— Мне… Я считаю, что не подхожу для стажёра в его группу.
— Я считаю иначе.
— Я… боюсь, что не справлюсь.
— Ваш магический потенциал говорит об обратном.
— Мы с моим куратором… не сошлись характером.
— Это все детские отмазки, мисс Габруа. Я не сошёлся характером почти со всеми представителями инквизиции, и что с того? Работать это не мешает. Назовите истинную причину вашей просьбы о переводе в другую группу.
Я сцепила руки в замок на коленях, села ровнее.
— Я не могу работать под его руководством, — произнесла негромко. — У инквизитора должна быть чистая голова, а рядом со своим куратором я начинаю думать о тех вещах, которые следует оставлять за порогом Генерального Штаба.
— Например?
Да что ж он такой непонятливый?! Или прикидывается так умело?..
— Куратор проявляет ко мне недвусмысленный интерес.
— И? — Эрик изящно выгнул одну бровь. — Мы тут все взрослые люди и вроде как умеем говорить и договариваться. Если один взрослый человек не хочет принимать знаки внимания от другого человека, то он может выразить это словами, через рот. Или у вас проблемы с выражением своих мыслей вслух?
У-у-у, как захотелось ему в глаз ткнуть…
— Проблема в том, что я хочу принимать эти знаки внимания и отвечать взаимностью. Но это… неправильно.
— Неправильно что именно? Выражать свои эмоции?
— Да нет же, — вздохнула тяжело. — Я натворила кучу глупостей с момента появления в Штабе… Случайно. Не представляю даже, что там куратор обо мне думает, но он наверняка относится ко мне снисходительно и не воспринимает всерьёз. Мы с ним… вряд ли сработаемся. Я ему пока что только одни проблемы создаю, а я сама…
"А меня от него нещадно клинит", — подумала уже про себя, но вслух произносить не стала.
— Возможно, он в самом деле так думал поначалу, — кивнул Эрик. — Но уверен, что его мнение о вас поменялось. Вы прекрасно проявили себя и спасли несколько жизней, включая самого Мориса. Трудно после такого оставаться снисходительным, вы не думаете?
Я поджала губы, не зная, как бы так аккуратно выразить свои мысли, чтобы меня поняли и просто перевели в другую группу стажёров без лишних вопросов.
Но аккуратно меня, видимо, не хотели понимать.
Ладно, зайдём с другой стороны.
— Слушайте, вы же какой-то родственник моего куратора, верно?
— Какой-то, да, — улыбнулся Эрик, отпивая кофе маленькими глотками и поглядывая на меня со странной улыбочкой.
— Тогда вы должны понимать, что у него непростой характер, и с ним сложно просто работать, если это смешивать с личной жизнью. И с некоторыми его проблемами в воспитании, — буркнула я.
— Да что вы говорите, — расплылся Эрик в ослепительной улыбке, глаза его так и лучились смехом. — И с какими же конкретно проблемами? Рассказывайте уж подробно, чтобы я мог, хм… передать информацию… нужным лицам. Продолжайте, мисс Габруа. Мне оч-ч-чень интересно.
— У него, хм… есть проблемы с пониманием чужих личных границ, скажем так. Наверное, рос в слишком мягких условиях, вот и привык к отсутствию рамок.
— Да, это серьезная проблема, — глубокомысленно произнес Эрик, подперев рукой подбородок и глядя на меня, как на увлекательную сказочницу. — Досадное упущение родителей, согласен.
— И он… порой позволяет себе слишком многое. А еще… А еще, вы бы видели его спальню! — сказала я, решив перейти к аргументам из серии "тяжелой артиллерии".
— Я-то видел, — произнес Эрик серьезным тоном, хотя, по ощущениям, его распирало от смеха. — А вот при каких обстоятельствах ее видели вы?
Я как-то сразу стушевалась.
— Мне… пришлось принять душ.
— У своего куратора, — понимающе кивнул Эрик.
— Он потребовал!
— Вы исполнительная, я гляжу. Ценный работник.
— Издеваетесь?
— Разве?
Я фыркнула и возмущённо скрестила руки на груди.
— Вы так и не привели мне ни одного нормального аргумента, Флорианетта. Спальня Мориса каким образом влияет на необходимость перевести вас в другую группу стажеров? Он вас там запирал, что ли, заставляя учить кодекс инквизиторов?
