другой стороны, вдруг он правда влюбился в Лею и….
— Стеф, пораскинь мозгами. — вмешалась в мои мысли подруга, — Умоляю. Если и существует единственная девушка, которую замечает его взор — это ты, Эрвье. И это подтвердит любой учащийся в академии Сириус.
— Вздор. — сказала я.
— Вряд Ли. Ты покраснела и уже не выглядишь затравленным кроликом. Потому я рада.
— Ты меня открыто оскорбила и радуешься? — постаралась возмутиться я.
Сравнивать представителя рода драконов с кроликами считалось настоящей дерзостью. И некоторым за это отрывали уши.
— Я наблюдала за твоей реакцией, когда эта воздушница сообщила тебе о конверте. Ты как всегда прекрасно держишь лицо, но лучшую подругу не обманешь.
Мои плечи опустились, я положила голову на спинку и, выдохнув, тихо спросила:
— Так сильно было заметно? — продолжать отрицать, что новость меня задела не имело смысла.
— Наконец-то ты призналась! — чуть было не лишила меня слуха Никки. — Я уже отчаялась ждать. Не понимаю, как хватает терпения у Криса.
— Мы с ним целовались. — зачем-то прошептала я.
— Что? Когда? Как? — меня толкали, щипали и настоятельно требовали описать все в деталях.
— Ты же ничего не говоришь про Тома, значит, и я могу молчать. — заявила на это я.
— Справедливо. — сложив руки на груди, сказала Никки, однако не смутилась спросить, — А он засовывал свой язык тебе в рот или нежными бабочками порхал вокруг твоих сладких губ?
Наступило мое время толкаться и щипаться. Мы шутили, смеялись, и я на миг забыла и о Сколе и об иномирных тварях, а потом вдруг вспомнила про плачущую Лею.
— Я все же считаю, что нам следует пойти и успокоить ее. Это некрасиво, что мы здесь сидим и радуемся, а она там плачет.
Никки подперла щеку рукой и внимательно на меня посмотрела.
— Выслушай то, что я скажу, а потом решай, верить мне или нет. Я проанализировала весь период нашего общения с Леей и пришла к выводу, что она манипуляторша. Раньше я, как и ты, этого не замечала. Меня вводили в заблуждение ее хорошие манеры, и вся эта воздушная мягкость характера, в которой я теперь не так сильно уверена. Она всегда использует слезы, чтобы добиться желаемого. Мы с тобой не раз шли ей на уступки, потому что в ее ясных глазах появлялась влага. Мы отчего-то считаем ее слабее и идем на поводу ее желаний. Вспомни, как я поменяла свое платье для приветственного бала, потому что она вроде как незаметно расстроилась из-за того, что наши наряды будут схожего оттенка. Или как ты уступила ей свое законное место на занятии по гливскому языку. А ведь ты записалась на эти лекции сразу при поступлении, а наша дорогая Лея куковала несколько недель и вспомнила о гливском, когда ты нам рассказывала о том, какой сиер Мартини внимательный к ученикам преподаватель. Именно тогда ее глаза наполнились слезами, и она невзначай рассказала, как мечтала попасть на его курсы.
— Ты тогда поддержала мое решение уступить ей свое место в группе? — покосилась я на подругу.
— Свое раннее членство в клубе тупиц я не отрицаю, — беззлобно пожала плечами Никки, — Но громогласно сообщаю о своем выходе из этого порочного общества. И тебя же к этому призываю.
— Не думаешь же ты, что и сейчас она заплакала специально.
— Не знаю. Быть может, у нее выработался со временем безусловный рефлекс. — она потянулась к чайничку и налила в кружки еще кипятка. — Но на Криса она давно глаз положила, даже сиер Симон это заметил.
— Но она же всегда отрицала симпатию к Шапье. — я поблагодарила улыбкой подругу и взяла свою чашку. — Почему? Если бы он нравился ей раньше, она бы обязательно сообщила.
— Лее было невыгодно говорить об этом. А сейчас в ее руках конверт. И она наивно полагает, что инициатор ухаживаний Кристоф.
— Но если не он, то кто тогда?
Никки коварно улыбнулась.
— Я попросила Клоди навестить на выходных семейство Шапье и все выведать. В понедельник узнаем. — Клоди была старшей сестрой Никки, умеющей по крупицам собирать информацию и добывать самые шокирующие слухи. — А пока ты можешь спросить у самого Криса, что он об этом обо всем думает. И будь уверена, Лея применит к тебе свои чары страдалицы, чтобы ты ей на золотой тарелочке его отдала. И благословила их славный союз.
— Она не станет.
— Если я окажусь права, ты расскажешь мне о вашем первом поцелуе? — невинно улыбнулась Никки.
— А если выиграю я, ты расскажешь о том, как далеко зашли в своей необузданной страсти вы с Тома?
Она надула губы, раздумывая пару долгих секунд, пока я чинно по глоточку попивала чай, а затем протянула руку, сказав:
— Договорились.
Я ворочалась с одного бока на другой в тщетной попытке заснуть. Ураган мыслей в голове не желал затихать и кружил в беспощадном танце, отталкивая от распахнутых дверей царства сна. А ведь так хотелось положить голову на подушку и оказаться в Мэлфури.
Зажмурив веки, попыталась начать считать белых драконов, однако перехитрить саму себя не удавалось.
Ящеры бесстыже отмахивались от меня. Наглым образом открывали перед мысленным взором память о Сколе. Или же поступали уж совсем нелепо, когда дышали прямо мне в лицо конвертами, на которых было написано «от Кристофа Шапье для Леи Флер».
Слова Никки о нашей подруге нельзя было назвать беспочвенными. Но мне никак не хотелось верить, что воздушная драконица умело нами манипулировала в тех или иных ситуациях. Ведь друзья так не поступают, а я все же желала продолжать верить в то, что мы друзья. Лея мне нравилась. Она в любой ситуации вела себя, как настоящая кроткая леди…
Когда мне показалось, будто я близка к границе сонного королевства, что-то зашуршало возле ближайшего к кровати окна.
«Письмо» — подсказала драконица.
Я недовольно открыла один глаз и стала наблюдать за упорством, с которым послание протискивалось в маленькую щель. Если бы оно умело издавать звуки, то я клянусь, смогла бы расслышать его пыхтение.
Пару раз столкнувшись с опасностью быть разорванным, оно все же сумело проникнуть в комнату. И в тот же миг победно расправило свои маленькие крылышки. А затем с гордым видом направилось прямиком на меня.
Мина недовольства, таящая в себе исключительное нежелания читать в столь поздний час чьи-то каракули никоим образом не остановила гостя.
Конвертик радостно закружился вокруг моей головы, устроил прятки за ухом, переместился к волосам, и раскрылся лишь когда я издала тихий нетерпеливый рык.
«Я скоро приду, — гласил
