Кристофф скривился. Его дыхание согрело мой рот, когда я нежно — о, так нежно — скользнула своими губами по его.
Я хочу что-то вроде этого для тебя. Какие-то обычные как — «милый», «сладкий» и нечто подобное — не кажутся подходящими. Так дай мне что-то, как я могла бы называть тебя.
Кристофф — не подходит?
Прозвище. Я хочу прозвище.
У меня уже есть одно. Алек иногда называет меня — Крис.
Я прикусила его нижнюю губу.
Он застонал у меня в уме, сдвигая меня немного на своих коленях. Так как мы были в последнем ряду нашей секции самолета, мало людей возвращаясь, увидели бы меня сидящую на его коленях. Несмотря на это, я не хотела начинать чего-то, что мы не смогли бы продолжить, поэтому не рассматривала причину, почему он чуточку сместил меня вниз по своим ногам.
Малыш? Спросила я.
Это термин едва ли подходит для мужчины.
Хмм. Тыковка?
Одна соболиная бровь поднялась. Я поцеловала ее.
ОК, тогда ты предложи имя. Что насчет чего-то немецкого?
Немецкий не тот язык, что сам по себе легко пригоден для любовных имен.
Тогда итальянский?
Он задумался на мгновение. Есть — caro.
Это вроде чего? «Дорогой»?
Да.
Что еще?
Он выглядел задумчивым. Я не знаю. Мне обычно не требуется искать ласкательные имена для мужчин.
Хорошо, как на счет того, если мы сделаем это таким способом — если бы ты собирался назвать меня как-то, чтобы это было?
Возлюбленная.
Что-то немного более значимое, чем это.
Жар замерцал в его глазах. Нет ничего более значимого для Темного, чем это.
Я поцеловала уголок его рта. Это был только легкий поцелуй, но его было достаточно, чтобы выпустить дремавший в нем огонь. Если бы я была обыкновенной, человеческой женщиной… как бы ты назвал меня тогда?
Tesorina mia.
Что означает?
Мое маленькое сокровище.
Сокровище, хмм? А есть мужская версия?
Tesoro.
Я прокрутила это несколько раз в моем мозгу. Это довольно приятно. Ничего еще?
Он заколебался на мгновение. Amore.
А-а. Мой пристальный взгляд упал на его рот. Я не нуждалась в переводе этого слова. Соблазненная, как бы я использовала его, не желая ставить его в положение, чтобы он признал, что мои растущие эмоции были более или менее односторонними. Итак, это — tesoro.
Я слезла с его колен и направилась посетить туалет, мое тело пылало для него, пока мой разум вопил во мне, желая чего-то, что он не мог дать.
— Пия?
Голос Магды прервал мой спуск по переулкам воспоминаний.
— Да?
— Ты не услышала речь сказанную мной, не так ли? Ты выглядела, как будто была на расстоянии в миллион миль.
— Извини. Я просто задавалась вопросом, собирается ли эта небольшая прогулка в Германию, дать нам ускользнуть от вампиров.
Взгляд, который она послал мне, был отчасти раздраженным, отчасти заботливым.
— Это именно то, о чем я спрашивала тебя.
— Вы не должны были ехать… — начала я говорить, еще раз ощущая вину, что их отпуск превратился в изнуряющую череду прыжков по миру.
— О, ш-ш-ш, у нас это было прошлым вечером. Так как Маттиас теперь твой любимый щенок, с акцентом на «щенок», тогда я полагаю, мы двинемся потом в Исландию.
— Да. Кроме того я думаю Кристофф может захотеть чтобы вы ребята, действовали как приманка.
— Приманка? О, чтобы увести вампов с вашего следа?
— Точно. Хотя они должны знать, что мы направимся в Исландию. Возможно, мы должны поговорить с Кристоффом. Я в самом деле не запомнила все, что он сказал. Я была вроде как занята, сверкая светом на Маттиаса.
— Мы позволим Рею отлично подрыхнуть, — сказала Магда, поднимаясь на ноги. — Давай побеседуем с человеком.
— Звучит здорово. Это даст мне шанс испытать новое ласкательное имя, которое у меня есть для него.
— Ты нашла одно?
— Да. Оно итальянское, — слегка самодовольно сказала я. — Я еще не пользовалась им, но это было бы хорошей возможностью посмотреть, как оно ощущается.
— Итальянское! Как экзотично. У меня должно быть что-то вроде этого для Рея.
Я подтолкнула ее локтем.
— Ты — латиноамериканка, глупая! Конечно же, есть множество испанских любовных прозвищ.
— Вот еще. Испанский, даже близко не такой экзотический, как итальянский. ОК, давай. Позволь услышать эту величайшую ласку.
— Мы пришли поговорить о стратегии…ээ…Кристофф. — Мое высказывание неубедительно стихло, когда он опустил журнал, который читал, так чтобы я смогла переползти через его ноги на свое сиденье.
Магда села на ручку сиденья напротив него, покачав головой.
— Трусиха.
Мои плечи опустились.
Кристофф подарил мне странный взгляд.
— За что это тебя обвинили в трусости?
— Это из-за ласкательного имени, которое ты дал мне. Хорошо, не ты дал мне, но дал, чтобы использовать для тебя. Я не могу сделать этого. Оно просто не ощущается правильным.
— А, — сказал он, несомненно, ни сколько не обеспокоенный.
— Может быть, мы могли бы отказаться экзотики и придерживаться чего-то более удобного, — предложила Магда. — Вы не пробовали обычное старое «сладкий»?
Мы обе посмотрели на Кристоффа. Он закатил глаза.
— Нет, — сказала я, в то же самое время, когда Магда покачала головой.
— Согласна. Он не того типа «сладкий». Как насчет…Она постучала пальцем по подбородку. — Ангел?
— Определенно нет, — сказал Кристофф, возвращаясь к журналу.
— Он в действительности не «ангельского» типа, тоже, — признала я.
— У тебя должно быть что-то. Посмотрим… «сладкий горошек».
— Христос, нет, — сказал Кристофф.
— Тихо, ты, — сказала я концентрируясь. — «Сахарный пирожок»?
Он вздрогнул.
— Я полагаю «уютный кролик» отклоняется, — сказала Магда глубокомысленно. — «Сахарные губки»?
— Охх, пожалуй, неплохо…
Кристофф нацелил на меня пристальный взгляд.
— Даже не думай об этом.
— Кайфоломщик, — пробормотала я, щелкнув в раздражении по его журналу. Он только хрюкнул и снова погрузился в себя.
— «Медвежонок Пух»? У меня был приятель, которого я привыкла называть маленьким медвежонком Пухом. Он был мечтой, — сказала Магда, счастливо вдыхая от воспоминания. — Потом он встретил массажистку, и последнее что я слышала, они имеют пятерых детей и по-настоящему счастливы. О! Я знаю! «Аховский петушок»[17]!
