Кассандра посмотрела на меня с грустью.
— Вселенная требует равновесия, Жасмин. Твои силы как экстрасенса выросли?
— Ну да.
— Вероятно, изобилие недавних случаев неловкости — цена, которую ты за это платишь.
— Ну знаешь, если это правда, то очень неприятная.
Она кивнула, отвлеченная какими-то более важными мыслями.
— А ты… — Кассандра облизала губы, стрельнув глазами в сторону тента, будто ей был виден Лун через два слоя брезента и через черный занавес. — А ты будешь рядом, когда настанет этот момент?
— В том же помещении — достаточно?
— Ой, правда? У меня слов нет, как я рада это слышать!
— Это идея Вайля. Когда мы устроим бесплатное чтение мыслей, одновременно мы с ним будем давать приватный танец живота. И потому я все время буду рядом с тобой.
В брезентовом павильоне наступил момент затишья, за ним — уверенный шквал аплодисментов. Потом Вайль начал финальную песню.
— От Йетты Симмс мы знаем, что Лун любит улиток. И мы ему предложим поднос деликатесов в надежде, что он будет в настроении себя побаловать.
Это Кассандра уже знала, но надо было занять ее мысли, поэтому я повторила:
— А если он не станет есть?
— Придумаем другой способ заставить его проглотить таблетку. Может, подсунуть в его витамины или что-то в этом роде. Не съест — тогда и будем думать, а пока что надо приманить его на лакомство. Ешь с ним вровень, главное, улиток не трогай.
Она кивнула и казалась вполне спокойной, если только не глядеть на ее руки. Длинные тонкие пальцы ходили и шевелились, как вылупившиеся из яиц змеи.
— А, Кассандра! — вступил в разговор Коул. — Все забываю тебе сказать. Там в публике твой бойфренд.
Произнес он это таким тоном, будто мы снова школьники и он подозревает, что у нее тяжелый случай заражения вшами.
Коул встал в позу супергероя — ноги на ширину плеч, руки в боки, подбородок в небо — и пропел:
— На-на-на-на, на-на-на-на, спецназ полиции!
— Боже мой! — Кассандра вцепилась в меня, и ногти вонзились мне в плечи. — Жасмин, мое видение!
Я скрыла ужас, который скрутил меня, когда я поняла: все участники ее видения заняли сейчас свои места.
— Кассандра, не волнуйся. Обещаю, что застрелю змею до того, как она ударит.
— Я тоже там буду, — заверил ее Коул.
Я смотрела на Кассандру, думая, как трудно ей будет держаться, когда мысли полны смертью, а будущее зависит от стажера-ликвидатора, от женщины, у которой швов больше, чем мозгов, от вампира, у которого все мысли о другом, и от сумасшедшего инженера. Но я понимала, что она сможет держаться, потому что деваться некуда. Именно так все мы проходим через ад, когда нет другого варианта.
Аплодисменты усилились, достигли пика и стали спадать — Вайль объявлял гвоздь программы. Коул отвел полог тента у заднего входа, и Кассандра вступила на сцену, грациозно обойдя столб, который только что чуть не стоил мне сотрясения. Она сделала два долгих вдоха и спросила меня:
— Как я выгляжу?
Косы она убрала назад и связала ярко-синим шарфом. Блузу того же цвета украшала вышивка в виде черных блестящих цветов. Черный топ без рукавов отлично подчеркивал украшение, которое она не стала мне одалживать — плотное золотое ожерелье, уходящее от ушей вниз и чуть не достающее до ключиц.
— Совершенно египетская царица, — сказала я.
Она кивнула и улыбнулась, но глаза ее остались тревожными.
Вайль отдернул занавес и Кассандра шагнула навстречу аплодисментам.
— Все будет нормально? — спросил Коул.
— Думаю, да. Но то, что здесь этот парень из спецполиции, — плохой знак. В ее видении он тоже погиб.
— Хреново, наверное, быть экстрасенсом, — заметил Коул и добавил еле слышно: — Мы не одни.
Тут и я услышала: тихий шаг, сопровождаемый радостным писком подбрасываемого ребенка. Из-за угла нашего тента вышел муж Сяо Жэ. На руках у него сидел Лай, невероятно похожий на своего отца, несмотря на разницу в возрасте и в настроении. Лай явно считал, что ехать на папе — это вершина блаженства. Он подпрыгивал на папиной руке и колотил ладошками по широкой груди и плечам, будто был оркестром из одного человека, а папочка — его инструментом.
А у отца был такой вид, будто он вот-вот заплачет. На представлении у него лицо было совсем другое, но там рядом сидела его семья и его менеджер. Я тут же ощутила с ним общность: очень неприятно прятать от мира сильный страх. Тепло ему улыбнувшись, я поклонилась:
— Здравствуй! Я — Люсиль, а это — Коул.
Он тоже поклонился, и Лай решил повторить это еще раз двадцать. Чтобы довести это до папиного сведения, он стал наклоняться вперед — отец его ловил и сажал ровно. И так было все время, пока мы разговаривали.
— Я Сяо Шао, — представился отец. — Моя жена Жэ мне говорил, вы спасали Лая жизнь. Я благодарный.
Он низко поклонился.
— Счастливы были помочь, — ответил Коул.
Выпрямившись, Шао сказал:
— Жэ говорил, вы милый люди. Хороший люди. — Он посмотрел на нас в упор, будто его глаза способны выявить любые проявления зла, которые мы, быть может, скрываем. Потом он беспомощно пожал плечами. — Она люди знал. Я ей верил. Она говорил, я с вами говорил надо.
— Очень милая женщина, — ответила я. — Прекрасная мать. — Я восхищенно покачала головой. — Такая терпеливая.
Он сдержанно улыбнулся:
— Обычно. — Он замолчал. Мы все смотрели, как Лай продолжает выполнять наклоны вперед. Шао заговорил снова: — Я работай… — Он дернул головой в сторону этой поразительной арены для акробатов. — Много друзей. — Он пожал плечами. — Вместе ездить, вместе работать, дружить.
Мыс Коулом кивнули.
— Мой друзья… — Шао отвернулся, чуть прищурился, стараясь сдержать слезы. — Они пропадай. Вещи, реквизит — все в трейлере, друзья — нет. Сегодня не приходить на шоу. — Теперь он смотрел на нас, пытаясь нам внушить, насколько странным считает он такое поведение. — Что-то очень плохое.
Я мысленно увидела людей, напавших на Луна — с них еще капала вода после проплыва от берега, — и согласилась с Шао, что — да, что-то очень плохое.
Теперь, когда он сказал худшее, слова полились быстрее и понимать их стало трудно, потому что акцент тоже усилился.
— Я думай, Чень Лун тут что-то делай. Вы знал? — Он ткнул пальцем в сторону тента. — Передний ряд?
Мы кивнули. Еще бы нам не знать.
— Лун хозяин та лодка. — Он показал на «Констанс Мэллой». — Он привозил китайцы ее работать, а они в Чикаго стоять… — Он попытался найти слово, не нашел и показал жестом: поднял руку над головой и стал медленно ее опускать, играя пальцами.
