то, что молодняк из Глубоководных обожает у нас тут отдыхать. С их точки зрения, мы, демоны — очень хрупкие, милые, немного чокнутые и смешные существа. Что-то вроде селёдок. То есть тупенькие, конечно, и страдаем фигнёй — но плаваем смешно так, и блестим красиво, и наблюдать за нами интересно. А иногда так вообще дивные штуки попадаются. Например, селёдки с розовыми плавничками. Чем не феномен?”
“И что, я с точки зрения этого существа — селёдка с розовыми плавничками?”
“Именно. Никакого вреда он тебе не причинит, но наблюдать станет с удовольствием… Ладно, это всё хорошо, но мне таки пора на работу.”
*
“А в котором из зданий ты работаешь?”
Я хмыкнул.
“Да без разницы. Давай вон в том, что ли. Красивое же! И потом, как раз пройдём под Глубоководным, дадим ему рассмотреть тебя поближе. Почему бы и нет? Вреда не будет, а радовать этих забавных существ лично я люблю.”
“Я-то не против, но… Погоди. Как это: ты не знаешь, где работаешь?”
Я коротко рассмеялся.
“Везде и нигде, ангел. Если ты ещё не поняла, вот это вот местечко, где мы с тобой оказались, это и есть Ад. Ну, или то, что у вас им принято называть. Одна из многих вариаций на тему. Понимаешь, что это значит на самом деле?”
“Что?”
“Что все дороги для меня ведут в мой офис. Я могу идти в любую сторону хоть несколько дней, открыть любую дверь в любой из домов — но всё равно в итоге окажусь в объятиях драгоценного офиса. Знаешь ли, здесь, в Аду, правило “Все дороги приводят сюда” — это намного более чем правило. Это, можно сказать, нечто среднее между корпоративным кредо и констатацией факта. А ещё это — причина, по которой я не могу не делать свою работу: если попытаюсь сбежать, рано или поздно дороги любого мира всё равно приведут сюда. И тогда я сразу, понятное дело, попаду к начальству на ковёр”
“И ты что, правда не можешь с этим ничего сделать?”
“Не-а. Один из самых главных и непревзойдённых талантов нашего Шефа: сводить все дороги в одну точку. Говорят, он эту поразительную способность от папочки унаследовал. Похоже на правду, если честно — хотя вслух я этого никогда не признаю…”
“Подожди. От папочки…”
“Угу. От твоего Шефа, проще говоря. Или у вас как раз другой Шеф? Я вечно путаюсь, кто из Творцов чего натворил… Да и вообще с вашей иерархией там тоже не всё просто. Но вроде бы он всё же и ваш Шеф. Наверное.”
“Творец этих миров — не наш Шеф, Шаакси, — ответила она строго. — У нас нет высшего начальства как такового. Но Творец — одно из… лиц, аватаров или воплощений, как хочешь, так и называй… Того, Кто Над Нами. Он выше слов и представлений о Нём. И уж точно Он не может быть упомянут в таком тоне: Он никому не Шеф.”
Я скривился.
“Ну да, всесильный перец, сидящий на облачке…”
“Шаази, — её голос звучал очень мягко, — тебе стоило несколько раньше притвориться ограниченным невеждой. Тогда я, быть может, даже поверила бы тебе. И воспылала бы умеренно праведным гневом. Теперь же я только могу напомнить, что насмехаются над Ним только те, кто в глубине души боится Его. А мне не кажется,что ты боишься. Не этого. Да, ты не поклоняешься Ему и, наверное, никогда не признал бы единственным. Что закономерно: ты рождён иной силой. Но и хулителя из тебя не выйдет. Более того, ты-то прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Быть может, получше некоторых прочих ангелов понимаешь. Так к чему этот спектакль?”
Я на это дёрнул плечом.
Ну да, следовало ожидать, что уж она, мой ангел-хранитель, может очень быстро понять обо мне такого рода вещи.
“Да-да, я не спорю. Только избавь меня от теософской лекции, хорошо? И не заливай, пожалуйста, что ваша ангельская шарага лишена иерархии. Хочешь верь, хочешь нет, но я эпизодически встречаюсь за кружкой чего-нибудь с твоими коллегами, с которыми успел более-менее сдружиться. И уж как они — даже лучшие из них, заметь! — время от времени так воют от тупости небесной пресвятой бюрократии, что куда там нам!”
“Да, мои коллеги иногда всеми силами пытаются превратить нашу работу не то в жизнь в казарме, не то в административный аппарат…”
“Не то в социальный центр с высочайшим уровнем коррупции и садистичным начальством,” — буркнул я.
“И так бывает, наверное, — к моему удивлению, она не стала спорить. — Но ничто из этого — не Его инициатива. Он просто позволяет нам всё решать самим. Мы вольны распоряжаться своей свободой выбора…”
“Ну да. Не обязательно самому ограничивать чужую свободу выбора, знаешь? Достаточно намекнуть паре-тройке добросердечных милах, что одна правда правдее прочих, и наделить их правом карать и миловать. А потом дело сделано: можно сесть в сторонке, прихватив попкорн, и с чистыми ручками наслаждаться банальным по сути, но никогда не надоедающим шоу, которое вот прямо сейчас продолжается… Ничего нового. А теперь закончим с проповедями,” — с этими словами я решительно вошёл в блестящую от стекла и хрома высотку, поднялся по широким ступеням, игнорируя копошащиеся в углах тени, и решительно вошёл в первый попавшийся офис.
Который, конечно, оказался моим рабочим офисом.
*
Важно вышагивая через офис со специальным попробуй-сунуться-сделай-мой-день лицом, я одновременно радовался, что защита пропустила ангела без проблем (почти не сомневался в этом с самого начала, собственно, но… но) и прикидывал, как это всё выглядит с точки зрения птицы на моём плече.
Вообще, если честно, очень банально выглядело.
То есть серьёзно: если бы какому-нибудь пухнущему от безделья и дармового кофеина гениальному тимбилдеру очередной мегакорпорации пришло в голову разнообразить досуг сотрудникам, и без того залюбленным “дружным коллективом и мотивацией” по самые гланды, и организовать конкурс на самый офисный офис на свете, который можно вот в сразу в палату каких-нибудь мер и пресечений — мы были бы в тройке лидеров. Серьёзно.
Наш офис мог бы быть любым офисом любого фешенебельного бизнес-центра любого города. Я заранее уверен, что он идеально вписался бы в обстановку… Собственно, несколько раз даже вписывался, когда начальству приходила в голову свежая и оригинальная мысль материализовать наше богонеугодное заведение в реальности. При этом в разные отрезки времени исполнять обязанности филиала Ада на Землях приходилось Риму, Нью-Йорку, Мехико, Лондону,
