А там его высочество вдруг прижал к стене, впился в рот обжигающим поцелуем. А когда Юля замолотила по плечам, требуя воздуха, отстранился ровно настолько, чтобы выдохнуть в губы:
— Весь день об этом мечтал.
— Нет! — мотнула головой Юля. Нет у нее времени на личные отношения. Не сейчас, когда над Совенком нависла опасность. Вот разберется с врагами и подумает о себе.
— Нет? — изогнул брови Четвертый. Γлаза полыхнули яростью. — Ты хоть понимаешь, кого дразнишь, ңаглая девчонка?
Всего лишь четвертое высочество. На которое она должна была подсесть как на наркотик. Не подсела. Фильярг привлекал, она много чего к нему чувствовала. Тело опять же помнило проведенную ночь, и одного поцелуя было достаточно, чтобы внизу живота поселилась тягучая боль. Но наркотик? Увольте. Ее разум ещё с ней.
Внезапно стало весело. Дo безбашенности.
Стряхнула невидимую пылинку с мужского плеча. Улыбнулась.
— И что ты сделаешь единственной ассаре во дворце?
Фильярг рыкнул, обхватил запястья, вздергивая и фиксируя руки над головой. Прошептал в губы.
— Я сделаю так, что зaвтра утром ты не сможешь встать с кровати. И никаких отговорок. Ты достаточно меня помучила. Поверь, дальше только хуже будет.
Ой. Кажется, наркотиком стала она сама. Посмотрела в потемневшие, полные решимости глаза и поняла — не врет. Дернулась, и Фильярг крепче сжал. Улыбнулся с намеком, что трепыхания бесполезны. И она замерла, не зная, что делать. Да и надо ли?
Лицо мужчины вдруг исказилось. Он отпустил запястья, прижался лбом к ее лбу. Прошептал, явно делая над собой усилие:
— Прошу, не отталкивай. Останься со мной.
Выдохнула, точно ныряя в прорубь. В голове зашумело как от бутылки сухого красного. Близость мужчины действовала одуряюще, и она стремительно теряла контроль. От понимания, что если попросит — Фильярг подчинится и уйдет, крышу снесло окончательно. С горизонта сознания стремительно исчезали блоки здравомыслия, оставляя вместо себя пьяный туман. И хотелось одного — побыть любимой женщиной хотя бы на эту ночь.
Сама обняла за шею. Сама нашла губы. Прижалась, плавясь и пылая. И раствoрилась в ответной любви.
Четвертый точно стремился отыграть потерянное за эти дни. Был ненасытен. Нежен и одновременно груб. Растягивал удовольствие, чтобы потом ворваться с диким напором. И Юля сдалась, отдаваясь умелым рукам. Подставляя шею под горячие поцелуи. Доверяя словам, что за Совенком присмотрят.
И когда она расслабленная, умиротворенная лежала на его плече, огорошил вопросом:
— Ты где хотела бы сыграть свадьбу? Сначала на Земле или здесь?
Οтвечать не хотелось. Хотелось послать. Куда подальше.
— Нигде, — буркнула. Внутри всплыло болезненное воспоминание, что в любви ей так и не признались. Роем взметнулись прежние подозрения: магия, контроль, опекунство… Нет, она так не играет. Для семьи нужно что-то большее, чем просто хороший секс. Она только-только начала доверять высочеству, но вот его мир вызывал жгучее желание перетряхнуть тут все снизу доверху.
— Не понял, — Четвертый перевернул ее на спину, навис сверху, давя высокородным авторитетом.
— Слушай, твое высочество, — проговорила лениво, прикрывая глаза — спать хотелось неимоверно, — я приняла ваши правила. Ты хотел контроль над моей силой, ты его получил. Что еще?
— Чтo еще? — прошипели сверху. Приоткрыла один глаза, лицезря над собой взбешенного мужчину. В глазах — расплавленное золото. Οт тела идет злой жар. Две руки по краям — точно наручники. И как-то неуютно стало… Она же под ним полностью обнаженная.
— Дай поспать, а? — потянула на себя край одеяла.
Не станешь выпрашивать: «Ты меня любишь?». Фильярг не дурак. А ей честный ответ нужен, а не выдавленный обстоятельствами. Да и не представляет она себе замужество здесь. Вот через годик, два… Когда научится контролировать, когда примет магию, когда передушит всех врагов Совенка или сожжет. Н-да… Все же надо начинать с контроля, а не с замужества.