— Да нет же! Просто…
Я вздохнула, мотнула головой и выпалила:
— Я случайно охмурила его неправильно приготовленной сывороткой Фелкуса, влипла из-за этого в идиотскую историю, а спасая его от Одиноких Теней, связала непонятной печатью, которую сама пока не знаю, как снять. Видите, как все сложно? Это лишь за несколько дней случилось, а что дальше будет? Не надо нам с ним вместе работать. Просто переведите меня в другую группу, пожалуйста. Мне сказали, что решение о моем переводе принять можете только вы.
Губы Эрика подрагивали в улыбке.
— Чем больше сложностей мы встречаем на пути, тем сильнее становимся, мисс Габруа. И если ранее у меня еще были какие-то сомнения по поводу правильности вашего распределения, то теперь я в своем решении окончательно утвердился. Хороший инквизитор должен уметь переступать через любые препятствия. В том числе — межличностные. Учитесь контактировать и работать со всеми. Морис — прекрасный куратор, он за своих подопечных всегда горой стоит. И уж поверьте, он никогда не причинит вам зла. У него сложный характер, он вспыльчивый и эмоциональный, но он не тиран, и он справедливый руководитель.
— Насколько хорошо вы его знаете, что так твердо уверены в его, хм, приличности? — сощурилась я.
— Достаточно хорошо.
— А кем он вам вообще приходится? — спросила и только потом сообразила, что вопрос звучит неприлично и назойливо. — Ох, простите, я не должна спрашивать о таких вещах, это не мое дело…
Но Эрик ответил. Не сразу правда. Он неспешно допил кофе, поставил пустой стаканчик на стол и коротко ответил:
— Сыном.
И уставился на меня крайне заинтересованным взглядом в ожидании реакции.
В повисшей гробовой тишине было слышно только, как тихо жужжит муха, вьющаяся под потолком вокруг люстры.
Если бы я умела, то с удовольствием превратилась бы сейчас в муху и драпанула бы в приоткрытое окошко. Потому что так глупо не чувствовала себя, даже когда наглаживала Мориса в облике кота в столовой на виду у всех инквизиторов.
Сыном, мать вашу… Могла бы и догадаться, Флора!! В конце концов, у них даже глаза одинаковые и черты лица похожи, если присмотреться… С чего ты вообще взяла, что он какой-нибудь дядя?!
Я кашлянула и неуверенно поднялась на ноги.
— Ну… Я, наверное, пойду, да?
— Наверное.
— Хорошего вам дня, мистер Кларксон, — пробормотала я и пулей вылетела из кабинета.
В коридоре прижалась лбом к холодной стене и несколько раз тихонько постучалась головой об эту самую стену. Вот сейчас я ощущала себя той самой классической дурочкой-блондинкой, за какую меня изначально принял Морис. Может, не так уж он и ошибся?
Так, ладно… Спокойно, Фло, ничего страшного не произошло. Ну… Почти.
Теперь главное, чтобы об этом моем позоре не узнал Морис.
Глава 23. О тормозах и рамках приличия
[Морис]
Я смотрел, как за смущенной Флорой закрывается дверь, чувствуя, как меня распирает от целой бури эмоций.
Задумчиво глянул на отца. Хотя смотреть на него с потолка, да еще глазами мухи, было не очень удобно.
— Спускайся, Морис. Я знаю, что ты тут.
Я мысленно фыркнул и отлепился от люстры.
— Как ты меня все время вычисляешь? — спросил, когда приземлился на стол и вернул себе свой облик.
Не сразу, правда, а с секундной задержкой вернул. Ну хоть вернул наконец! А то полчаса уже летал долбанной мухой, пытаясь вернуть свой обычный облик.
Уселся поудобнее прямо на стол, закинув ногу на ногу и стащил клубничину с фруктовой тарелки, стоящей сбоку.
— Твою ауру я чувствую всегда и везде. Особенно когда ты так нагло подслушиваешь, — сказал Эрик, смерив меня тяжёлым взглядом.
— Так уж и нагло?
— Нагло. И эгоистично. Может, Флора права, и из меня слишком мягкий отец получился? — насмешливо спросил Эрик.
— Ты сам прекрасно знаешь, что это не так, — улыбнулся я.
