тебя. Честно, — взглянул он серьёзно. — Меня волнуешь больше ты, чем пропавшая голубка. Прости… Иди прикажи собирать вещи. Мы едем к Разумовскому, а потом домой, к детям.
Иона грустно опустила взгляд. Она не ответила ничего и не отреагировала на полученный в щёчку поцелуй супруга. Осторожно выйдя из его объятий, она ушла наверх, к спальням. Там где-то Габриэла уже скрывалась, чтобы не попасться мужу на глаза, только недавно прибыв сюда…
Полно, сизенький, кружиться,
Голубочек, надо мной!
Лучше вдаль тебе пуститься,
Вдаль… туда, где милый мой.
Полети к нему скорее,
Долети к душе моей;
Проворкуй ему жалчее,
Что не вижу ясных дней.
Как листок от ветра бьется,
Бьется сердце так мое,
К другу движется… несется
Горе с ним забыть свое…
Ах! не туча развилася,
Льет не сильный дождь, гроза —
То по друге пролилася
Горькая моя слеза!
Всё я голосом унылым,
Всё, что встречу, то прошу:
Дай увидеться мне с милым!
Для него я лишь дышу.
Для него не умираю,
Горем мучася моим;
Не на муки я взираю,
На мое свиданье