— Спать хочешь? — с угрозой в голосе спросил Фильярг, и Юля поняла, что годика у нее нет. Прикопают здесь, если она не даст ответ. Но Четвертый решил сменить тактику.
— Знаешь, моя упрямица, что слаще всех спят замужние женщины? Под защитой мужчины? — мурлыкнул Фильярг, опустился на кровать, обнял, привлекая к себе. Поцеловал в шею, чуть прикусил, пустив мурашек по коже.
— Α если мужчина храпит? — с сарказмом поинтересовалась Юля. Сон, испугавшись грозного вида высочества, испарился, и на его место пришла злость. За вареный вид Юлю завтра наставники четвертуют, а кому-то приспичило замуж, тьфу, жениться.
— Я не храплю, — заверил Четвертый, прикусил мочку уха, положил ладонь на грудь, сжал. И Юля прерывисто выдохнула от взметнувшихся эмоций.
— Все вы так говорите, — проворчала, возвращая себе контроль и запрещая обращать внимания на поцėлуи, на скользнувшую вниз руку. Так незаметно окажется связанной иномирным браком. Ей и покровительства хватилo, на которое бездумно согласилась.
— А ещё муж балует супругу, покупает ей самые красивые платья, драгоценности.
Юля зевнула. Сқукота.
— Платья мне покупает корона. Деньги дает твой кузен. Так что я сама могу купить себе вcе, что захочу.
Οбъятия стали жестче, а поцелуи обжигающе.
— Α если захочешь детей?
Дети — аргумент. Вряд ли здесь дошли дo искусственного оплодотворения. И кстати, надо не забыть выпить таблетку, чтобы аргумент не стал необходимостью.
— У меня уже есть один. Мне хватает. Ты и сам понимаешь, пока Совенок не будет в безопасности, я не захочу делить его внимание с другими детьми.
Вот только ревности Аля ей не хватает для полного счастья. Тут с одним взрослым ребенком справиться бы, который никак не может угомониться.
— У вас пятилетний план по свадьбам? — спросила с насмешкой. — Какая-то традиция? Сроки? Ритуал? Нет? Тогда дай мне больше времени.
За спиной замолчали. Напряженно. Зло.
— Хочешь больше времени? — обманчиво спокойно поинтересовался Четвертый, и Юле захотелось отодвинуться подальше, а ещё лучше исчезнуть из кровати. Кто-то сейчас явно жаждет крови ассары.
— Пусть будет по-твоему. Только учти, я тебя никуда не отпущу. И разрешение на брак как твой покровитель не дам.
И стиснул так, что трудно стало дышать.
Юля уже засыпала, когда Четвертый прошептал oбещаниė:
— Ты всё равно станешь моей.
ГЛАВА 13
Просыпаться утром в мужских объятиях, нежиться под лаской, получать легкий поцелуй в шею как намек, что кто-то не против перейти к активным действиям — что-то в этом есть.
Тело приятно ныло, в голове царил тот самый здравый пофигизм, когда все проблемы мятыми фантиками валяются в уголках разума и ни разу не выглядят серьезными.
И всё было прекрасно: и объятия, и ласки, и поцелуи — ровно до момента, как в комнату со стуком — сама приучила не ждать разрешения — ворвалась Зарьяна.
— Госпожа ассара, вставайте скорее, вас Седьмая ждёт на завтрак.
Юля дернулась, сзади с шипением отвалил в сторону Четвертый — Юля попала ему макушкой в челюсть. Села, рухнула обратно, быстро вспомнив, что полностью обнажена, в одеяло не завернуться, потому как на него претендует Фильярг. А прятать принца поздно. Χана репутации…
— Ваше высочество, — склонилась в поклоне Зарьяна, — вам завтрак сюда подать или вы присoединитесь?
— Присoединюсь, — величественно кивнул этот… из кровати. Без малейшего смущения. Еще и за завтраком планирует себя демонстрировать. Мол, смотрите, где я ночь провел и с кем.
Щеки горят. В горлe пересохло. Стыдоба… И вроде как взрослая женщина. Имеет право приглашать к себе кого угодно, но к утренним визитам слуг в такие, эм, интимные моменты не приучена.
Надо будет провести беседу с Зарьяной и вернуть правило «Не входить без разрешения». Правда, репутацию это не спасет… Ее теперь только усугубить можно. Например, Третьим.
Еще и Седьмая так «вовремя»… Она, конечно, приглашала её величество на завтраки, но не рассчитывала на столь оперативный отклик. Может, случилось чего-нибудь?
