— Она, — начинает Эйдан и я обрываю его на полуслове.
— Мне нужно лекарство от рака. Сегодня к вечеру!
Оба парня удивленно вскидывают брови. Не хватает только Дика, но он утром отправился на вылазке вместе с Джиной.
— А подробнее? — переспрашивает супруг, — Эйдан, ты был с ней. Что вы…
— Верс, тот булочник, он вроде бы… умирает, — вяло проговариваю я, будто уговариваю не человека спасти, а подобрать к себе жить дворового щенка, — Мы говорили утром. Он не против.
— Эми, — вздыхает Кристофер. Я вижу, как он пытается подобрать слова. Этот взгляд с сожалением. Нет, я ведь пообещала!
— Пожалуйста, не отказывай.
— Это не зависит от меня. Ты знаешь, Бэн должен быть в курсе. Мы здесь живем по правилам общины и должны неукоснительно подчиняться старшим.
— Так скажешь ему потом? Верс может умереть со дня на день. У него метастазы…
— Я попробую поговорить с Бэном, — настойчиво повторяет вампир.
— Не надо. Он запретит тебе. Заставит делать тесты на ворах и мародерах. А где они? Тюрьмы пусты. Пока станут ловить подобных мерзавцев, уйдет время. Драгоценное время.
— Ну чтож, — цедит вампир, поднимаясь на ноги, — Если все так плохо, мы поможем Версу. Но и у меня будет просьба.
— Все, что захочешь!
К вечеру я и Эйдан направляемся в сторону дома Верса. Это относительно большой шатер с пристройкой-балконом наверху, где Гретта пытается вырастить цветы под ультрафиолетовой лампой. На подходе к дому прямо на цементе выложен деревянный настил, а по обоим сторонам кирпичики, созданные для декора. И маленький садик с фонтанчиком из китайских коллекций. Этот тот, который пускает легкий дым и внутри крутится колесико-мельница. Все очень уютно, а изнутри пахнет хлебом. И как в такой дом, пусть и в условиях подземных катакомб, может заглянуть смерть?
— Давай, дальше ты сама, — отвечает друг. Он складывает руки на груди, затормозив у калитки. Много людей на улице. Некоторые обращают на нас пристальное внимание.
— Ладно. Я скоро.
Стучусь. Две открывает Гретта. Как всегда вся взъерошенная и торопливая, как будто на кухне горит на плите ужин, одновременно нужно что-то постирать и убраться в доме. Даже отводя меня к Версу, она успевает переделать кучу дел.
Мужчина встречает меня в кровати. Он не спит, но весь мокрый и бледный. Рядом стоит таз и полотенце.
— Это если меня стошнит, — вместо приветствия поясняет булочник, — Но ты не бойся. Я не ем совсем. Из-за опухоли нет аппетита.
— Я принесла лекарство, Верс. Но Кристофер попросил об одолжении.
— Что надо твоему кровопийце?
— Верс! — взвизгивает из-за спины Гретта, — Побойся Бога! Эта девочка пришла тебе помочь!
Я дежурно улыбаюсь.
— Все в порядке. Я привыкла.
— Ты еще и на сносях, детка. С таким противным стариком долго не сиди. Он и до болезни был невыносим, а сейчас обижает всех, кто проявляет к нему сострадание.
— Все в порядке, — повторяю я. Действительно, как бы ни было светло и уютно в двухкомнатном домике пекаря, я чувствую себя будто в западне. Вытаскиваю из кармана кардигана пробирку и протягиваю больному, не скрывая своей неприязни.
— Как проснетесь, не говорите никому о том, что мы помогли вам. Бэн требует согласования. Но в вашем случае мы бы не успели. Никак. Так что…
— Хотите, чтобы притворялся?
— Никто не диагностировал вам рак. Спишете на панкреатит или еще что-нибудь. В вашем возрасте и с вашим прежним весом сбой мог быть по многим причинам. Недельку-другую поболеете, постепенно оживая.
Он ухмыляется и пытается смеяться, но давится и спешно обтирает широкой ладонью проступившие от кашля слезы.
— Если эта штука мне поможет, я постараюсь.
Открыв пробку, я протягиваю Версу колбу и он, морщась, проглатывает содержимое в пару глотков, спешно окликнув Гретте, чтобы та принесла ему припрятанного арманьяка. Я не пытаюсь давать советов. Если хочет перебить вкус вампирской крови алкоголем, его право. Никто не замечает, как я покидаю дом и выхожу к Эйдану.
