Мужик расхохотался, держась за живот. Смеялся долго и его смех среди тишины этого места, среди тел убитых воинов звучал устрашающе.
— Хороша девка, — утирая слезы и ещё чуть посмеиваясь, проговорил главарь, — насчёт этих не парься. Никто не тронет. Слово Шрама.
— Шрам? — Сани приподняла бровь и оглядела его с ног до головы, — оригинально.
Мужик хмыкнул и свистнул. К ней тут же подошли трое, завязывая руки за спиной. И перед тем, как повязкой закрыли глаза, она кивнула Мике: «Со мной все в порядке. Идите туда».
Будет ли с ней все в порядке на самом деле, она не знала. Её уже несколько часов везли на дне повозки, связанную по рукам и ногам, с кляпом во рту и повязкой на глазах. Тело затекло и уже ничего не чувствовало, жутко хотелось в туалет.
В дороге они пробыли почти день, и за это время останавливались лишь один раз. Все те инстинкты беспризорной жизни, которые были благополучно забыты за время на Севере, снова заработали. Она смогла подавить голод и даже немного поспать. Но как только услышала протяжное «Тпру-ууу», проснулась и насторожилась.
Её резко подняли и, завалив на плечо, потащили в дом. Несколько поворотов, лестницы вниз, потом вверх, снова вниз. Дом был словно не жилой — такая тишина здесь стояла, и ощущения наводил жуткие. Её поставили на ноги, задрали руки и зацепили их наверху.
— Прощай, красотка, — руки смачно прошлись по телу, сильно сжав грудь и шлепнув по ягодицам. И Шрам ушёл, насвистывая себе что-то весёлое.
Сани снова попыталась отключиться, отгоняя все предположения о том, где она и зачем она здесь. Изведется, а реальность окажется сложнее.
Собственно, так и случилось.
Звук его шагов она узнала бы из тысячи. Исходящий от него сладковатый аромат она учуяла бы даже на торговой площади. Ощущение подавляющий силы она будет помнить всегда.
— Ну здравствуй, моя девочка номер один.
Голос, пробирающий до мурашек, она различила бы среди гомона толпы. Причина её кошмаров, страхов и падения.
Горн Кауч.
Мужчина с вожделением смотрел на подвешенную девушку. Изменилась. Стала красивее. Тело без той худощавой угловатости, а с плавными линиями и переходами. Как долго он ждал этого момента. Как много сделал, чтобы он настал.
Он легко, почти трепетно, обвел ее подбородок и вытащил кляп, чтобы прикоснуться к припухшим губам. Какая же нежная.
Тут же его заполнила ярость и он отвесил ей сильную пощёчину, отчего девушка всем телом мотнулась в сторону. Она сбежала от него! Сбежала! От него!!!
С тех пор Кауч помешался. Он искал похожих, но не находил. Пытался дрессировать и воспитывать, но девушки не выдерживали. Хотел поймать ее лично, но и тут терпел поражение.
Тогда Кауч затаился.
Ушёл со своей должности. Сделал вид, что она его больше не интересует. Хотя сам мечтал о ней каждый день. И какого же было его удивление, когда он встретил Сани в университетском лазарете. Такая дикая. Такая неприступная. Такая …ммм…лучшая.
Одна эта встреча и снова все с ног на голову — рядом с ней было двое мужчин. Он хоть и был помешанным, но умел холодно оценивать обстановку: эти двое имели на нее виды. Но они не имели права! Она! Его! В этот же день его уволили и запретили въезд в столицу.
Как он был зол. Под горячую руку попали все, особенно досталось его игрушкам. А когда приступ ярости прошёл и он закрывал глаза красивой белокурой девушке, искренне сожалел об этом. Что ж.
Зато теперь она перед ним.
О, как долго он ждал.
С этого момента в жизни Сании начался ад.
Когда с неё сняли повязку, Кауч стоял перед ней полностью раздетый. У него был секрет. Его знали только те беспризорники, которые побывали у него. И именно этот секрет служил причиной для того, чтобы никто не уходил от него живым. Потому что его секрет был постыдным для любого мужчины — у него был очень маленький член. Он не мог получать удовольствие так, как обычно мужчины получают его с женщиной. Поэтому он научился получать удовольствие по-другому.
