– Обожглась? – с тревогой в голосе спросил он.
Из глаз Бригитты полились слезы, хрупкие плечики задрожали. Ожоги стали последней каплей всех ее душевных переживаний. Фитилек тлел, теплился, медленно набирал обороты и наконец подобрался к зоне возгорания. Девушка утирала кулачками влажные дорожки с лица, но они вновь появлялись.
У Чарона от ее слез, от осознания того, что ей больно, бухало и рвалось в груди.
– Это поможет? – достал он из кармана своей дубленки лепесток фиолетового цветка от хвори. Чарон теперь всегда носил его с собой, после того, как однажды увидел девушку заболевшей.
– От ожогов цветок не помогает, – нарисовался возле очага переполоха Хан. – Поможет капустный лист.
Герцог отобрал у мага кочан капусты и принялся отрывать от него листы. Сам прикладывал их к обожженным местам и закреплял бинтом, нашедшимся на кухне у Хемери.
Когда он закончил, Бригитта все еще плакала. Чарон собирался наорать на глупых эльфиек. Но его остановило довольное выражение на лице друга.
– Суровый генерал Волфуорт влюбился.
Хотя Эрнис произнес слова без звука, просто открывая рот, Чарону не составило труда догадаться о том, что он говорит.
– Я не смогла устоять перед платьем лавандового цвета, – донесся до его ушей сладкий голосок Изабель.
– Розовый тебе больше идет, – пропела Молли.
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Ты специально так говоришь, чтобы я оделась в розовое и никому не понравилась! – наступала Изабель на рыженькую подружку.
– Брысь на кухню! – рявкнул на них Волфуорт.
– Хан, объявляю тебе благодарность за спасение Бригитты, – поднял Даниэл кружку, источающую аромат коньяка.
Эрнис не выдержал и засмеялся в голос.
Чарон вздохнул и обнял Бригитту.
– Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо.
Рано утром провожать мужчин высыпал весь поселок. Генерал собирался уехать по-тихому, но Геральд, которому он накануне оставил список поручений для всех, всем и разболтал об отъезде вождя.
Хемери помогал Эрнису впрячь лошадей в сани. Лорик уже пятый раз подавал Чарону лапу. Из-за настырного медведя Волфуорт никак не мог попрощаться с Бригиттой. Девушка стояла в сторонке и притворялась, что ей все равно.
Герцогу все же удалось отвязаться от берложника, сунув ему в пасть хрустящих сухариков.
– Ты будешь здесь в безопасности, – приблизился он к графине. – Я позабочусь о твоих родителях и братьях. На время войны перевезу их в гостевой дом при дворце. Там им ничто не будет угрожать.
– Чарон, прошу тебя…, – она не договорила, но он прекрасно понял. Девочка волновалась, что выдала ему тайну леса.
– Бригитта, я не могу тебе ничего сейчас обещать, – наклонился он к ней так, что их губы почти соприкасались.
Она не отступила, не отшатнулась, гипнотизировала его своими голубыми глазищами.
«Суровый генерал Волфуорт влюбился», – крутились в голове Чарона слова лучшего и единственного друга. Он не мог насмотреться на нее, не мог не представлять ее в своих крепких и жарких объятиях, не мог не мечтать о том, что когда-нибудь она тоже полюбит его.
Герцог обнял девушку. Поцеловал в губы, не смущаясь многочисленных зрителей. Увлекся и целовал свою ненаглядную долго, дурея от ответного желания Бригитты, оттого, что она сама прижималась к нему, сама обнимала его своими нежными ручками за шею, целовала в ответ. Эрнис не прав – генерал не влюбился, генерал пропал окончательно и бесповоротно.
– Горбуна тоже выпустишь? – поинтересовался Лаварэнц.
Мужчины только выбрались наружу и укладывали муляжные головешки в камине так, чтобы замаскировать внутреннюю отодвигаемую стенку.
– Кто-то должен за лазом присматривать, – отряхнул герцог грязь с одежды. – Предполагаю, дни, проведенные в темнице, навсегда отбили у горбуна желание связываться с таблетками безумия. А так, пусть сидит у себя дома и докладывает в ведомство обо всем подозрительном. Будет нашим агентом.
– Я взял твою карету. Надеюсь, ты не против? – вывел Эрнис из крытого навеса пару лошадей.
