смог предупредить хоть кого-то, у них был бы шанс…
Гемера дергает кулаком, в котором держит невидимый поводок моей печати, в последний раз. Я падаю вниз, к ее ногам, не в силах больше оказывать хоть какое-то сопротивление.
Все пропало.
Она уничтожит их всех.
18. Когда утро не до конца доброе
Можно было предположить, что после всего произошедшего мне полагался отдых. Хотя бы немного. Хоть самую чуточку… Но нет.
Сперва я даже думаю, что все мне приснилось. Особенно, когда проснулась в своей мягкой, невероятно уютной постели дома у Кло. Когда еще сквозь полудрему ощущаю запах свежевыстиранных наволочек, пахнущих лавандой, целиком и полностью проваливаясь в детство… Дни, когда все было размеренно, легко и безмятежно.
И следом, словно бы нарочно, в мое не до конца пробудившееся сознание, бьет хорошо знакомая вонь.
Демоны.
Я резко раскрываю глаза, садясь в кровати, будучи готовой наброситься на любого, кто посмел потревожить мою сладкую негу абсолютного спокойствия. В полумраке комнаты, который не развеивает даже узкая полоса света, пробивающаяся из-за штор, я сразу узнаю очертания огромной фигуры с кожистыми крыльями. Андрас.
— А ты, оказывается, из тех извращуг, что любит наблюдать за спящими женщинами? — едко цежу я, будучи все еще в дурном настроении из-за этого совершенно не деликатного вторжения.
— Я занимался твоим восстановлением, — лицо демона мне не разглядеть, но, судя по тону, он даже бровью не повел, настолько тот звучит беспристрастно и нудно.
— Что, может еще и супом с ложечки накормишь? — не знаю, откуда во мне столько неприкрытого раздражения, но я ничего не могу с собой поделать.
Словно бы это защитная реакция на все произошедшее. Попытка моего воспаленного разума отгородиться от всего, что мы видели, слышали, чувствовали и пережили.
— Собирайся. Нам пора возвращаться, — после некоторой паузы отвечает Андрас, делая шаг вперед.
— Как насчет твоего сына? Разве ты не должен в первую очередь его восстановлением заниматься? — в моем голосе все еще есть нотки язвительности, но я заставляю себя понемногу успокоиться.
Теперь я вижу лицо демона. И замечаю, как на мгновение что-то в нем неуловимо меняется.
— Беспокоишься о нем? — теперь голос Андраса звучит вкрадчиво, тихо.
Он точно знает, что подловил меня.
И я это знаю. Понимаю запоздало, прикусив язык.
Откидываю одеяло и понимаю, что лежала в постели в одном белье. Куда делось мое красное платье — одному богу известно. Впрочем, бабулин “парень” — последний, кого я стану стесняться, а потому поднимаюсь на ноги и шлепаю мимо демона к двери прямо так, даже не пытаясь прикрыться.
Как я и ожидала, Андраса этим вообще не смутить.
— Мне нужно в душ, — мрачно отзываюсь я. — И поесть. Самой обыкновенной, нормальной, человеческой еды… Кто знает, когда я еще на земле окажусь. Кстати, а почему я на земле? — с последним вопросом я разворачиваюсь, остановившись в дверях.
— Из-за Клото. Она очень… Беспокоилась о тебе.
Губы Андраса слегка кривятся, и я не знаю, как расценить эту странную эмоцию. Но то, что он не одобряет переживаний бабули — это было ясно, как день. Что ж… Пусть не одобряет, но все же потакает.
Все же, никогда мне не понять тонкостей любовных отношений.
Уже после душа — ох, как мне не хватало горячей воды, которая льется прямо на голову буквально по одному нажатию ручки! — я закутываюсь в махровый халат и спускаюсь на кухню. Все это время я усиленно гоню от себя любые мысли о том, что мне пришлось пережить за эти дни. Словно бы, раз я здесь, я могу взять и убежать от проблем, что свалились на меня в один момент там, в Шеоле. Подумать только, я уже даже мысленно не называю тот мир “преисподней” и “адом”... Словно за эти несколько дней он стал для меня… Реальным? Настоящим?
Родным?
Диссонанс усиливается еще и от того, что я все еще пытаюсь относиться к демонам, как…к демонам. Не как к своим знакомым или, упаси бог, друзьям… Но приходится признавать очевидное. Они подставляли меня. Они спасали меня. Беспокоились обо мне. Смеялись, не принимали, помогали, устраивали испытания, скрывали все на свете и открывали свое сердце… Каждый по-разному, так или иначе оставил свой след. И сердцем я не могла отгораживаться от того, что со мной было.
Ни от Мэг. Ни от Каэля. Ни от Дэмиана.
Не знаю, в какой момент что-то в груди нехорошо, тоскливо заныло — но это произошло, когда я точно вспомнила о ком-то из них. О том, что я совершенно не знаю, что с ними. С Мегерой, чей дом подчистую разрушен… С Каэлем, что вытащил меня оттуда и был очень плох, когда я видела его последний раз.
Но больше всех, пожалуй, я беспокоюсь о Дэмиане. Потому что я успела увидеть, как сильнее всего ему угрожал он сам.
От тягостных мыслей — которые, к слову, я так хотела прогнать, но не получалось — меня отвлекают громкие возгласы внизу, что становятся все слышнее по мере того, как я спускаюсь.
—...Не решаешь!...
— Будь…последовательна…словах…
— …Не…мне, что делать!..
Я совершенно не горю желанием подслушивать их спор, а потому — толкаю дверь в столовую сразу, как только оказываюсь внизу.
— Всем доброго утра, не желала вам мешать, — монотонно произношу я, проходя мимо Андраса и Клото, замеревших в той же позе, в какой я их застала.
Ну прямо древнегреческое изваяние. Двухметровая горгулья и миниатюрная нимфа, готовая его растерзать.
— Ариана, как ты себя…
Я открываю дверцу холодильника, делая вид, что меня целиком и полностью заботит исключительно его содержимое.
Клото знает меня с детства. Равно как и то, что сильнее вопроса “как ты себя чувствуешь” я ненавижу лишь вопрос “что подарить тебе на день рождения”.
Потому она и заммолкает. А Андрас, видимо, решает, что это отличная возможность вмешаться и блеснуть своим очередным занудством.
— Организм твоей внучки полностью восстановлен. Как физически, так и ментально. Чем быстрее мы…
Я резко захлопываю дверцу холодильника, держа в обеих руках по банке — с арахисовым маслом и черничным джемом.
То, как Андрас использовал в своей фразе упоминание “твоя внучка”, наталкивает меня на очевидный, вроде бы, вопрос, неизвестно почему не пришедший мне в голову раньше.
— Кстати, — договорить я ему так и не даю, создавая максимальный грохот вокруг себя, на этот раз —
