– Эрик, я использую их силу?
– Да.
– Это вредит им?
– Спроси их, – ответил он.
– Джорджес? Кэтрин?
Они не услышали ее, как все дети, которые весело проводят время, часто не слышат своих родителей, когда те хотят забрать их оттуда.
– Я принимаю это как "нет", – сказала Эмма Эрику. – Я отпущу, когда не смогу чувствовать руки.
– Эмма...
– Лонгленд пришел сюда, чтобы найти меня?
– Да.
– Как он узнал где я?
– Наверное, так же, как и мы. Нет, не то, – добавил он, – но мертвые... знают некоторых мертвых.
– И он решил, что я просто возьму и пойду туда, куда ему нужно?
– Так обычно и происходит.
Если вы не убиваете некроманта первыми. Она хотела сказать это, но не сказала. Приводить убийц в замешательство, в то время как ее друзья стояли вокруг, не то, что она сделает.
– Майкл, не делай этого, на штанах останутся пятна от травы. – Эмма покачала головой, потому что Майкл, как и шестилетние, в самом деле, не слышал.
– И четверо в комнате для танцев?
– Они усилители, – ответил Чейз. – Я думаю, что комната должна была служить дорогой.
– Э... дорога.
– Дорога.
– Куда? В ад?
– Почти. Это не то, что они так называют, – добавил он.
– Как они это называют, и что это?
– Я не знаю, как они это называют.
Эмма подавила сильное и интуитивное желание задушить Чейза. Она, наверное, не сдержалась бы, если бы ее руки все еще не были заняты детьми, которые дюйм за дюймом выкачивали тепло из ее тела.
– Как ты это называешь?
– Город мертвых.
– Великолепно. И Лонгленд думал, что может просто приехать сюда, обмануть моих друзей и увезти меня?
– Он не знал тебя достаточно хорошо, не так ли?
– Нет, Майкл, он, конечно, не знал. – Она сделала паузу, затем спросила. – Если бы я пошла с ним, что произошло бы с этими четырьмя?
– Он, вероятно, высосал бы из них всю силу. Для создания дороги необходимо много силы.
– А эта сила – если бы она закончилась, что произошло бы с ними?
Чейз просто уставился на нее, будто ее вопрос не имел никакого смысла.
– Что значит, что бы случилось?
– То, что я сказала. Я могу попытаться использовать маленькие слова.
Если это поможет.
– Они мертвые. Они до сих пор были бы мертвы.
– Высасывание силы из них не может быть чем-то хорошим для них.
Она им нужна для чего-то. Для чего они используют силу?
– Откуда, черт возьми, я могу знать?
– Эрик, я сейчас убью Чейза.
Эрик просто посмотрел на нее.
– Эмма... – Он выдохнул и покачал головой, поднимая руки, как он делал. – Я сдаюсь.
К своему удивлению, она улыбнулась, и это была настоящая улыбка, даже при том, что ее руки болели и теперь покалывали.
– Ты говоришь так. Часто.
– Без своей силы они все равно существуют. Ты можешь даже увидеть их, хотя это не факт. Они не могут пользоваться силой, которой обладают, не специально. Эндрю Копис использует силу, но не сознательно. Они не могут пользоваться ею для своей защиты. Они не могут использовать ее, чтобы освободиться. Они не могут пользоваться ею, чтобы стать видимыми и поиграть с Майклом самостоятельно.
– Чтобы сделать что-нибудь из этого, им нужна ты.
– Ты имеешь в виду – им нужны некроманты.
– Нет. Некромант никогда не сделал бы то, что делаешь сейчас ты. Ни один из них. Я имею в виду тебя. – Он улыбнулся, и это была улыбка, которая нравилась ей больше всего. Она была теплой, немного усталой и изменила черты его лица. Заставила его выглядеть более открытым. – Чейз.
– Она на самом деле сумасшедшая? – спросил Чейз.
– О, возможно.
– И все остальные, – продолжил Чейз, глядя на Эми, Эллисон и Майкла, хотя Майкл не обратил внимания. – Вы все действительно сумасшедшие?
– Чувак, ты можешь видеть мертвых и говоришь о магии некромантов и Городе Мертвых, а мы сумасшедшие? – парировала Эми.
Эрик подошел к Эмме.
– Эмма, отпусти детей. Сейчас.
– Но они...
– Ты всегда сможешь позволить им поиграть с Майклом позже. Но сейчас ты должна отпустить.
– Почему?
– Потому что твои зубы начинают стучать, и ты становишься синей. – Он потянулся, схватил ее руки и освободил их из оцепеневшего замороженного захвата.
– Мы можем вернуться и навестить Майкла завтра, – сказала она Джорджесу и удрученной Кэтрин. – Я обещаю.
Его руки? Не были холодными. Они были очень-очень теплыми. Он обхватил ими ее руки и держал их.
– В доме действительно безопасно? – спросила Эми Эрика.
Он кивнул.
– Мы можем обыскать остальную часть комнат, если это заставит чувствовать тебя лучше.
– Нет, правда. Если все безопасно, я должна принять участие в вечеринке. – Она встала, царапая ножками стула по асфальту. – Эмма?
Эмма кивнула.
– Я должна проверить Скипа. Я не вижу причин выгонять всех. До сих пор никто не вызвал полицию, чтобы разогнать нас.
Глаза Чейза чуть не выпали из орбит, что заставило Эми рассмеяться.
– Что?
– Ты пойдешь продолжать вечеринку?
Эми пожала плечами.
– Почему нет? Сегодня Лонгленд не вернется.
– Как, черт возьми, ты можешь быть уверена в этом?
– Он не идиот. Эллисон и Эмма имеют привычку видеть – и говорить – только хорошее. Я не такая.
– Без шуток.
Эмма закатила глаза.
– Ему не понравилась стычка, или он не убежал бы, это, во-первых.
Вы теперь знаете кто он, или, во всяком случае, предполагаете. Эрик сказал, что он не сможет собрать все свои силы так быстро. Он не вернется, чтобы снова столкнуться с вами. Потому что, я думаю, вы убьете его, если он это сделает. Или попытаетесь. Поправьте меня, если я не права, – добавила она, – не то, чтобы это часто бывает.
Эмма, он был в этой обуви наверху?
– Прости.
– Не заморачивайся. Я убью его лично, если найду грязь. Говоря об этом, вам нужно отвести Чейза наверх и сделать что-нибудь с его волосами. – Эми поморщилась. – Побрить ему голову или что-то вроде того. Мы поговорим утром, или может пойдем в тот сгоревший дом, о котором говорили раньше.
Эмма снова кивнула. Эми, в своей идеальной модели наряда-арлекин, толкнула двери и растворилась в шуме. Только когда она ушла, Эмма обратилась к Чейзу и Эрику.
– Вы уверены, что в доме безопасно?
– Где ты ее нашла? – спросил Чейз.
Эрик, в свою очередь, кивнул.
– Хорошо. Мы тоже можем пойти внутрь и посмотреть осталось ли что-
нибудь поесть.
Он покачал головой. Эмма заметила это уголком глаза, когда повернулась лицом к Майклу, который стоял, наклонив голову и держа руки по бокам. Он не шевелился довольно давно, что могло быть хорошим знаком или очень плохим.