— Как прошло?
— Я чувствую опустошение, — отвечаю, как есть, — Это совсем не как с Клэр.
Мы переглядываемся, парень обнимает меня за плечо, потянув вперед вдоль улицы.
— Не знаю, как было с Клэр. Только понимаю, что сейчас ты спала жизнь. От болезней в общине почти не лечат. Тем более…
— От онко, — грустно улыбаюсь, посмотрев в глаза Эйдана, — Но что-то не так. Я не знаю, как объяснить.
— Ты просто волнуешься. Это нормально.
Волноваться нормально. Эйдан прав. Но предчувствие меня не покидает, а вместе с тем и внутренняя паника, которую замечает Крис. Он не задает вопросов, но окружает меня теплом. Я знаю, ему тоже не спокойно. Вампир пошел у меня на поводу. Сделано доброе дело. Что может быть плохого? Ничего.
Но, уже к вечеру следующего дня, когда я пешком в одиночестве возвращаюсь после осмотра акушера, замечаю у лавки Верса целую толпу людей. Пекарь с раскрасневшимися щеками и, похоже, несколько опьяненный, распродает новые булочки с сыром и рассказывает о чудесном выздоровлении. У меня сердце забилось как сумасшедшее. Чтобы ни с кем не встретится, я ускорила шаг, насколько это возможно в моем положении. Добравшись до дома, я едва открываю дверь и натыкаюсь на Джину.
— Ты дома?
— Господи, заходи скорее! — переполошенно заявляет рыжая, — Мы с Диком вернулись час назад. Ты видела, что творится у Верса? Он всем говорит, что это ты его опоила, а после он выздоровел.
— Он это говорил? Я видела толпу.
— Да!
Из кухни выходит Эйдан. Взгляд его карих глаз выдает смятение. Наверное мы сейчас похожи.
— Где Кристофер?
— Схватил Дика и пошел к Бэну, пока до него не дошли новости, — отмахивается Джина, — Эми, скажи, ты из ума выжила? Нам же велели не использовать кровь для лечения без согласования с начальством. Нас выпрут отсюда сегодня же!
— Не паникуй, что-нибудь придумаем.
Подруга реагирует бурно. Я же пытаюсь не накручивать себя, думая о ребенке.
Все знают о свойствах крови вампиров. Ну или догадываются. Однако выздоровление Верса вызвало резонанс в общине. Станут ли они нас выгонять, понимая, что кровь спасает?
Я присаживаюсь на диван, Эйдан рядом. Парень без слов берет меня за руку и обнадеживающе добавляет, — Все обойдется.
Супруг не возвращается до полуночи. И мы не спим. Никто, даже Джина, которая успокаивается и занимается чтением старых журналов. В половине первого дверь открывают, и я бросаюсь к Кристоферу. Он выглядит спокойным, подтягивает меня к себе одной рукой и целует в губы, прошептав, — Почему не спишь?
— Нас прогонят?
— Ох, Эми, — улыбается брюнет, но за ним Дик вскидывает брови. На его лице усталая озадаченность.
— Скорее нас теперь не отпустят.
— Дик, отложим разговоры на утро.
— Ладно, мы спать, — раздраженно отвечает вампир, — Джина?
— Сейчас.
Девушка одобряюще сжимает мое плечо, проходя мимо и скрывается в комнате. Разговоры в картонном доме слышны, поэтому никто не беседует об инциденте.
Ночь проходит спокойно. Но утро… Перед нашими дверями стоит толпа недовольных. Те, кому лечение кровью не пришлось по вкусу. Кристофер пытается с ними поговорить, но все бессмысленно. К полудню крики затихают. Я решаюсь выйти. Кристофер снаружи. Он смотрит на фасад нашего самодельного шатра-строения из дерева и полотна, которое было белым. Теперь же прямо над дверью растекается красными полосами надпись «кровососы убирайтесь к дьяволу».
А у дверей разбитая скамейка и милая оградка светло голубого цвета, которую я сама когда-то красила, добавляя темному убежищу хоть какой-то жизни. И в том, что было, в приятном городе, наполненном запахами выпечки, цветов, молока, в свете ламп, которые заменили мне солнце, в темном небе, которое я называла небом и представляла там звезды, больше не осталось красоты. Здесь пахнет сыростью и смрадом мусорных камер, здесь тусклый свет и мрачные бетонные полотки. Здесь нет цветов, травы, снега, здесь нет свободы и любви. Я снова придумала себе сказочное настоящее, которое не было таковым.
