class="p1">— Мы едем домой, — заявила я.
С минуту он молча дышал, потом сказал: «Хорошо» — и смежил веки.
149
Вздорные, несдержанные, строптивые ублюдки
Фрэзер-Ридж
22 октября 1780 года
— Не хочу умереть во сне, — упрямо сказал Джейми. — То есть… если Господь призовет меня во сне, я, конечно, пойду. Но если мне суждено умереть от твоей руки, я хочу бодрствовать.
Руки у меня тряслись. Я спрятала их под фартуком, чтобы скрыть дрожь и не поддаться желанию задушить его.
— Тебя нужно усыпить, — постаралась вразумить я, хотя вышло не очень. — Нога должна быть полностью обездвижена, а я не могу этого гарантировать, пока ты бодрствуешь. Каким бы сильным ты себя ни считал, ты не сможешь лежать абсолютно неподвижно, даже привяжи я тебя к столу — что в любом случае намерена сделать.
Я строго посмотрела на него.
— Поэтому… — Руки, слава богу, перестали дрожать. Я вытащила их из-под фартука, взяла эфирную маску и наставила палец на Джейми. — Либо ты ляжешь прямо сейчас и примешь эфир, либо я попрошу Роджера и Йена тебя связать, и потом ты примешь эфир. Нравится тебе это или нет.
Он тут же сел и свесил ноги со стола, видимо решив, что с него довольно и плевать на трещину в коленной чашечке.
— Нет, приятель. — Роджер удержал его за плечо. Йен скользнул за спину Джейми, как водяной щитомордник, схватил его за второе плечо, а локтевым сгибом другой руки захватил шею.
— Ложись, дядя, — ласково проговорил он, не отпуская удушающий захват и притягивая Джейми к себе. — Все будет хорошо. Тетя Клэр тебя не убьет, а если вдруг и убьет, то Роджер Мак устроит прекрасные похороны, он ведь теперь настоящий священник.
Джейми издал нечто среднее между бульканьем и рычанием, его лицо побагровело от натуги. Вообще-то, я даже обрадовалась, что в нем достаточно крови для такого цвета.
— Отпустите. — Я махнула Роджеру и Йену. Те неохотно повиновались. Грудь у Джейми ходила ходуном, он сердито взирал на меня, но не отстранился, когда я подошла ближе. Я положила руку на его невредимое колено и, наклонившись, тихо заговорила:
— Если ты ляжешь сам, я усыплю тебя прежде, чем тебя свяжут. И развяжу, как только закончу операцию. Обещаю, ты не проснешься связанным.
Он понемногу восстанавливал дыхание и уже не выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.
— Обещаешь, что я проснусь? — хрипло спросил он — не только из-за удушья.
— Не могу этого гарантировать, — как можно спокойней сказала я и сжала его колено. — Но даю сто против одного, что так и будет.
Джейми долго смотрел на меня испытующим взглядом, потом вздохнул.
— Ладно. Я с детства люблю риск. Полагаю, уже поздно меняться.
Опираясь на ладони, он снова закинул ноги на стол. От усилий, которых потребовала раненая нога, у него на лбу выступил пот, однако Джейми плотно сомкнул губы и не издал ни звука, когда Роджер с Йеном взяли его за плечи и уложили.
На рабочем столе позади меня лежала прокипяченная салфетка, а на ней — четыре узкие пластинки чеканного золота, изготовленные Брианной. Она старательно просверлила крошечные отверстия, чтобы я могла прикрутить пластинки к кости. Дженни с готовностью предоставила стальные винтики из своих часов.
Операция предстояла сложная и кропотливая, но я улыбалась под маской, намыливая, брея и протирая спиртом кожу на колене Джейми. Происходящее живо напомнило мне тот день, когда я готовилась ампутировать его укушенную змеей ногу — эту самую. Узкая бороздка, оставленная укусом, все еще виднелась прямо над лодыжкой, почти скрытая пушком рыжевато-светлых волос. Сегодня я не боялась за его жизнь и радовалась, что мои манипуляции с коленом не причинят ему боли. Я посмотрела на мужа; он встретил мой взгляд и нахмурился в ответ.
Я тоже насупила брови, передразнивая его. Джейми фыркнул и откинулся на спину, однако напряжение с лица исчезло. Такая реакция обрадовала меня больше всего; он боролся, и хотя ему пришлось уступить, он считал себя вправе злиться по этому поводу.
На своем веку я повидала много милых, любезных, послушных пациентов, которые умирали от своих недугов за несколько часов. Вздорные, несдержанные, строптивые ублюдки (любого пола) почти всегда выживали.
Ватно-марлевая маска отсырела в руке; я вытерла ладонь о фартук и кивнула Брианне на бутылку с эфиром на столе. Бри протянула ее мне, не отрывая встревоженного взгляда от отца, который скрестил руки на животе и упрямо смотрел в потолок — совсем как средневековый рыцарь в склепе какого-нибудь собора.
— Не хватает только меча на груди и маленькой собачки у ног, — сказала она. — И еще кольчуги.
Он слегка фыркнул, но лицо его расслабилось.
— Дыши медленно и глубоко, — попросила я тихим, успокаивающим голосом. Из открытой бутылки, словно призрак, поднялся запах эфира. Йен, почуяв его, затаил дыхание.
Глаза Джейми встретились с моими, когда я накрыла ему маской нос и рот; его мускулы напряглись.
— Просто дыши. На секунду у тебя закружится голова, только на секунду. — Прозрачные капли одна за другой падали на марлю и исчезали. — Вдохни. Считай для него, Бри, от десяти в обратном порядке.
Она слегка удивилась, но услужливо начала: «Десять… девять… восемь… семь…» Веки Джейми затрепетали, а затем широко распахнулись.
— Дыши, — внушала я.
«…шесть… пять…»
— Он больше не с нами, — тихо сказал Роджер и тут же поправился: — То есть… уснул.
«…три, два, один».
Я протянула Роджеру бутылку.
— Проследи, чтобы он оставался в этом состоянии. Одна капля каждые тридцать секунд.
Я пошла в последний раз протереть руки спиртом и проверить заготовленные инструменты и материалы, а Йен и Бри крепко привязали Джейми к столу тряпками и льняными бинтами. Пальцы его расслабились, кисти безвольно обмякли, когда руки положили по обе стороны туловища. Комнату заливал свет; тонкие волоски на руках и ногах Джейми сияли золотом; кровь, пропитавшая повязку, цветом напоминала сердцевину розы. Я сама задышала ровнее, сердцебиение замедлилось — я чувствовала его в подушечках пальцев. Какой-то святой был сейчас рядом. Я подавила желание убрать мягкие волосы со лба Джейми, боясь нарушить подобие стерильности, которого удалось достичь.
Джейми привязали так же крепко, как бочку с табаком в корабельном трюме, однако Брианна все равно держала
