Не хотела его больше видеть, слышать, знать. Надеялась, что мы доедем до озера Очищения и впредь никогда не встретимся. А все остальное — пустяки. Подумаешь, в груди болело так, что хотелось выть раненым зверем. Он не виноват… Это я предпочла обманываться и думать о нем лучше, чем есть на самом деле. Ведь если считала бы его подлым, то и ожидала бы соответствующих поступков, а следовательно, не была бы сейчас столь подавлена и разбита.
— Перед тем как мы отправимся на озеро Очищения, я решил задать тебе важный вопрос, — начал граф, отведя взгляд в сторону.
Поджимал губы, хмурился. Медленно, будто нехотя, приближался.
— Появись возможность быть моей супругой, ты согласилась бы? — спросил он и замер, посмотрев мне прямо в глаза.
А я окончательно потерялась в поглотившей меня обиде. Сперва подумала, что ослышалась, затем и вовсе задохнулась от возмущения. Это насколько нужно быть прогнившим изнутри, чтобы предложить мне такое?!
— Нет, — ответила резко, стараясь спрятать вспыхнувшее негодование.
— Почему?
— Нет, и все!
— Мышка, что-то случилось? — заподозрил мужчина неладное и сделал пару быстрых шагов ко мне, но я сжалась и отступила.
— Все превосходно. Что могло произойти?
— Но я же вижу. Тебя кто-то обидел? Лисая, поговори со мной.
Я вскинула голову, с трудом проглотив подступающие слезы. Посмотрела прямо в ясные голубые глаза и поразилась наглости графа. Спрашивать меня о каком-то браке, разрушив жизнь моей семьи? Да как у него язык повернулся спросить о таком?! Неужели думал, что я не узнаю про лицензию? Считал, будто можно оградить меня от окружающего мира и век выставлять себя хорошеньким? И что делал бы дальше?! До скончания дней проверял бы мою переписку и не пропускал ни одного письма от отца?
— С какой стати я должна с вами делиться своими переживаниями?
— Я подумал… — начал было Агфар, но мотнул головой.
Мужчина расправил плечи. В глубине глаз мелькнуло разочарование, однако он демонстративно улыбнулся, поклонился и направился к выходу. Уходил, как я того хотела. Убегал, словно последний трус. Встретил отказ и сразу же сдался, даже не попытавшись докопаться до сути.
— И все же, — остановился у двери граф.
Он пронзил меня тяжелым взглядом. Развернулся, прищурился, словно собрался любыми способами выпытать правду. А мне пришлось собрать все свое самообладание. Нужно гордо выстоять поединок. Не прогнуться. Не проявить слабость. Я едва не шаталась от обуревающих меня эмоций, готова была вот-вот упасть на ближайший стул и зарыдать, однако попросту не имела права показывать этому ублюдку рану, которую он оставил своим поступком.
— Я предоставляю тебе выбор, Лисая. Еще раз!
— А разве он здесь есть?
— В прошлый раз вместо того, чтобы сесть в карету и уехать, ты решила остаться. Теперь же, если согласишься, я найду способ обернуть все так…
— Я осталась не ради вас, — перебила мужчину, не желая слушать его речей. — Не видела смысла в побеге. Как вы когда-то сказали, выбора у нас нет. Я вскоре отправлюсь в храм Айны и отрекусь от прошлого. Нужно только дождаться совершеннолетия.
— С Богиней можно договориться, — не принял моих доводов граф, указав рукой куда-то в сторону. — Она — не Безгласые и относится к своим детям с любовью. Ей не чуждо милосердие.
— Да, конечно, — отозвалась, но мысленно не согласилась с ним.
— Мышка, — шагнул ко мне мужчина, но заметил, как я дернулась назад, и остановился. — Подумай над моим вопросом.
— Я уже ответила. Нет!
— Почему столь категорично?
Протяжный выдох. Я сглотнула подступивший к горлу ком и впилась пальцами в кожу рук, до сих пор обнимая себя за плечи. Как никогда сейчас хотелось побыть одной. Выждать время. Унять внутреннюю дрожь. Как-нибудь убрать превратившуюся в горку гнили белую розу. Мне нужно было успокоиться, а не балансировать на натянутой веревке, шатающейся то влево, то вправо.
— Милорд, будь вы хоть последним мужчиной во всем мире, я ни за что не согласилась бы стать вашей женой. Такой ответ вас больше устроит?
— Вполне, — порывисто улыбнулся Агфар. — А причина?
— Вы мне отвратительны.