Санию передернуло, когда она посмотрела на него. После идеального тела Акселя это казалось уродливым. Нет, он не был толстым или горбатым. Кауч был хорошо физически развитым, высоким и широкоплечим. Но все его тело было покрыто уродливыми шрамами. Ещё один извращенный способ получать удовольствие.
— Моя девочка в восторге? — восхищенно пропел мужчина.
— Д-да, — к своему ужасу Сания помнила правила этой игры.
Её медленно раздели, периодически задевая своим вздыбленным, крохотным достоинством и откровенно этим наслаждаясь.
А потом Кауч выключил свет.
Девушка закрыла глаза, неистово благодаря Акселя за то, что помог преодолеть этот страх. Сейчас тоже было страшно, было больно, изматывающе, напряжённо, но паника не накрывала с головой. И когда он ушёл, злой и недовольный, сознательно отключилась, чтобы набраться сил к следующему раунду.
День и ночь смешались и Сани не знала, сколько времени прошло с момента её похищения. Фантазия Кауча поражала и каждый день большая её часть хотела умереть. Голос охрип от криков. На запястьях — специальные браслеты-блокираторы, которые при каждой попытке пользования силой оставляли ожоги на коже. Кажется, там все было содрано до кости.
Но одно обстоятельство заставляло её сознание держаться на плаву и не падать в бездну.
Сания была беременна.
Как так получилось, она не знала. Она своими глазами видела, как Аксель пил этот отвар. Как Агот готовила его. Знала его состав и способ приготовления. Но она была беременна, чувствовала это, знала, как может чувствовать и знать мать. Тело начало меняться, грудь стала больше — это заметил даже Кауч и его восторг был беспредельным.
Сани не плакала, пока мужчина вытворял с ней все безумства. Кричала, ругалась, хрипела, задыхалась, проклинала, но слезы держала в себе. Это безумно бесило Кауча — он жаждал подчинения, мольбы и страха. Жаждал сломать свою девочку номер один, доказать, что нет никого сильнее его, что никто не уходит от него безнаказанным. И в то же время его возбуждала её строптивость, её сопротивление. Очень опасный коктейль эмоций.
Зато Сани беззвучно плакала, прикусив плечо, когда он уходил. Она отчаянно просила прощения у малыша за все, что сейчас происходило, просила держаться и быть сильным. Молилась всем Богам, которых знала и помнила. Никогда до этого она не была настолько набожной.
«Всевидящий, дай мне сил сохранить этого ребёнка. Прошу тебя…пожалуйста. Он ни в чем не виноват…»
И даже если Аксель откажется от неё после всего того, что с ней здесь делали, этот ребёнок будет лучиком света в её жизни, напоминанием того, как она была счастлива. Он был зачат в любви и как бы раньше она ни сопротивлялась мыслям о собственных детях, сейчас она его желала.
Но у Богов странный юмор.
Глава 31. Дно Сании
В очередной раз, когда её, сильно дёрнув за руки, поставили на ноги и подвесили за крюк на потолке, напротив стояла девушка.
Сердце болезненно сжалось и дыхание сперло в груди — девушка была невероятно похожа на Эстель. Светлые волосы, большие чёрные глаза, даже возраст примерно тот же — 14–16 лет. Сания думала, что Кауч её уже не сможет удивить. Но Кауч был тем ещё ублюдком…
— А вот и сюрприз, любовь моя, — в комнату вошёл раздетый мужчина и юная незнакомка расплакалась. Кауч расплылся в довольной улыбке, — помнишь, я тебе говорил?
Сани действительно слышала что-то такое через пелену боли, но представляла нечто другое.
— Вспомним старые добрые времена? — мужчина прошептал это на ухо и влажно его лизнул.
Сани выдохнула, закрыла глаза и сильно потянула руки вниз, надеясь, что вот сейчас боги сжалятся над ней и крюк оборвется. Но этого не случилось и только по предплечьям потекли тонкие струйки крови.
У Сании в жизни было много чего. Её предали родители, она жила за чертой бедности, воровала, приходилось убивать, чтобы выжить самой. А еще она познала любовь. Нежную, страстную, тихую, горячую. Она была на седьмом небе от счастья. Но если она думала, что уже когда-то пережила ад, то глубоко ошибалась.