– Правильно сделал, – уже заметил Чарон во дворе дома горбуна свой любимый двухместный экипаж, обитый черным бархатом и украшенный фигурами черных птиц с пронзительно желтыми зрачками.
Лаварэнц споро управился с упряжью, и вскоре карета быстро проносилась по заснеженным улицам Югтауна.
– Сразу во дворец?
– Нет, заеду домой вначале, – перед встречей с королем Чарону требовалось сменить одежду.
– Я тогда не буду тебя ждать, – предупредил Эрнис.
– К Аделине торопишься?
– Конечно. Она переживает, как все пойдет. Мы оба переживаем.
И герцог переживал. Только не за Аделину. Волфуорт размышлял о том, надолго ли ему предстоит разлучиться с графиней Янссен. Он уже скучал по ней.
Управляющий встречал его во всеоружии – дом блестел чистотой, из кухни тянуло ароматом отварной белой фасоли.
– Роббин, я ненадолго, – предупредил Чарон. – Переоденусь и во дворец.
– Рад, что вы вернулись, милорд, – не кривил душой управляющий. Несмотря на некоторые закидоны, генерала он уважал.
– Ненадолго, – вновь повторил герцог. – Вскорости предстоит поход. Не знаю сколько буду отсутствовать.
– Неужели северяне собираются нарушить мирное соглашение? – догадался Роббин.
– По всей видимости, собираются, – подтвердил герцог, так как данная информация не являлась военной тайной. О притязаниях соседей на спорные территории и без того все знали.
– Не сомневаюсь, милорд, под вашим руководством войско Югтауна несомненно ждет успех.
– У меня с северянами свой счет, – обронил герцог.
После резни в его родном городе и гибели родителей он испытывал особую неприязнь именно к этому народу.
– Вот еще что, Роббин, – распорядился Чарон перед тем, как идти по своим делам. – Повесь в моем кабинете напротив рабочего стола.
Он передал управляющему портрет его и Бригитты, нарисованный Саяном.
– Непременно, – аккуратно взял управляющий из рук герцога красочное полотно.
В резиденцию короля Чарон отправился пешком. Зиме пора бы идти на убыль, но белые хлопья никак не угомонятся и снега вокруг столько, что дороги едва проходимы. Двоим встречным на одной тропе не разойтись, кому-то приходится проваливаться в сугроб. Конечно, не герцогу Волфуорту. Стоило прохожим только завидеть его долговязую фигуру, все сами отступали. А он и не замечал особо никого. Вспоминал необычные тропки Скаженного леса, стелющиеся перед ногами гладким утрамбованным настом. Даже лыжня там выписывалась перед глазами и скользить было легко и необременительно, а тут в городе попробуй-ка при таком снеге встать на лыжи – увязнешь до самых колен вместе с сапогами и лыжами.
Прежде чем посетить дворец, он сначала заскочил к знакомому фермеру, затем в продуктовую лавку, откуда ему в дом доставляли большую часть съестного.
Леопольд встретил его радужно.
Кому-то, кто близко не сталкивался с правителем Югтауна, могло показаться, что сорокасемилетний король обычный прожигатель жизни. Возможно, со стороны так и выглядело. Венценосец, рано овдовевший, вел увлекательнейшую личную жизнь. Путешествовал по всему свету со своими любовницами, любил устраивать маскарады, карнавалы и шумные кутежи. Образ весельчака и распутника ошибочно воспринимался противниками Югтауна за слабость. Чарон знал короля настолько хорошо, что отлично понимал – все богатства, доступные королевству, прежде всего территории с залежами слюды, никеля и золота – заслуга Леопольда. Правитель был отличным стратегом. Самым лучшим. Благодаря этому качеству, он и смог прекрасно обустроиться на троне. Просчитал, что незачем тащить весь воз на своих плечах, подобрал в каждое ведомство талантливых управленцев, преданных короне. Те и управляли, а король наслаждался жизнью, при необходимости внося коррективы в действия помощников.
Волфуорт рассказал государю о подслушанном разговоре на складах северян.
– Говоришь, золотые прииски? – прищурился король. – Это весьма ценная информация, Чарон. Северяне уже неделю как подтягивают силы к слюдяной долине. И пойманные шпионы вели речь о слюде. Так и я туда гарнизон дополнительный направил и дозор усилил. А выходит, это обманка.