— Сомневаюсь, — ожесточился граф.
— Зря! Я вам уже говорила, когда мы были в библиотеке, что помогла бы любому, даже валяющемуся в подворотне пьянчуге. Не стоит принимать никакие из моих действий на свой счет.
Вряд ли кому-то понравится услышать такое. Вот и Агфар изменился в лице. Черты заострились, взгляд стал пронзительным, тяжелым.
— Ты не настолько превосходная актриса, Лисая, чтобы сыграть все то, что я успел увидеть. Думаешь, я слеп?
— Да, — выпалила я.
— Ты забываешься, глупая девчонка, — раздраженно произнес граф. — Советую тебе тщательнее подбирать слова. Я не уличный попрошайка и терпеть твою несдержанность во фразах не стану.
— И что вы мне сделаете? Выпорете?!
— Отчего же? — повел головой мужчина.
— Или лишите папу лицензии? — все же сорвалась я.
Агфар покачнулся, едва не отступив. Черные, как смоль, брови сошлись на переносице.
— Кто тебе рассказал?
Сердце обреченно рухнуло к ногам. Я едва не сорвалась вниз вместе с ним, чтобы там, сидя прямо на полу, дать волю слезам. Мгновением назад еще теплилась надежда, что все неправда, а Игрис ошиблась. Теперь же и ее не стало.
— Уходите, — процедила я сквозь зубы.
— Мышка, — шагнул ко мне Агфар.
— Убирайтесь вон! Исчезните наконец из моей жизни. Разорвите эту ядовитую связь с лифарой, снимите серьгу и дайте мне свободу. Я ненавижу вас. Не хочу больше видеть, знать. Мечтаю забыть тот миг, когда мы с вами встретились. Дайте мне вздохнуть спокойно. Неужели сложно?! Уходите. Прошу, уйдите.
— Не совершай поступка, о котором потом пожалеешь, — окончательно разозлился граф. В два шага сократил разделяющее нас расстояние. Схватил меня за подбородок и, наклонившись до неприличия близко, разъяренно прошептал: — Я дважды предлагать не стану.
— Хоть трижды, милорд, — говорила, а сама дрожала от этой разъедающей меня близости.
Я толком не дышала. Смотрела во все глаза на мужчину, в которого почти влюбилась, и поражалась собственной неосмотрительности. Видимо, ошибки ничему меня не учат. И случай с Агфаром — явное тому подтверждение.
— Что тебе про меня рассказали? Кто?
— Это уже не имеет значения, — прошептала я и попыталась отвернуться, но длинные пальцы сильнее сжали мой подбородок.
— Кто, Лисая?!
Тишина обрушилась на нас неподъемной плитой. Мы долго смотрели друг другу в глаза, словно боролись и не собирались сдавать позиции. Агфар полыхал злостью, я — отвратительной ненавистью. И эти отрицательные эмоции настолько кружили голову, что становилось тошно и горечью прожигало гортань.
— Не пожалей потом, — все же отступил граф и широким шагом направился к двери.
— Не пожалею.
Хлопок — и меня прорвало. Я начала задыхаться, хватать ртом воздух, приложив руку к животу. Согнулась. Подалась к кровати и обессилено села на нее.
Казалось, мне передалась та жуткая хворь Агфара. Тянуло истошно закричать, чтобы выплеснуть скопившуюся в груди тупую боль. От нее выворачивало наизнанку и едва не ломало кости. Хотелось рыдать, не заботясь, что кто-то услышит. Но вместо этого пришлось уткнуться в подушку и из последних сил сдерживать себя.
Я провела целую ночь в плену слез. Толком не понимала собственной реакции на поступок Агфара, хоть как-то уговаривала себя успокоиться, но снова тонула в болоте тяжелой обиды. И не было видно берегов. Не за что ухватиться, чтобы вынырнуть и хотя бы вздохнуть.
Зато наутро стало легче…
Появилось безразличие. Слезы высохли. Я не чувствовала усталости после бессонной ночи, словно обрела второе дыхание, но настолько слабое, что сил едва хватало поднять голову или ответить на какой-нибудь вопрос мисс Пампли.
И долгая дорога ничуть не утомила. Благодаря решению Агфара ехать верхом мне не приходилось отводить взгляд, притворяться жизнерадостной, делать вид, будто вчера ничего не произошло. Можно было просто сидеть. Смотреть в никуда. Покачиваться из-за каждой кочки, на которую наезжали колеса. Не думать, не чувствовать, не осознавать…
